Я молча рассматривала себя в зеркале критическим взглядом, стараясь обнаружить малейшие изъяны в фигуре, подчёркнутые платьем. Если найду хотя бы один — ни за что не надену. Лёгкое, воздушное, обтягивающее платье чуть выше колен, с глубоким декольте, визуально увеличивающим грудь; приспущенные короткие рукава, обнажавшие плечи; глубокий вырез на спине, высокий разрез на юбке сзади — платье село идеально. Как ни старалась, я не смогла найти ничего, что бы мне не понравилось: его как будто на меня шили, причём с учётом всех самых малюсеньких огрех моей фигуры. Белый цвет великолепно гармонировал с насыщенным золотистым астраханским загаром, от которого я, как ни пряталась от солнца, не смогла уберечь своё тело. Просто загляденье.
Повертевшись у зеркала, я почувствовала прилив потрясающего настроения. Не могу сказать, что до этого оно было плохим. Вовсе нет. Но… я же женщина, а любая женщина, пусть даже не тряпичница, не прочь побаловать себя подарками, прекрасно подчеркивающими её достоинства и скрывающими недостатки.
С удовлетворением разглядывая фигуру в зеркале, я бросила мимолётный взгляд на спящего Телара и мне показалось, будто буквально за секунду до этого его голова была повернута в моём направлении, а глаза были открыты. Вот поросёнок, неужели подсматривает? Впрочем, я не возражаю: какая настоящая женщина, выглядящая сногсшибательно, упустит возможность продемонстрировать свою неотразимость мужчине? Самое важное вести себя при этом естественно и не подавать вида, будто знаешь о том, что за тобой наблюдают, тогда можно как бы невзначай похулиганить на грани приличий, сводя несчастную жертву с ума от разгорающегося желания.
Быстро отведя взгляд от лица Телара, я продолжила себя рассматривать, мысленно ухмыляясь. Платье сидело идеально, но мне вдруг — вдруг? — захотелось поэкспериментировать. Я медленно опустила и без того приспущенные рукава ещё ниже, полностью обнажив плечи и углубив и без того глубокое декольте; потом приподняла ладонями грудь, которая при этом почти наполовину соблазнительно выглянула из лифа платья, как бы прикидывая, стоит ли подобрать соответствующий пуш–ап бюстгальтер или нет; затем оставила эту затею и, поворачиваясь к зеркалу то правым, то левым боком, плавно провела руками по аккуратному животику, талии, бёдрам и ягодицам, расправляя несуществующие складки и морщинки ткани. Напоследок мне вдруг захотелось поиграть с длиной и я задрала платье до самых трусиков купальника, при этом всё же умудрившись соблюсти минимально приемлемые правила приличия. Я была абсолютно убеждена в том, что Телар за мной наблюдает. Ха… вот теперь лежи и возбуждайся, в следующий раз будешь знать, как подглядывать.
Вдоволь нахулиганившись, я подмигнула девушкам, с улыбкой следившим за моими манипуляциями, и сказала:
— Спасибо, беру это.
— И мисс не ошибётся.
Девушки быстро собрали оставшиеся платья в коробку и разложили передо мной несколько комплектов белоснежного кружевного нижнего белья. Вот незадача. А как же мои любименькие трусики? Но они точно будут просвечивать сквозь платье, ярко–розовые–то, да ещё и в горошек, а это уже колхозом непотребным отдаёт. С другой стороны, только в этих трусиках я могу быть абсолютно уверена в том, что мне не захочется их продемонстрировать, а эротичное кружевное бельё так и тянет показать кому–то ещё… Что же делать? Может, надеть кружевные трусики поверх трусиков в горошек?
«Мать, ты совсем сбрендила, что ли? — возмутился внутренний голос и ехидно предложил: — Гидрокостюм ещё под кружево напяль и — вперёд в море, тюленей до инфаркта доводить».
Если отбросить тюленей, и подальше — в общем–то, он прав. В конце концов, есть у меня сила воли или нет? Есть. Так что справлюсь.
Я принялась рассматривать бельё, как бы невзначай встав у стола таким образом, дабы полностью исключить возможность для Телара что–либо разглядеть хотя бы одним глазком — пусть помучается в догадках — и чтобы подлить топлива в огонь любопытства, принялась живо обсуждать комплекты с девушками.
— Что вы думаете по поводу этого? По–моему, набивной рисунок очаровательный, вот только не очень ли сильно трусики оголят попу? Как на ваш взгляд? М-да… Скорее всего, и через платье голая попа просвечивать будет. Не слишком ли это вульгарно и неприлично? На меня мужчины не будут кидаться?
