— Проблемы, милая?
— Никаких. Без проблем! — Дэйна в раздражении схлопнула мобильник, швырнула в угол, на пол. — Малдер?
— Да, милая?
— А как ты смотришь на то, чтобы я тебе сейчас показала тот сюрприз?
— Положительно! И на что я должен смотреть?
— Такое… красненькое, полупрозрачное… А догадайся!
Согласно науке виктимологии, человек, проживающий один в квартире, имеет несравнимо больше шансов стать жертвой преступления, чем, к примеру, глава многочисленного и шумного семейства.
Одиночки — идеальный объект для вора (в лучшем случае, если в данном контексте допустима градация на «лучше-хуже») и убийцы (да, тогда градация допустима! убийца — по определению худший вариант).
Если к тому же потенциальная жертва имеет досадную привычку то и дело забывать о незапертой входной двери…
Если к тому же имеет обыкновение крепко спать…
Если к тому же она женского пола… Тогда сам дьявол приведет к порогу кого-нибудь, кто на практике докажет, что виктимология есть наука, а не лженаука.
Мисс Дэйна Скалли живет одна. Постоянного друга у нее нет, непостоянного, кстати, тоже.
Мисс Скалли то и дело игнорирует засбоивший замок, через раз щелкающий, но вхолостую.
Мисс Скалли, наконец, спит, как ребенок Крепко и глубоко.
Случайность — непознанная закономерность.
Допустим, некто решит навестить мисс Скалли в ночи.
Допустим, по дороге он никого не встретит. Допустим, без труда откроет дверь. Допустим, проникнет в квариру Не слишком ли много «допустим»? Достаточно. Достаточно для того, чтобы осуществить их на практике.
…Подобно хрестоматийной сказочной принцессе, Дэйна спит. Внешне она, правда, менее всего схожа с принцессой. Измождена… Зато по степени летаргии — сто очков вперед любой сказочной соне.
Скрипнула дверь в прихожей. Темная тень проскользнула внутрь. Аккуратно щелкнула замком. Все! Они одни. Один на один.
Незваный гость бесшумно прокрался на кухню. Узкий луч фонарика осветил полный беспорядок. Чашки недопитого кофе с налетом плесени. Жухлые листья салата, подгнившие овощи под шалью испортившейся сметаны. Аура разрушения. Здесь уже поселился нежилой дух.
Следующая остановка — ванная комната. Желтый блик исследовал каждое из четырех зеркал. Рука в перчатке прикрутила капающий кран с холодной водой. Когда придет счет за воду, он будет умопомрачительным. Но он вряд ли огорчит мисс Скалли. Ей будет все равно.
Гостиная встретила настороженной тишиной. На канапе — ворох газет, последняя датирована позавчерашним днем. Как же долго вы спите, мисс Скалли. Последние новости вас не интересуют?
А, может, и нет никакой мисс Скалли. Исчезла. Сгинула. Как, например, агент Джереми Уллман. Был и нет. Или как агент Фокс Малдер. Что-то за последние сутки-двое тоже не проявился.
Ау, мисс Скалли?! Где вы?! Или в спальне? Квартира исследована. Более вроде вам некуда…
Незваный гость ерзнул шеей — от предвкушения: шелк рассыпавшихся волос на подушке, дрожь ресниц, чуть обнаженная грудь. Если она спит, он не станет будить сразу. Сядет рядом и пристально уставится в ее закрытые глаза.
Чужой взгляд ощутим, почти материален. Он мешает, мешает, мешает. И она очнется, вынырнет из сна, почуяв себя под прицелом. Пусть лишь под прицелом чужих глаз. Очнется, и первый непроизвольный вскрик:
— Кто тут?!!
А в ответ сдавленный хриплый полушепот:
— Тише, тише… Я не причиню тебе вреда. Просто поговорим. Только не кричи. Не кричи, договорились? И не дергайся.
Почему-то каждый из расплодившихся киношных маньяков, пробравшись в дом и обездвижив жертву, первым делом вкрадчиво сообщает ей: «Я не причиню тебе вреда. Просто поговорим». В реальной жизни, конечно, довольно редко бывает как в блокбасте-ре-триллере. Но то-то и оно, что в кино зачастую бывает как в жизни.
В конце концов, кинематограф старается с большим или меньшим успехом отразить на экране реальную жизнь. Маньяки, в ночи забирающиеся в чужие дома, — увы, объективная реальность, данная их жертвам в неприятных ощущениях. И в той объективной реальности маньяки, все как один, начинают бессмысленный диалог с пресловутого «Я не причиню тебе вреда…»
И жертва должна верить?! А чего тогда пришел?! И пистолетом поводишь в дюйме от моего лица!
А пистолет, милая моя, — как лишний весомый аргумент в пользу того, чтобы ты согласилась: кричать не надо, дергаться не надо. Не будешь? Кивни!
Не буду! Не буду!
