Кто бы мог подумать, что мне будет кто-то указывать таким вот непреклонным тоном, а я вместо раздражения буду испытывать лишь веселье? Не говоря уж о разрешении какой-то деревенской девке называть меня сокращенным вариантом имени. Конечно, это временно, пока не научится выговаривать его полностью правильно, но все же…
Пока она там возилась в кустах, смазывая выданной мазью пострадавшие места, я полностью лег на траву, закинув руки за голову. Ветка ближайшего дерева, протянутая в мою сторону, очень удачно давала тень, спасая лицо от полуденного зноя. А вот ноги уже ощутимо припекало.
Но лежать так на самом деле приятно. От земли исходит свежесть, приятно пахнет травой, какими-то цветами, и чем-то еще, неуловимым, присущем только лесам. Рядом шумно всхрапывает Агат, похрустывая сочной зеленью и позвякивая упряжью. Жужжит какая-то мошкара, перекликаются мелкие пичуги на деревьях… Что-то во всем этом есть.
— Спасибо, — буркнули смущенно, и мне на живот плюхнулась баночка с мазью.
— Полегчало?
Девушка покраснела, что-то пробормотав под нос, и отвернулась, сосредоточив свое внимание на Агате, вцепившись побелевшими руками в свой передник.
— У нас еще минут двадцать привал, как раз мазь подействует в полной мере и снимет большую часть болезненных ощущений. Нам дали с собой свежих припасов. Если хочешь — можешь перекусить, — решил сменить тему, чтобы не смущать девушку еще больше.
— Я не голодная, спасибо. Мож, вам чего дать? Мужикам же больше есть надобно, — отозвалась она с готовностью, как-то отчаянно глядя на меня, словно я её последнее спасение. Ох уж эти деревенские — не умеют они сидеть сложа руки.
Усмехнувшись, покачал головой, зажмурившись, от солнечных лучей, все же пробивавшихся сквозь ветви дерева.
Ладно, в этой деревне не получилось. Но так она же не последняя, где эта зараза отметилась. Детей не наделал — и на том спасибо. Только обобрал доверчивых простушек… Кстати, а у этой что можно взять? Там даже кровати нормальной нет, не говоря уж о чем-то более существенном.
— Лис… кхм… А «Лиска» — это полное имя? — неожиданно спросил совсем не то, что собирался, поднимаясь на локте.
Девушка, в данный момент зачем-то срывавшая неказистые желтые цветочки, мелькавшие то тут, то там среди травы, подняла на меня удивленный взгляд.
— Ну, так сподручнее…
— То есть, изначально имя звучало иначе?
— Ну тык, знамо дело. Лисси я… Так одну столичную фрейлину звали, которая как-то с мужем мимо нашей деревни проезжала, вот мамке имя-то и приглянулось. Только деревенские все равно имя обсмеяли — слишком столичное, — она пожала плечами, почесав нос, и вернулась дальше к сбору цветов.
Мда… Лисси… Интересно в каком это веке наших столичных барышень так коротко звали? Хотя, может это как раз и было сокращенным именем, а полное звучало как-то иначе? Впрочем, я не о том думаю.
— А твой Бернард, когда бросил тебя…
— Он не бросил! — в меня едва не полетел собранный пучок травы, вперемешку с цветами.
— Ладно-ладно, не бросил. Пусть будет, кхм, оставил на время. Так годится? Так вот, он не брал у тебя деньги какие на эти кольца? Или, может, драгоценности? Ну, не знаю, чтобы с размером не прогадать, а? — я тут же исправился, решив не нервировать ее лишний раз.
А то с виду хрупкая, а вчера я больше боялся за здоровье той девушки, хоть и вдвое крупнее Лисси. Этот храбрый суслик едва не утопил несчастную в луже. Брр! После такого зрелища все мои фантазии о женских боях в грязи развеялись как дым.
— Да ну, какие деньги? У меня ж, почитай, и не было их никогда, откуда? — хмыкнула она, усевшись недалеко от меня и, разложив на подоле платья свою траву, принялась перебирать ее, какие-то травинки отбрасывая в сторону, а оставшиеся переплетать между собой. — Нет, Бернардушка сам, за свои кровные собирался купить…
Лисси, солнечно улыбнувшись в начале фразы, под конец скривилась, осекшись, и поспешно опустила взгляд, тихо шмыгнув носом.
