Эх, как хорошо в тишине и одиночестве…
– А что ты тут делаешь? – раздалось из–за спины.
Чуть шаровой молнией не кинул с досады. Стою себе спокойно, никого не трогаю, зачем лезть?
– Природой любуюсь! – Вся моя созерцательность угрожающе затрещала, норовя рассыпаться кусками.
Ну и зачем эту принцессу принесло на стену? Разве она не должна быть со своими людьми?
– Да, у вас красиво… – Девушка стала рядом, обводя взглядом окрестности.
– У нас, – я выделил голосом последнее слово, – гораздо лучше, чем здесь.
– Я все не могу понять, вы вместе или нет?
Не понял, она вообще умеет внятно излагать свои мысли? Почему я всегда должен догадываться, что имелось в виду?
– Мы – это кто? Вместе с кем? Ты можешь нормально вопросы задавать?
Я позволил челке упасть на глаза, чтобы невозможно было разобрать их выражение. Что–то в последнее время они шалить стали. Ни с того ни с сего то зрачок вытянется, то цвет начинает меняться, как у хамелеона какого–то.
– Ну вот ты и Рин, вы вместе?
Или мне кажется, или она сама не понимает, что хочет узнать.
– Мы родственники, если тебя это так интересует.
«Вместе», надо же! Еще пусть скажет «встречаетесь».
– Но вы же вроде принадлежите к разным э–э… родам? В смысле он светлый, а ты – темный. – Определения первостихий она произносила с явной заминкой, как незнакомое, но часто слышимое слово.
– И что? – Я все не понимал сути вопроса.
Ну родственники, ну принадлежим, что дальше–то?
– Я не понимаю, что это такое – светлые и темные? Это имеется в виду цвет волос? И из–за этого вы обычно враждуете?!
Да, знаю, что это невежливо и вообще – почти откровенная грубость, но такой трактовки разделения на расы я еще не слышал. Поэтому заржал самым неподобающим Властелину образом. Нет, ну надо же было такое ляпнуть! Среди эльфов, между прочим, тоже брюнеты есть! А Тери? Он тогда что, светлый? Вот папочка обрадуется: его наследник «раскрыл душу очищающему сиянию…», как там дальше у них по священным текстам, забыл.
– И ничего здесь смешного нет, – обиженно пробормотала Тэ. – Объяснил бы, вместо того чтобы смеяться!
– Объяснить… – М–да, вот задала задачку. Как можно рассказать слепому про цвет солнца. Это же все знают. Трудно объяснять самые простые вещи. – Это разделение по принадлежности к первостихиям, если говорить официальным языком. Так, светлые, как ты понимаешь, являются детьми Света. Ну а мы соответственно Тьмы. Хотя скорее всего мы почитаем Ночь, ее младшую сестру.
– Э–э… – Глубокомысленное замечание, что еще можно сказать? – То есть одни почитают Тьму или Ночь, другие – Свет, и все?
– А что ты еще хочешь? – Мне одному это напоминает разговор слепого с глухим или нет?
– Просто не понимаю. Я слышала, что темные и светлые враждуют. Долго не могла понять, почему именно. И все из–за такой малости?
Ну вот, говорил же – нужно уметь правильно задавать вопросы.
– Ну а что ты хочешь, самые жестокие войны именно что религиозные. Мы по–разному смотрим на мир. Да и назвать это враждой… когда–то, да, войной ходили друг на друга, а сейчас больше дипломаты ругаются.
– Почему? – тут же снова уцепилась за меня она. – Вы помирились?
– Нет, просто дураки перевелись с империей воевать. – Кажется, я ответил предельно честно.
– А почему тогда вы не нападаете?
Да что же это за вечер вопросов?! Пристала – не отдерешь.
– А зачем это нам надо?
Так хотелось высказаться несколько по–иному, но воспитание, понимаешь ли. Нельзя ругаться при дамах. Даже если сильно хочется.
– Ну как же, земля, деньги, подданные…
Странное место это их Благоземье. Ну как можно лезть на чужую территорию, если ты совсем ничего не знаешь ни о традициях, ни о населении, ни об армии. Или думали шапками закидать?
– Земель нам и своих хватает, даже девать некуда, денег тоже достаточно, а подданные… к нам приходят те, кто хочет. Чужих не надо. И так со своими порой столько хлопот!
Ну да, особенно когда у них верноподданнические чувства начинают играть незнамо где. Хорошо, если рядом есть кто–то из Старшей знати. Или опытный представитель Младшей. Тогда еще ничего, поймает, выслушает, побольше пеньки на уши намотает – и все довольны. А вот если не повезет, случаются иногда довольно неприятные вещи.