— Если мисс позволит, мне кажется, чуть–чуть откровенно, — с готовностью отозвалась Эльза.
— А этот бюстгальтер, по–моему, из–под платья виден будет. Может, вообще без бюстгальтера пойти?
— Пусть мисс попробует вот этот. Мне кажется, он открывает ровно столько, сколько нужно, приподнимает грудь, да и бретельки можно отстегнуть.
— А может, взять вот эти потрясающие стринги? Хм… но тогда точно голая попа просвечивать будет… А эти настолько прозрачны, что, кажется, будто их и вовсе нет…
И так далее, и тому подобное. Он ещё пожалеет, что не спит. Представляю, как Телару не терпится увидеть, на чём именно я остановлю выбор… а вот фиг тебе! Ничегошеньки ты не увидишь!
— Пожалуй, возьму я вот этот бюстгальтер и эти трусики, — наконец сказала я и протянула девушкам отобранные вещи.
— Мисс сделала великолепный выбор, — девушки одобрительно закивали головами и уложили комплект белья поверх платья.
Золотистые босоножки на шпильках из третьего короба, золотое колье и кольцо с белым жемчугом из маленьких коробочек на столе завершили подбор моей умопомрачительной ресторанной экипировки.
— Мы доставим вещи в апартаменты мисс, — с этими словами девушки аккуратно сложили отобранные вещи в просторный пакет и, поклонившись, удалились в сопровождении внезапно появившегося в проходе Стара, унося с собой зеркало и коробки.
Подбор наряда и аксессуаров поднял мой боевой дух. Как там в анекдоте? «Коня и шашку мне?»
«Ну если шашку здесь ещё можно раздобыть с большим скрипом, то с конём наверняка возникнут проблемы. Боюсь, придётся довольствоваться коровой или ишаком», — захихикал внутренний голос.
Я уже представила себе, какой макияж наложу, как появлюсь во всём великолепии в ресторане — и сердце моё заколотилось в радостном предвкушении. Уж я покажу вам, волшебникам, как обыкновенная русская женщина и безо всякого волшебства может быть самой обворожительной и волшебной на свете.
Телар тихонько посапывал, плотно смежив веки — вот теперь точно спит. По всей видимости, на кружевном бельё он сломался, понял, что ничего интересного ему больше не светит, и от расстройства уснул. Ну и хорошо, пусть отдохнёт, бедняге ещё вечернее испытание предстоит. Я хитро прищурилась, разглядывая умиротворённое лицо Телара: так и быть, если будешь паинькой — покажу тебе бретельку от лифчика.
— Время для процедуры, если мисс не возражает, — раздался тихий, знакомый голос у меня за спиной.
Я быстро повернула голову и увидела на входе Стара и уже знакомую мне Марию, на этот раз с небольшим саквояжем в руке.
— Конечно, проходите, — покорно согласилась я и легла на топчан, прикрывшись полотенцем и обнажив больную ногу по колено.
Стар удалился, а Мария, присев на край топчана рядом с моей ногой и разложив перед собой баночки и пузырьки с разноцветным и разноплановым содержимым, принялась натирать рану разными снадобьями, благоухавшими необычными, усыпляющее действующими ароматами. Мгновенно расслабившись, я постепенно погрузилась в полудрёму…
В голове шушукались приятные мысли, которым я с удовольствием внимала. Всё же здорово осознавать, что всё плохое осталось в прошлом, а будущее готовит тебе только хорошее. На то оно и будущее, чтобы давать людям надежду, а надежда априори позитивна. Вот только чуточку жаль, что нельзя в него заглянуть хотя бы одним глазком, ну или хотя бы просто минутку в нём постоять, на самом–самом краешке будущего, пусть даже с завязанными глазами. Хочется — сил нет.
В голове что–то лязгнуло, как будто кто–то у меня над ухом повернул в замочной скважине большой железный ключ. Глаза мгновенно открылись и… тотчас округлились от изумления: я шла по узкой, разбитой колёсами легкового и грузового автотранспорта, грунтовой дороге. С силой зажмурив глаза, я снова их открыла, потом снова зажмурила и опять открыла — видение не исчезло.
— Алён, ты что глаза жмуришь? Соринка попала? Посмотреть? — озабоченно спросил шедший рядом Иван.
— Да прям соринка, — хохотнул Матвей, — это она после бессонной ночи никак оклематься не может. Спички дать? Вставишь, чтоб не закрывались.
Матвей весело расхохотался, но на этот раз мы с Иваном его не поддержали. Понимая, что нужно что–то ответить, — Иван продолжал озабоченно на меня смотреть, — я встряхнулась и бодро отозвалась:
