— Эм-м, вот тут я должен немного углубиться в особенности работы нашего медпункта, Таисия, но это позже. Вы хотели уложить спать сына. Мы с женой решили вас пока поселить на втором этаже изолятора, пойдёмте.
Антон Сергеевич подошёл к стволу и открыл дверь, а за ней вместо винтовой лестницы, которая меня, честно говоря, ужаснула своей крутизной, был лифт! Какое счастье! А я и представить себе боялась, как транспортировать больных наверх.
Кабина оказалась большой: заняла весь диаметр ствола. В неё вполне могла поместиться каталка — отлично!
Поднимался лифт медленно и при этом поскрипывал, но доктор заверил, что конструкция вполне надёжная.
— Это мы будем теперь тут жить? — как-то без особого восторга спросил Платон, когда мы вышли.
— Всего неделю, а потом обустраивайтесь по своему вкусу, — утешил его Антон Сергеевич, — кстати, Таисия, сразу нажмите на кровати, которую выберете для сына, синюю кнопку в изголовье, тогда мы с вами услышим, когда он проснётся.
В этой палате стояли всего три койки, а ещё мы, наконец, увидели те самые священные камни. Ствол-опора в верхушке шатра сужался и уходил наружу, а стены сходились вокруг него практически в одну точку. И вот там, под куполом, мерцали синим цветом три больших камня — камня силы.
Я признаться, вообще не прониклась, а Тошка залип, пока я его не потормошила.
— Так, сынок, давай укладываться спать, а после сна будем разбираться с телевизором, — кивнула я на пузатый ящик, стоящий в зоне отдыха перед тремя низкими креслами, и сын принялся раздеваться.
— Я тогда буду вас ждать в приёмном, разберётесь же, как туда попасть? — не стал нам мешать доктор.
— Конечно. Лифт вызывается кнопкой?
— Да-да. Нажмёте, и он приедет, но только вы можете пройти через переход с этого этажа прямиком в манипуляторскую и спуститься там. Чтобы не будить Платона. Дверь я не закрывал, посторонних ведь нет.
— Благодарю, так и сделаю.
Антон Сергеевич оставил нас одних, и я уложила сына в кровать, укрыла мягким одеялом, а сама села рядом и взяла его за руку.
— Ничего, ничего, зайка, обживемся. Купим тебе пижаму.
У нас даже смены вещей с собой не было, и Платон улёгся в трусах и футболке. От этого мне становилось особенно грустно. Вот я растяпа! Хоть бы с «Разящего» халаты с тапочками прихватила. Хотя нет, тапочки у глизеанцев — грех.
— И кружку с Человеком-пауком?
— Всё купим, сынок. И зубную щётку, и игрушки, и с соседями познакомимся...
— И ещё велосипед и подзорную трубу, — пробормотал Платон, засыпая.
— Обязательно. И друзей тебе найдём, и вообще… скучать не будем.
Я не знала, кого я утешала больше: себя или Тошку. Просто тут было всё такое чужое, а остаться жить в больничной палате даже на неделю... Ну тоска же! А ещё надо придумать, чем занимать сына, пока я стажируюсь и потом, когда и работать буду. Эх...
Он уснул, а я поспешила к Антону Сергеевичу в приёмное отделение. Надо успеть узнать о новом мире как можно больше.
Прошла через переход в соседний подъезд, но в процедурке задерживаться не стала. Только отметила наличие хирургических столов, манипуляционных столиков, шкафов с медикаментами и аппаратов, среди которых даже, кажется, рентген был. Ужас ужасный! Я педиатр вообще-то... Я подрабатывала медсестрой во время учёбы в офтальмологии, и на практике была в травме, но что-то мне стало жутковато.
Спустилась поскорее вниз и попала в приёмный покой — своё основное место работы.
А тут меня ждал очередной сюрприз — Антон Сергеевич был не один. За полукруглыми, стоящими у стен шатра столами, сидели двое.
Халкоподобный — однозначно земляк таможенника — инопланетянин в хирургическом костюме и чепчике — синих в оранжевый цветок, разумеется. И дама неопределенного возраста и жутковатого вида — в таком же костюме. Её бледная кожа, щупальца вместо волос, огромные на пол-лица полностью чёрные глаза, маленький носик и кроваво-красные губы — это всё ерунда! Вот четыре руки и длинный лысый хвост…
— Знакомьтесь, Таисия. Это мои верные помощники: Мореле-Гу-Ла — медсестра, она с планеты Виаруда; и Зиирхуун — санитар, прибыл на Глизе с планеты Нуур.
