— А мне что делать? — тут же влез мрачный Изя. — Что страже-то мне сказать?
— Скажи, мол, Мотя сбежал, а я с Соловейкой отправился его искать, чтобы выполнить волю князя. Да что я тебя учу-то? Навешай им лапши на уши, а потом налей по стакану и выпроводи вон.
— Ладно, сделаю, — брякнул черт.
— А как вернемся, все силы бросим на операцию «Возмездие».
— Вот это правильно! — явно повеселел Изя. — А то не пристало нашей дружине уходить от честной битвы! Ну разве только для флангового обхода и удара в тыл.
— Ага, с попутным захватом вражеской казны и обоза, — съязвил Солнцевский.
— Именно. Ты схватываешь прямо на лету!
Дожидаться утра не стали, справедливо рассудив, что ребята из сотни Поповича не откажутся вздремнуть в ночной час. Поэтому Соловейка быстро затарила продуктами «Нью-Паджеро» и начала запрягать лошадь. А Изя с Солнцевским принялись имитировать побег Моти. Для этого к крыльцу был привязан канат, с одного конца опаленный Горенышем. Мол, типа, он пережег привязь и улетел в неизвестном направлении.
— Улетел, но обещал вернуться. — Солнцевский вдруг вспомнил слова Фрекен Бок и погрозил в темноту кулаком.
Мотя, услышав это, обреченно вздохнул, кивнул всеми тремя головами в знак согласия, взлетел и резко набрал высоту. Илюха договорился встретиться с ним уже за городской стеной.
Как и предсказывал Алеша Попович, стража на северных воротах, как только показалась тачанка, тут же захрапела. Спустя минуту вынужденные путешественники покинули Киев-град и выбрались на оперативный простор.
В этот час тракт был абсолютно безлюден. Дорога ровная, хорошо накатанная, лошадки бежали резво и не требовали к себе особенного внимания со стороны возницы. Поняв это, Соловейка покинула облучок и перебралась в салон. Она удобно расположилась на пуховом сиденье, обитом красной кожей, и... заплакала. Это было до того неожиданно, что Солнцевский поначалу просто растерялся. И хотя исходя из специфики как предыдущего, так и нынешнего места работы он в жизни повидал всякого, вид женских слез неизменно приводил его в ступор.
— Любав, да ты что? — пробурчал Солнцевский, пересаживаясь к Соловейке и неловко смахивая слезы с ее щеки. — Насчет Моти расстроилась? Так это дело мы уладим. Сейчас спрячем его, вернемся в город и нанесем ответный удар. Еще не знаю, кому и насколько сильно, но то, что нанесем, это без сомнения.
— Если только мы успеем это сделать, — со вздохом заметила Соловейка, глотая слезы.
— Конечно, успеем! Теперь наша очередь.
Любава что-то пролепетала и неожиданно, чтобы остановить текущие слезы, уткнулась Илюхе в плечо. Солнцевскому ничего не оставалось делать, как обнять ее и, осторожно гладя по голове, попытаться успокоить. Подходящих слов он не находил, но оказалось, что они были совершенно лишними.
Вообще-то до сих пор Соловейка не позволяла себе ничего подобного и отношения между старшим и младшим богатырями «Дружины специального назначения» были подчеркнуто дружескими. Хотя если заглянуть поглубже в глаза бывшей разбойницы, то мы смогли бы увидеть совсем не сестринское отношение к своему непосредственному начальству. Догадывался ли об этом Солнцевский? Да, конечно догадывался. И старательно делал вид, что ничего не происходит. Да и какая любовь может быть между своими? Она же коллега, соратник, друг, в конце концов! К тому же весь предыдущий опыт общения с противоположным полом, помноженный на крайне неудачный брак, практически не оставил в душе бывшего братка места для любовной лирики.
Но в этот момент, когда он осторожно гладил иссиня-черные волосы Соловейки своей могучей рукой, а ее курносый носик усиленно шмыгал где-то на уровни груди, в сердце Солнцевского что-то зашевелилось.
Словно пытаясь смахнуть с себя это наваждение, он что есть силы тряхнул головой. Прислушался к ощущениям — вроде отпустило. Тем временем бывшая мелкоуголовная личность наконец-то немного успокоилась.
— Прости меня, я просто испугалась.
— Испугалась? — удивился Солнцевский, не раз видя Соловейку в деле и не без основания считая ее весьма храброй личностью.
— Да, — вздохнула Любава. — Именно испугалась. Знаешь, за последний год ты меня приучил, что нашей команде по плечу любые испытания, что мы вместе можем справиться с любыми проблемами.
— Так оно и есть, — пожал плечами Илюха.
— Да, наверное, — не совсем уверенно согласилась Любава. — А вот сейчас мне вдруг показалось, что машу дружину растаскивают на части, и она скоро просто-напросто перестанет существовать.