Конечно, мы усиленно боремся с безграмотностью, но иногда даже образованные люди почему–то начинали считать, что нам нужны жертвы. И ладно если фрукты там, овощи или домашнюю скотину забивали. А если других разумных? Пару раз уже было. Отцу пришлось казнить зачинщиков. Последние же искренне недоумевали – что они не так сделали?
Это так, самое неприятное. Иногда было и по–другому: кто–то срывался и ходил в поход на Светлые земли. Нести Тьму, так сказать. Или сносили какой–нибудь храм. Пару раз было целое паломничество с обязательным лобзанием трона Владыки. Сам видел!
– А у вас что, за это дерутся? – Надо самому вопросы задавать, а то она мне рта закрыть не дает. Теперь пусть сама говорит.
– У нас… – Она тяжело вздохнула. – У нас уже никто ни за что не дерется. Император есть единая власть, да правит он вечно. И решения его мудры и взвешенны.
– Ну да, ну да, – покивал головой я. – Знакомая песня. Мы самые чистые, и правители наши боги во плоти. А если без всей этой пропаганды?
– Если без нее, то император принимает решения, а все остальные только подчиняются, – произнесено это было довольно зло и как–то… с обидой, что ли?
– Ну и что? – не понял я. – Мой отец тоже император, ему подчиняются, а он приказывает. Чего здесь плохого?
– Плохого? – нет, не вскричала, взвыла Тэ. – Если тебя заставят жениться на какой–то старой развалине с извращенческо–садистскими наклонностями только ради каких–то политических интересов, ты тоже скажешь «ничего плохого»?
– Э… кто меня заставит? – Я невольно отодвинулся подальше, а то эта буйная и с кулаками кинуться может.
– Отец, император, чтоб его! – едва ли не сплюнула девушка.
– Не смей оскорблять мою семью, – тихо рыкнул я, показывая клыки.
Если у нее нервы, то это не повод задевать Темного Властелина.
– Да не про тебя, – скривилась она, даже не обратив внимания на мои… скажем так, превращения.
Надо же, какая… храбрая.
Зато теперь становится понятным, почему она так не хочет возвращаться домой. Кажется, не сошлась с родителем во мнении насчет своего будущего жениха. Понятно и обыденно, в общем–то. Извечная проблема всех высокопоставленных особ – жениться по необходимости. Или на необходимости.
Только вот не могу понять, с чего она так возмущается? Разве принцессам не с самого детства говорят, что женихов они будут выбирать не сами? Тогда зачем так отчаянно сопротивляться? В общем, ясно, что ничего не ясно.
– А чем тебе так жених не угодил? Ну кроме возраста и наклонностей? – чуть успокоившись, поинтересовался я, пытаясь поддержать разговор. – Кроме того, разве в правящих семьях принято не так устраивать будущее своих детей?
– Так–то оно так, – тихо вздохнула Тэ. – Только… Понимаешь, я и раньше знала, что придется выйти за того, на кого укажет отец. И вроде бы даже смирилась с этим, но… как бы тебе это объяснить… В общем, отец хотел прямого наследника. В смысле его родного сына, а не ребенка от брака дочери с кем–то посторонним. Он буквально помешался на этой идее. Поэтому и решил выдать меня за этого… урода. А когда я буду ждать ребенка, то с помощью магии Крови изменить младенца прямо во мне.
М–да, я, конечно, многого не понял, но и малости хватило, чтобы понять – что–то здесь не чисто.
– И чем это грозило тебе? – осторожно спросил я, готовясь в любой момент прекратить подобные разговоры.
Кажется, ей эта тема тоже не особо приятна.
– Смертью, – пожала плечами она. – Долгой и мучительной смертью.
– Экк шергет! – невольно вырвалось у меня.
Пусть говорят, что выражаться в присутствии дамы нельзя, но вышло вполне искренне и от души. Теперь понятно, почему ей так не хочется общаться со своим отцом. Нет, ну это же надо так относиться к собственным детям!
– А ты? – неожиданно повернулась ко мне девушка. – Уже знаешь, на ком женишься?
– Понятия не имею. – И желаю не иметь еще как минимум лет пять, а то и семь!
– Тебе не сказали или сами еще не решили? – продолжала допытываться Тэ.
М–да, кажется, у нее это явно наболевшая тема.
– Я себе невесту выберу сам и тогда, когда захочу, – спокойно пожал плечами я.
