Признаться, даже мне после витавших до этого во время трапез доброжелательности и теплоты было не по себе. Братья так и вовсе всячески пытались растопить наш холод, однако, мы ждали шага другого человека.
Поначалу нам казалось, что князь не прошибаем и вообще не увидел никакой разницы в нашем поведении. Все-таки, права была маменька, сухарь он и есть сухарь! Однако, на третий день во время обеда он неожиданно решил-таки завести, как ему казалось, нейтральный разговор.
— Какая сегодня погода замечательная, не находите, Дарья Сергеевна?
В этот момент мы все дружно посмотрели на стекающие по окну дождевые капли, а где-то на улице прогремел гром.
Брови маменьки непроизвольно поползли вверх, но голос остался холоден.
— Ну, раз вы так считаете…
Отец кашлянул в кулак и сделал вид, что ужасно голоден и сосредоточил все свое внимание на горячем.
Десерт же он предпочитал употреблять под чтение свежих газет, попутно обсуждая с маменькой, а иногда и с нами, последние новости Империи. И, видимо, сегодня решил применить этот прием, чтобы смягчить маменьку и растопить возникший между всеми нами лед.
— Дарья Сергеевна, смотрите! Пишут, что здоровье Императора пошатнулось! — Обратился он к ней.
Княгиня приподняла одну бровь и скептически ответила:
— На сколько мне не изменяет память, они уже лет пять каждый месяц об этом пишут. И раньше вас это как-то не сильно волновало.
Длинные залихватские усы папеньки встопорщились, но ответил он вполне мирно:
— Вы, конечно, не знаете, но и мои люди доносят, что здоровье Императора ухудшается с каждым днем.
— Да, после смерти Императрица наш Император совсем сдал… — Задумалась, было, маменька. — Но это не мешает ему править страной. И, думаю, он еще долго будет радовать своих подданных своими мудрыми и дальновидными решениями. — Опомнившись, закруглила она тему.
Однако, папенька закрывать тему не торопился.
— И все же. Если Императору станет хуже, мне придется покинуть вас раньше срока и вернуться в столицу.
И вот сказано это было так, что было не понятно, то ли он просто ставит нас в известность о возможном развитии событий, то ли угрожает своим отъездом маменьке. Однако, подобный пассаж, по видимому, вызвал у нее не те чувства, на которые он рассчитывал.
— Поликарп Харитонович, — глянула она на него очень строго. — Вот, когда подобные проблемы возникнут, тогда мы их и обсудим.
— Да что там обсуждать! — Все же не выдержал князь, давая волю своему раздражению. — Если с Императором станет совсем худо, то и всем нам придется очень не сладко! Старшие принцы кто погиб, кто умер, младшим еще нет и десяти, и единственной адекватной претенденткой на трон остается принцесса Елисавета! Тьфу! — Не выдержав, даже сплюнул он. — Вы хоть представляете какие это проблемы для Империи? Женщина на троне! Да какая женщина? Так соплюшка семнадцати лет! Мой департамент уже устал вылавливать подосланных к ней шпионов соседних государств, а сколько вокруг нее наших «доброжелателей» вьется не перечесть! У Императора и у всех министров, — тут он постучал пальцем себе по груди, как бы говоря, что я тоже, на минуточку, один из этих министров. — Уже давно голова опухла от мыслей за кого ее замуж выдать, чтобы не пострадали интересы государства! Ведь как все было хорошо и понятно пока был жив принц Павел! — Он нервно и демонстративно отшвырнул газету. — А тут вы, со своими завихрениями! — Он покрутил растопыренными пальцами возле своей головы, и с видом оскорбленной невинности уставился в окно, за которым все также шел дождь.
Ух ты! А папенька-то стратег! Вон как завернул! Теперь не он виноват, а неразумная женщина со своими завихрениями! Но маменьку так просто было не взять! А потому она очень спокойно допила оставшийся в кружке чай и ответила:
— Я уверена, Поликарп Харитонович, что вы сгущаете краски. К тому же, я также уверена, что у этой девочки большой потенциал, который нужно лишь потрудиться раскрыть. К слову, такой потенциал есть не только у принцессы. И если вы решитесь взглянуть на вещи немного шире, то поймете, что развивать его гораздо полезнее для всех, чем просто закапывать в землю. — После чего с достоинством встала и пошла на выход из комнаты. Мы, разумеется последовали за ней.
