Забияка медленно повернулся. Весьма привлекательная девушка-стражник, стоящая позади, наградила его широкой, дружелюбной улыбкой. То есть уголки ее рта приподнялись вверх и обнажили все ее зубы.
Он уронил молот себе на ногу.
— Вот и славно, — кивнул Моркоу. — Я всегда говорил: добрым словом и улыбкой можно решить все проблемы.
Толпа дружно воззрилась на него с тем же самым выражением на лицах, с которым люди, как правило, смотрели на Моркоу. Оно рождалось благодаря абсолютно невероятному предположению, что человек этот искренне верит в то, о чем говорит. От столь утонченного издевательства даже дыхание перехватывало.
Затем зеваки попятились и начали торопливо расходиться.
Моркоу же повернулся к голему, который, встав на колени, пытался сложить вместе осколки своей дощечки.
— Пойдем, господин Дорфл, — сказал он. — Остаток пути мы проделаем вместе.
— Да ты с ума сошел! — воскликнул господин Крюк и попытался захлопнуть дверь. — Думаешь, я приму этого истукана обратно?
— Данный голем — твоя собственность, — сообщил Моркоу. — Его хотели разбить.
— И пусть развлекались бы, — ответил мясник. — Ты что, не слышал, о чем говорит весь город? Я не собираюсь пускать его к себе под крышу!
Он опять попытался закрыть дверь, но нога Моркоу надежно блокировала ее.
— Тогда, боюсь, я буду вынужден предъявить тебе обвинение, — предупредил Моркоу. — А именно в преднамеренном загрязнении городской территории.
— Слушай, давай серьезно!
— Я всегда серьезен, — сказал Моркоу.
— Он всегда серьезен, — подтвердила Ангва. Крюк в бешенстве замахал руками.
— Пусть он убирается на все четыре стороны! Кыш, кыш, тебе говорят! Я не хочу, чтобы на моей бойне работал убийца! Можешь оставить его себе!
Моркоу схватил дверь и с силой распахнул ее. Крюк сделал шаг-другой назад.
— Господин Крюк, ты, кажется, пытаешься дать взятку офицеру Стражи?
— Нет, ты все-таки больной!
— Я абсолютно здоров, — сказал Моркоу.
— Он абсолютно здоров, — вздохнула Ангва.
— Стражникам запрещено принимать какие-либо подарки, — продолжал Моркоу. Он оглянулся на Дорфла, с жалким видом стоявшего на обочине. — Но я могу купить его у тебя. По честной цене.
Крюк бросил взгляд на голема.
— Купить? За деньги?
— Да.
Мясник засомневался. Деньги всегда деньги, даже в руках полного безумца.
— Ну, это другое дело, — уступил он. — Когда я его купил, он стоил пятьсот тридцать долларов, но с тех пор, разумеется, он много чему научился…
Ангва невольно зарычала. Вечер выдался не из легких, а кроме того, запах свежего мяса действовал ей на нервы.
— Ты только что собирался отдать его даром!
— Ну, отдать — да, но бизнес есть биз…
— Я дам тебе доллар, — сказал Моркоу.
— Доллар? Грабеж среди белого дня!…
Ангва выбросила вперед руку и схватила мясника за горло. Она чувствовала пульсирующие вены у него на шее, запах его крови, страха… Она постаралась думать о капусте, о бескрайних полях капусты.
— Сейчас уже НОЧЬ, — прорычала она.
Как и тот человек с молотом, Крюк предпочел послушаться своих инстинктов.
— Доллар, — прохрипел он. — Хорошо. Отличная цена. Один доллар.
Моркоу вытащил доллар. И помахал блокнотом.
— Обязательно нужна расписка, — сказал он. — Чтобы передача прав владения осуществилась законным путем.
— Хорошо, хорошо, хорошо. Конечно, все по закону.
Господин Крюк бросил затравленный взгляд на Ангву. Она улыбалась как-то странно. Он быстро набросал несколько строчек.
Моркоу заглянул ему через плечо.
«Я, Герхардт Крюк, в абмен на Адин долар пиридаю иметелю сего дакумента голема Дорфла в полнае и пастаяное владение и все што тот отныне зделаит являица ответственностью иметеля и ка мне никак не атносица.
Подпись: Герхардт Крюк».
— Есть пара-другая ошибок, но все остальное вроде бы вполне законно, — кивнул Моркоу, забирая бумагу. — Большое спасибо, господин Крюк. Теперь все стороны удовлетворены.
