– Тпру, родимые!
Ребята и Амебище увидели выходящего из леса могучего мужика во всём черном. Здоровяк нес на плече огромный лакированный гроб.
– в сторону, детки! – крикнул мужик, аккуратно роняя ношу на траву. Юные маги исполнили приказ, прячась за деревья.
– Ты обижаешь маленьких, – внушительно выговорил мужик Амебищу. – Большая ошибка.
Амебище и не подумало сворачивать или останавливаться.
Мужик сильно потемнел лицом, вынул из-за спины меч и, кувыркнувшись от Амебища, ловко распорол ему бок. Монстр стал падать, а мужик уже стрелял ему в брюхо из быстро выхваченного пистолета.
Только вот беда: огнестрельное оружие давало осечку за осечкой.
Амебище перетекло в стоячее положение и, сильно заваливаясь на рассеченный бок, двинулось к мужику, держа дубину перед собой.
Стрелок-неудачник побледнел до исходного состояния. Он снова рубанул противника мечом, но Амебище парировало его удар дубиной и нанесло свой, сокрушительный.
Мужик высоко взлетел и впечатался в толстый ствол дерева. Затем он упал на четвереньки, и ребята увидели, что кожа на его лице порвалась, обнажив часть черепа. Череп был металлическим, а вместо глаза горел объектив.
– Калифорнийская губерния! – не смолчал Дровосек, тряся головой.
– Железный Дровосек! – вскрикнул Харри, зажимая пухлой ручонкой рот.
Амебище подскочило к Дровосеку, занося дубину для решающего удара, но Дровосек схватил монстра за ноги и рванул. Поединщики, сплетясь, как пара змей, обнявшись крепче двух друзей, упали разом, и во мгле бой продолжался на земле.
– Бегите, – прохрипел Дровосек. – Я его задержу… В гробу возьмите… Это вам…
Внимание, черный ящик!..
В. Ворошилов
– Можно ли ему верить? – спросила Молли.
– Нужно! – твердо ответил Харри. – Мне Предсказунья велела.
Барахлоу кивнул, живо подлетел к гробу и попробовал открыть крышку. Та не поддавалась.
– Молли, помоги! – позвал Джеймс.
Девочка примчалась, гневно сверкая очами:
– Ты волшебник или пугало огородное?
Она дотронулась волшебной палочкой до крышки, произнеся банальное заклятие «Открывамус!», крышка откинулась, и в гробу дети обнаружили коробку из-под ксерокса.
– Хватай! – распорядилась Козазель, убегая.
– Да в гробу всё это я видел! – ляпнул Джеймс, сграбастал коробку и припустил за Молли, оставляя Амебище и Дровосека кататься по полянке и осыпать друг друга мощнейшими оплеухами.
Дровосек достал откуда-то топор и методично охаживал соперника обухом. Амебище с остервенением душило обидчика ложноножками.
Запыхавшийся Харри засеменил за друзьями. Вскоре они поравнялись с Йодой. Эльф стонал и ворочался, сжимая руками пожухлую траву.
Харри упал на колени рядом с домовым:
– Как тебя зовут, помнишь?
– Не уверен, – проскулил Йода.
– Сам встать сможешь?
– Не уверен… – Затем взгляд эльфа прояснился, и он залепетал: – Брось, командир… Уходить тебе надо… А я всё одно – не жилец…
– Кратко и по существу, – одобрил Джеймс.
– Давай добьем? – участливо предложила Молли. – Чтоб не мучался…
В ее глазах стояли слезы, а пальцы крепко сжимали рукоять кинжала.
– Русские своих на войне не бросают, – ни к селу, ни к городу отчеканил Проглоттер.
– Пристрелить не поднялась рука, значит? – одобрительно хмыкнул Барахлоу, перехватывая удобнее коробку. – Сам понесешь.
Харри Проглоттер взвалил Йоду на плечо и затрусил, стараясь не упустить из вида убегающих Молли и Джеймса.
В лесу раздавался топор Дровосека. Стремительно стемнело. За спинами беглецов прогремел оглушительный взрыв, и поднявшаяся к небу гигантская струя пламени осветила на несколько мгновений всю округу.
– Кажись, у Амебища с Дровосеком боевая ничья… По-любому… – пропыхтела Козазель, останавливаясь и в изнеможении падая на землю.
Мальчики последовали ее примеру. Впереди текла Пограничная река, отделяющая Жмотляндию от страны Окончательных Отморозков. Переправляться ночью было бессмысленно, поэтому путники решили разбить лагерь, приглядев могучий ясень. Возле дерева крутился какой-то странный хмырь из леших. Он то и дело останавливался, спрашивая у ясеня:
– Где моя любимая?
Ясень не отвечал ему, качая головой.
Заметив ребят, хмырь подхватился и весьма прытко засеменил прочь, приговаривая:
– Так, пора к тополю, к тополю пора… Может, он знает…
Дети втащили Йоду, коробку и рюкзаки наверх и натянули тент между ветвей. Молли наколдовала волшебный костерок.