Я в жизни не запомню, как их обоих зовут! Мне бы записать…
Медсестра улыбнулась, обнажив ряд игольчатых зубов, и я чуть в обморок не грохнулась. Чудом сдержалась и выдавила из себя улыбку:
— Очень приятно, а я Таисия.
— Меня можно звать Мора, — видимо, пожалела меня добрая Медуза Горгона — именно с этим персонажем она ассоциировалась.
— А меня Зир, — пробасил санитар.
Так-то лучше. Я с облегчением выдохнула.
— Ну, вот и прекрасно! — Антон Сергеевич закинул ногу на ногу. — А теперь перейдём к основному. Первым делом я вам расскажу, для чего был организован наш медпункт…
Санитар галантно уступил мне место за своим столом, а сам уселся в посетительское кресло, чтобы мне было удобнее слушать.
— Вам надо понимать природу глизеанцев, Таисия. Этот народ — дети природы, и от всех болезней они лечатся травами, минералами, камнями у своих шаманов, а от другой медицины шарахаются. Знали бы вы, чего нам стоило провести обязательную для всех жителей коалиции вакцинацию!
— Слава звёздному дракону, она позади! — выдохнула Мора, а Зир неистово закивал.
— Так вот, хоть этот важный этап позади, глизы все равно к нам за помощью обращаются крайне редко, и работать нам приходится в основном с командированными на планету коалиционерами…
— Хм-м, а как же помощь в развитии отсталой цивилизации, как мне говорили в распределительном центре?
— Не без этого. Во-первых, мы здесь много лет нарабатываем репутацию и послужной список. Проводим лекции, стараемся дружить с населением, и уже добились того, что местные добровольно приносят детей на прививки. Но всё же до развитой медицины ещё далеко. Поэтому наш медпункт для местных всего лишь тонкая ниточка между шаманами и полноценными медицинскими центрами, а для гастарбайтеров — единственное место, где им окажут первую помощь.
Вот те раз… Мне аж дышать трудно стало.
— Да что же я могу сделать, совершенно не разбираясь в анатомии? — Я глянула на Мору. — И в строении внутренних органов инопланетян?
У меня даже голос сел, и вопрос прозвучал приглушенно.
— О, да не переживайте так, Тая! — махнул рукой Антон Сергеевич. — Знайте: от вас вообще не требуется полного излечения пациента. Если с кем-то случилось что-то серьёзное, а не палец отрезал или ногу сломал, то вы вызываете сан-авиацию, и рабочего эвакуируют. К тому же у вас есть опытные помощники.
Мора и Зир покивали, подтверждая, что всегда готовы.
— Всё равно мне как-то страшно брать на себя такую ответственность, — возразила я.
Пока меня не очень доводы доктора успокаивали.
— Ну, тогда я вам скажу, что на моей памяти был всего один сложный случай, когда в изоляторе пришлось занять все койки.
— Авария на карьере! — выкрикнул санитар. — И то мы тогда справились и никого не потеряли.
— А ещё помните, когда бурунцы отравились шаманской настойкой? — вставила Мора.
— Ой, ну ты ещё драку на фестивале вспомни! — фыркнул Зир.
— В любом случае ничего страшного в этой работе нет, и серьёзную помощь оказывать приходится настолько редко, что мы с ребятами дежурим сутки через двое, — полным позитива голосом продолжил доктор, но что-то я ему не верила. — Потому что совершенно нет нужды всем троим торчать в приёмном. У каждого из нас есть чипы, — Антон Сергеевич показал запястье, — и в случае чего, остальные быстро прибывают на рабочее место.
— Да-да, мы очень мобильные, — заверила Мора.
А доктор продолжил:
— Основная сложность, Таисия, заключается в том, чтобы разобраться со всей этой инопланетной техникой, — он махнул рукой на плоский монитор, стоящий на столе, и другую оргтехнику, — и отчётностью, которую нужно отсылать в центр на Кеплер Лиру…