Однако, как только мы оказались в малой гостиной, маменька присела и как-то сникла. Только сейчас я поняла, как ей морально трудно враждовать с мужем.
— Маменька. — Подошла я к ней и обняла. — Спасибо вам за заботу, но, может, пора уже прекратить эту маленькую войну? Я же вижу, как тяжело она вам дается.
Княгиня вздохнула.
— Знаешь, Дуся. Я ведь тоже была молода, тоже мечтала овладеть своей магией, ведь на Земле так мало тех, кто может использовать это чудо, что подарил нам Господь. А ведь его дарами нельзя просто так разбрасываться! Сколько раз я пыталась донести это до своих родителей, сколько раз пыталась поговорить об этом с Карпушей… — Она снова вздохнула и начала теребить в руках платочек. — Но все бесполезно! Родители не желали слушать, и муж даже не попытался понять…
Да уж, я, конечно, с родителями маменьки не знакома, так как их уже давно нет на этом свете, но вот отец, Карпуша, так его рас так, тот еще… неумный и бесчувственный муд… человек!
— Но сейчас, глядя на тебя, — продолжила она. — Я понимаю, что должна хотя бы попытаться что-то изменить! — Она погладила мою руку, которая так и осталась лежать на ее плече. — Магия ведь уходит от тех, кто не хочет ею пользоваться, перестает течь по венам. И вместо бурной горной речки остается лишь небольшая лужица, которой разве что и можно, что письмо отправить через почтовый ящик.
В этот момент Марья тоже решилась и несмело погладила княгиню по руке. Она еще не привыкла к своему изменившемуся положению в доме и к тому, что княгиня так резко изменила к ней свое отношение, а потому опасалась выказывать чувства так, как бы ей этого хотелось.
Маменька, однако, эту подбадривающую ласку не пропустила и благодарно погладила в ответ девочку по голове.
— У Марьи ведь тоже скоро может проснуться магия. И мне почему-то кажется, что она, как и ее старшая сестра, захочет ее развивать. — Грустно произнесла она и улыбнулась девочке. — Только не уверена, что все мои усилия все же смогут хоть что-то изменить.
— Маменька. — Я чмокнула ее в щеку. — Но вы же не одна! Нас как минимум трое! И поверьте, мужчины слишком недооценивают слабый пол и их возможности. Поверьте, у папеньки просто нет шансов устоять!
Лицо княгини осветила мягкая любящая улыбка.
— Дусенька, порой, меня поражает твой неиссякаемый оптимизм.
— Маменька, это не оптимизм! — Заверила я ее. — Это стиль жизни! Я по-другому не умею и учиться не хочу!
Тут мне в голову пришла очень интересная мысль, как заставить папеньку сложить оружие и объявить о своей капитуляции. Ну, или хотя бы сделать к ней шаг.
— Маменька, а давайте мы вам сделаем новую прическу!
— Да Бог с тобой, Дусенька! Зачем? — Удивилась она такой смене разговора.
— И форму бровей подправим… — Задумчиво продолжила я развивать тему. — А еще смоем, наконец, эти вышедшие из моды белила с вашего лица!
— Дусенька. — Нахмурила она брови. — Что это ты задумала?
— Маменька, вы ведь очень красивая женщина! Только некоторые об этом совсем забыли! Вот мы им немного и напомним!
— Но белила-то зачем трогать?! — Возмутилась она, хотя общее направление мысли ей, видимо, понравилась. — Я ими еще с юности пользуюсь.
— В том-то и дело! Но мода ведь не стоит на месте! И вы сами знаете, что сейчас в моде естественность.
Я, конечно, не знала так ли это на самом деле. Просто эти белила через несколько часов скатывались и скорее уродовали, чем украшали женщину, а потому я решила, что без них будет однозначно лучше. Да и помнится мне, что где-то в это же время в нашем мире дамы уже предпочитали естественность в образе. И даже если здесь эта мода еще не настала, то кто сказал, что мы не можем ее ввести? К тому же, большая часть всех этих белил делалась с добавлением свинца, который негативно влиял на здоровье.