Харри устроил эльфу лежанку из своего плаща, переложил спящего Нельзяблика в рюкзак.
– Кстати, Проглоттер! А чего это твой пернатый будильник не предупредил нас об Амебище? – наехал на Кабысдона неугомонный Барахлоу.
– Отстань от него, – ответил заботливый Харри. – Он изможден перелетом. Ты представляешь: один в лесу, не зная точно, где нас искать?.. Я бы не рискнул даже попытаться. А он нашел!
– Джеймс, Харри, давайте посмотрим, что в коробке, – Молли устроила себе местечко, и теперь можно было полюбопытствовать.
Ребята склонились над подарком Дровосека. Джеймс осторожно открыл коробку. Там обнаружились несколько пачек денег и записка.
«Дорогие друзья! – гласила она. – Силы Зла выставили кордоны на подступах к Обиталищу. На всех постах расклеены ваши фотки. Всё это делает вашу миссию почти невыполнимой. Поэтому я посылаю вам коробку айллбибаксов. Айллбибаксы волшебные деньги: они возвращаются обратно, кому их ни отдавай. Эти поистине магические купюры помогли многим, даже какому-то президенту на выборах. Смело давайте любые взятки военным. Они это ценят. Ваш Бабаянус».
– Вот так фенечка! – порадовалась Козазель. – С такой кубышкой мы не то что до Обиталища…
Молли увлеклась мечтами, куда, собственно, можно с такой кубышкой. Барахлоу закрыл коробку и готовился к ужину. Проглоттер, которого с утра немного подташнивало, не смел и взглянуть на еду. Да и нельзя было кушать-то… Он лег в спальник и отвернулся от костра.
Сон его был беспокойным.
– …Харринька, выходи… Выходи, дурилка картонная… Харринька! Я ведь тебя зубами загрызу… – вкрадчивый голос обволакивал Проглоттера в темноте.
Харри сидел в глухой маленькой подсобке, закрыв за собой дверь. В нее скребся кто-то страшный.
– Граждане бандиты! – прогремело хриплое обращение, усиленное рупором. – Сопротивление бесполезно. Вы окружены. Выходите по одному с поднятыми руками.
– Кто это там гавкает? – спросил скребущийся в дверь Харриной подсобки.
– С тобой не гавкает, а разговаривает ректор Хоботаста Мастдай!..
Харри облегченно вздохнул, прислоняясь лбом к холодной двери. И сразу же ощутил за спиной противный скрип металла о металл. Нашарив на стене выключатель, мальчик зажег свет. Подсобка исчезла, теперь Харри очутился в длинном коридоре. К юному магу медленно шел человек в шляпе, грязном полосатом свитере и рваных темных штанах. Лицо человека было изуродовано ожогами. На правой руке уродливого незнакомца была перчатка с прикрепленными к пальцам лезвиями. Ими-то и царапал по батареям этот ужасный мужчина.
Харри завопил от страха.
– Нет, Харри, – обиженно проговорила сонная Козазель, переворачиваясь на другой бок. – Ты специально заказываешь кошмары, чтобы испортить нам сон.
Проглоттер сел, растирая слезящиеся глаза. Проморгался. Огляделся.
Почти рассвело. Лес еще не очнулся от ночного оцепенения. Пограничная река лениво текла, унося с собой какой-то мусор. Всё было спокойно… но… Йода исчез! Харри посмотрел вниз. Эльфа-домового нигде не было. Хотелось пить. Харри полез в рюкзак за фляжкой.
Место, где всегда лежала карта, пустовало. Не было и Нельзяблика. «Хорошо хоть, остались клубок да лубок, – подумал Проглоттер, – но как была права Предсказунья, предупреждая меня о предательстве Йоды!.. А я его еще и тащил на себе, дурак…»
– Ребята, просыпайтесь! Беда, – громко прошептал ограбленный волшебник.
Пятидесятирублируйте!
Телеграмма обворованного курортника домой
Если Вольтаморд в свое время боялся Дубльдура, то Большой Брат совсем не боялся Мастдая. А Мастдай не боялся Большого Брата. Единственное, чего боялся Глюкообильный, так это того, что за его магические поделки не будут платить.
Лесной аватарой Большого Брата было Амебище, в телесную оболочку которого нынешний Лорд Тьмы попадал посредством Недреманного Ока, а воплощением Мастдая Глюкообильного – Железный Дровосек, в коего ректор Хоботаста вселялся, куря специальную траву.
– Ко мне он кинулся на грудь, – хвастался призраку Штирлица Мастдай, пока мисс Маннис Пфенингз обрабатывала его стигматы и вправляла вывихи. – Но прежде я успел воткнуть и там два, нет, три с половиной раза провернуть свое оружье! О, милый мой Штирлиц, – он завыл, рванулся из последних сил…