Так-то лучше. Видишь, я спрятал пистолет. Все по честному. Ты мне веришь? Да, да!
Отлично! Теперь и поговорим… Согласна? Конечно, конечно!
…Охотник и добыча — древнейший архетип. Или более современно звучащий «стокгольмский синдром». Невольное сочувствие жертвы к палачу.
Само собой, в редких случаях попадаются сильные натуры, способные противостоять гипнотическому «стокгольмскому синдрому», не идущие на поводу и дающие возможный, а то и невозможный отпор. Но подобные случаи настолько редки, что ими можно пренебречь как исключениями, лишь подтверждающими правило.
Однако мисс Скалли — именно то самое исключение. Лучше не пренебрегать. И крикнет, и дернется.
А вот на этот случай — резиновая «груша»-кляп наготове, и расщелкнутые «браслеты»-наручники наготове.
Н-ну? Просыпайся, ты! Или чужой сверлящий взгляд на тебя не действует абсолютно?! Не действует… Что ж теперь, целую вечность сиднем сидеть у изголовья «спящей принцессы»?! Вечность и один день?!
Разумеется, у незваного гостя терпение завидное, но не безграничное! Или, по наработанному веками стереотипу, поцеловать? М-да, смешно.
— Дэйна!
* * *
— Дэйна! Дэйна! Дэйна!
Опять эти голоса — тревожными звоночками в висках.
О-о, как трудно проснуться, когда совсем не хочется этого делать. Тело окутано мягкой пеленой тепла и слабости. Сознание еще под властью сладких видений. И только несколько довольно ощутимых уколов тревоги смогли ее подтолкнуть к…
Сквозь смеженные веки — мутный, близорукий взгляд. Щелка блеклого света. Где я? Кто я?… Только через несколько секунд сознание настолько прояснилось, чтобы толком соображать и чувствовать. Ваши ощущения?
Н-неприятные! В доме чужой человек! И человек опасный, готовый на все! Скалли так видит! Интуитивно!
Вот он, опасный, поднимается по лестнице в спальню! Вот он входит! Вот он, крадучись, приближается! Вот он садится на канапе — подле спящей.
Ее рука неуловимой змейкой скользнула под подушку, где всегда и на всякий случай — оружие наголо!
Похолодела… А нету! Нет никакого оружия!.. Сил подняться и оказать сопротивление — тоже.
Сколько же я спала?! В глубине сознания сверкнула молнией мысль. И пропала. Какая разница, сколько?! Когда тебе угрожает опасность! Не исключено, смертельная.
Щелка блеклого света стала шире. Дэйна лежала, закрыв глаза, изо всех сил стараясь дышать ровно. Но нюанс — ритм сбивался.
Впрочем, ночной гость благоразумно решил не вдаваться в нюансы. Не успела Скалли инстинктивно сомкнуть челюсти, как в ее мотивированно приоткрытый рот вперлась «груша» — заполняя все и тесня небо. А на запястье щелкнул «браслет» — отнюдь не белого золота. Второй «браслет» — к ножке канапе. Дергайся, не дергайся…
— Ты ведь давно не спишь, правда? — хриплый голос, казалось, вибрировал от острого наслаждения. — Конечно, не спишь. Ты меня ждала? Правду! Одну только правду! И ничего, кроме правды!.. Нет? Не ждала? Как же так?! А я вот… пришел!
Незваный гость аккуратно положил пистолет на пол у канапе.
— Если пообещаешь не кричать, я освобожу твой рот от кляпа. И мы поговорим. Спокойно поговорим.
Помнится, на лекциях по медицине (а потом и непосредственно в ФБР) учили: сумей заговорить маньяка, и у тебя появится шанс сохранить жизнь… или, по крайней мере, продлить ее… Незваный гость сам идет на контакт. Значит, есть шанс! Выкарабкаться из этой дурацкой ситуации!
— Кивни. Кротко кивнула.
Рука в черной перчатке коснулась ее лица.
— Боже! Скалли! Что ты с собой сделала?!
Звучный «чпок»! Кляп-«грушу» — долой! Добрый вечер…
Она судорожно хватанула воздуха, борясь с накатившей тошнотой.
Человек дернул шнурок вспыхнувшего бра.
Скалли зажмурилась. Снова вдохнула. Снова выдохнула. И заорала не своим голосом:
— Малдер-р-р!!! Какого чер-р-рта!
Именно, Скалли, именно! Какого именно черта. Вопрос не к напарнику Малдеру. Вопрос к тебе, напарник Скалли. Какого черта?
* * *
Малдер неторопливо стянул тонкую кожаную перчатку… Почему-то одну! А вторую? Малдер?
Дай срок, Скалли. Всему свое время, Скалли. Сейчас-сейчас, Скалли. Момент истины!
Пружинисто прошелся по ковру в спальне.
— Ну?!
— Видишь ли, Скалли…