Как же, «свои кровные» у него… Скотина он. Поразвлекается так, а девушки потом страдают.
— Постой, что значит «денег не было никогда»? А за счет чего ты тогда живешь? — я нахмурился, определив, что меня в ее словах зацепило больше всего.
— У меня хозяйство. Да, небольшое, но три козы есть. То есть, одна коза и двое козлят. Ритка, правда, старая совсем уже стала, молока не дает, но это и не важно. А еще Буренка есть, корова моя. Вернее, не совсем моя, старостиной свояченицы. Но я ее дою и мне половину удоя отдают. А еще есть несколько курочек-несушек и два поросенка! Чего так смотрите? Это ого-го, вообще-то! — она тут же надулась, заметив мой изумленный взгляд.
— Я же ничего и не говорю. Козы, поросята, корова… Здорово, наверное… Но как же одежда, какие-то бытовые мелочи, продукты? — я даже растерялся, пытаясь определить, для чего в первую очередь могут понадобиться деньги в деревне.
— Ну, дык, тама яичек дала, мне справный табурет сбили из остатков амбарной двери. Тут пирожков напекла, отнесла Меланьке, часто с мужем ездившей на ярмарку. А она мне красивую ленту для волос али гребень какой расписной, что ей уж надоел. А с одеждой и того проще — я мамкины платья себе потихоньку перешиваю, ношу аккуратно, мне и не надо ничего. А башмаки недавно прохудились — так дядька Парахний мне их просто так починил. Во, смотрите, как справно, будто новые теперь! — мне продемонстрировали ногу в полосатом чулке и коричневых… ммм… на туфли это точно не похоже. Сапоги, что ли?
Черт! И вот эту несчастную бедствующую сироту Бернард еще и умудрился окрутить. Вот какого черта?! Девок ему мало, что ли? Видимо, на моем лице что-то такое отразилось, что Лисси тут же нахмурилась.
— Вы чегой это? Смотрите на меня так… Вы что, думаете, я нищенка какая?! Да чтоб вы знали, мой двор один из лучших на селе! А вы огород мой видели, нет? То-то же! Знаете, какая картошка там растет? А кабачки? Да мне на всю зиму хватает и для себя, и для соседей, чтоб меняться. А еще ж и лес под боком! А там и ягоды, и травы разные. Осенью грибы, опять же. Как староста на ярмарку едет, я тож на их телегу свое ложу, чтобы, значицца, распродал. И список даю, чего купить. У меня все-все есть! А деньги и не нужны совсем, только худо от них! — под конец своей речи она совсем раскраснелась и вскочила на ноги, роняя свои уже чуть повядшие цветы.
— Верю я, верю. Просто интересно стало, — ответил успокоительным тоном, испытывая даже нечто сродни уважению к этой занозе.
И справляется же как-то сама, не жалуется. Наоборот, оскорбилась даже, когда лишь чуть усомнился в ее благополучии.
— Правда интересно? — как-то робко поинтересовалась она, зыркнув исподлобья.
— Правда-правда.
А что тут еще скажешь? Тем более, что после моих слов ее лицо вновь озарила та самая солнечная улыбка, мигом преображая ее, делая из обычной конопатой простушки какой-то такой, что сразу и не подберешь сравнение. Вроде все та же обычная девушка, а глаз не отвести… Пока не откроет рот.
— А хотите я вам еще расскажу про козленка Петрушку? — с бездной воодушевления в голосе.
— О, что-то мы подзадержались, пора уже дальше отправляться в путь, — я тут же вскочил со своего места, активно делая вид, что очень уж занят проверкой седла на Агате. Тот на меня покосился, но даже не дернулся. Видимо, тоже не горел желание слушать про козла, названного в честь травы.
— Ммм… Лорд Лиан, а мы вот так быстро уехали из деревни… Вы о Бернарде ничего не узнали, да? — в голосе Лисси сквозила неприкрытая надежда и я, почему-то, проглотил все слова, роившиеся в голове, насчет этого афериста.
— Нет, ничего.
— Ммм… Я так и подумала. Да и что там можно узнать? Это ж бывшая невеста на меня бросилась! Ууу, сколопендра плешивая! Бернардушка так страдал из-за нее, добрая душа… — и мне поведали душещипательную историю о неверной невесте, разбившей сердце ненаглядному Бернардушке… Тьфу! Лучше бы про козлика Петрушку слушал, чем про этого блудливого козла.