— Да ну, ерунда, — облегченно заметил Солнцевский. — Ничего с нами не случится. Мы обосновались в Киеве всерьез и надолго. Сейчас пристроим трехголового, вернемся в город и устроим им такую зачистку, что век помнить будут.
Словно живая трехголовая иллюстрация к словам, над ними буквально на ноль-высоте пронесся Мотя и, радостно застрекотав, опять скрылся в темноте.
— Без него правда грустно будет, да и палаты сторожить будет некому, но как-никак основная часть команды в строю, — постарался окончательно успокоить Соловейку Илюха. — Разберемся с супостатом и возвернем этого троглодита назад.
Любава хотела что-то возразить, но передумала. Она действительно уже успокоилась, взяла себя в руки и всем своим видом показывала, что произошедшее с ней сейчас не более чем случайность и уникальное исключение из всевозможных правил. Надо признать, что Солнцевского такой поворот устраивал как нельзя лучше. Перед ним опять сидел младший богатырь и друг, на которого можно опереться в трудную минуту. А то, что у этого богатыря глаза и нос красные, так это не более чем недоразумение.
— А ты по своей Родине совсем не скучаешь? — очень уж резко сменила тему разговора Соловейка.
— Почему же не скучаю? — удивился Солнцевский — Бывает иногда. Но, честно говоря, не так уж и часто, как-то все недосуг. То война, то пир, то еще какие разборки. За этот год спокойного времени считай и не было.
— И тебе это нравится? — не унималась Любава.
— Если бы не нравилось, я бы здесь не остался, — резонно заметил Илюха.
Далее разговор как-то плавно и непринужденно перетек на более спокойные темы, и всю оставшуюся до разбойничьей заимки дорогу Илюха развлекал спутницу пересказом фильма «Убить Билла», естественно, обеих его частей. Соловейка слушала рассказ, затаив дыхание, только изредка уточняя какие-нибудь детали. Илюхе вообще показалось, что шустрая Ума Турман за это короткое время стала ее любимой героиней.
Так они и ехали при свете приветливой луны по пустому тракту, тому самому, по которому их странная компания всего год назад прибыла в Киев.
* * *
Как ни странно, но старая заимка Соловейки оказалась абсолютно целой и не тронутой незваными гостями. Видимо, она настолько запугала путников, что даже после того, как прекратились ее шалости, желающих проехать по старой дороге нашлось не так уж и много. Любаву тут же начала поедом есть ностальгия, и она принялась наводить порядок в своем бывшем убежище.
Исходя из своего предыдущего опыта Солнцевский знал, что мешать ей в этом деле нельзя ни в коем случае. Поэтому он свистнул Змея, отошел в сторонку и удобно расположился на завалинке. Мотя тут же хотел развалиться перед хозяином, чтобы тому удобнее было чесать чешуйчатое пузо, но богатырь решительно остановил своего любимца. Гореныш моментально осознал важность момента и состроил страдальческое выражение на мордах. Особенно это удалось средней голове.
— Погоди ты, — остановил его Солнцевский, — прощаться и грустить чуть позже будем, так что скорбеть пока рано. А сейчас я должен поговорить с тобой как мужчина с мужчиной.
Услышав такое, Мотя тут же собрался, сконцентрировался и внимательно уставился на хозяина. Мол, как скажешь, всегда готов к серьезному разговору.
Илюха почесал затылок, вздохнул и в свойственной ему манере перешел к главному.
— Мотя, чудо ты мое трехголовое, ты остаешься один дней на пять. Ни меня, ни Любавы, ни Изи рядом не будет, и, соответственно, никто тебя контролировать не сможет.
Гореныш кивнул всеми тремя головами в знак полнейшего согласия.
— Так что, в свете вышеизложенного, у тебя за это время будет только одна, но весьма важная задача: НЕ СОЖРАТЬ ВСЮ ЕДУ ЗА ОДИН ПРИСЕСТ!
Змейчик, услышав такое нелепое обвинение в свой адрес, даже растерялся.
— Запас еды у тебя будет достаточный, и ты вполне можешь на нем протянуть дней десять. Но это только в том случае, если ты будешь контролировать свой аппетит. Я, конечно, понимаю, что это невозможно, но это надо сделать!
Обиженный в своих лучших чувствах, Мотя возмущенно застрекотал и даже выпустил из ноздрей струйки пара. Контролировать аппетит? Да сколько угодно! Что он, маленький, что ли? Вот, скажем, кладет утром Любава в его любимые три серебряных тазика (кстати, подарок Берендея за отлично выполненное задание) гору каши с гуляшом и подливкой, он тут же съедает предложенное и спокойно контролирует своей аппетит до ужина с помощью пирогов И прочих незапланированных вкусностей.