— Это все? Могу я идти?
— Конечно, и…
Дверь с громким стуком захлопнулась.
— Здорово, — хмыкнула Ангва. — Теперь ты у нас гордый големовладелец. Ты в самом деле понимаешь, что отныне именно ты несешь ответственность за него и его поступки?
— Если ответственность целиком лежит на хозяине, почему люди ломают Големов!
— Кстати, на что он тебе сдался?
Моркоу задумчиво посмотрел на Дорфла, который упорно таращился в землю.
— Дорфл?
Голем поднял голову.
— Вот расписка. Тебе вовсе не обязательно иметь хозяина.
Голем двумя толстыми пальцами взял кусочек бумажки.
— Это означает, что теперь ты принадлежишь сам себе, — ободряюще сказал Моркоу. — Ты сам себе хозяин.
Дорфл пожал плечами.
— Ну и чего ты ждал? — осведомилась Ангва. — Думал, он запрыгает от радости?
— Мне кажется, он не понимает, — возразил Моркоу. — Всякую новую идею приходится буквально вбивать людям в го…
Неожиданно он прервался. После чего извлек бумажку из безвольных пальцев голема.
— Наверное, тут стоит попробовать иной подход, — пробормотал он. — Разумеется, это в некотором роде… вторжение в личную жизнь. Но все, что они понимают, это слова…
Он встал на цыпочки, открыл голову голему и бросил бумажку внутрь.
Голем мигнул. Так это выглядело со стороны — глаза его потемнели и загорелись опять. Осторожно вскинув одну руку, он похлопал себя по макушке. Потом поднял вторую руку и повертел ладонь перед глазами, как будто в первый раз ее видел. Посмотрел на ноги, на дома, скрываемые дымкой тумана, огляделся по сторонам. Взглянул на Моркоу. Уставился на облака, плывущие над городом. Опять перевел взгляд на Моркоу.
А затем очень медленно, прямой как палка, он с глухим стуком рухнул на спину. Свет в его глазах потух.
— Ну вот, — подняла брови Ангва. — Ты его сломал. Пошли отсюда.
— У него глаза еще чуть светятся, — указал Моркоу. — Должно быть, слишком много информации поступило за раз. Нельзя его здесь бросать. Может, если я вытащу расписку…
Он встал на колени рядом с големом и потянулся к крышке на его голове.
Рука Дорфла метнулась вперед со скоростью молнии и схватила Моркоу за запястье.
— Ага, — усмехнулся Моркоу, мягко выворачивая руку из глиняного захвата. — Ему заметно… лучше.
— Шссссссс, — сказал голем.
Голос его заставил сам туман завибрировать.
На самом деле рот у големов был. Как деталь дизайна. Но у этого голема рот был открыт, и оттуда бил тонкий луч красного света.
— Боги всемогущие, — отступая, прошептала Ангва. — Они же НЕ УМЕЮТ говорить!
— Шссссссс! — Звук был похож на выходящий из чайника пар.
— Сейчас я найду тебе кусочек дощечки… — пообещал Моркоу, торопливо оглядываясь.
— Шссссссс!
Голем встал на ноги, мягко оттолкнул его в сторону и пошел прочь.
— Ну, теперь ты ДОВОЛЕН? — спросила Ангва. — Я не пойду за этим чокнутым истуканом! Может, он в реку собрался броситься?!
Моркоу пробежал несколько шагов следом за Дорфлом, но потом остановился и вернулся.
— Почему ты их так ненавидишь? — поинтересовался он.
— Ты не поймешь. Уверена, что не поймешь, — вздохнула Ангва. — Они… нелюди. Они… как будто постоянно напоминают мне, что я тоже не человек.
— Но ты ведь человек!
— Три недели из четырех. И то все время приходится соблюдать осторожность. Однако самое кошмарное — видеть, как люди принимают неодушевленных истуканов навроде этого, мирятся с ними. А ведь големы даже не живые. Зато могут ходить где захочется, и, по крайней мере, они никогда не услышат брошенное в спину замечание насчет серебра или чеснока… Во всяком случае, так было раньше. Они же просто машины, созданные для выполнения той или иной работы!
— Так к ним относится подавляющее большинство людей, — подтвердил Моркоу.
— Опять ты за свое! — огрызнулась Ангва. — Такой всепонимающий! Способный встать на место всех и каждого! Неужели ты хоть раз не можешь проявить чуточку нечестности?!
Шнобби на какое-то время остался один. Воспользовавшись моментом, он растолкал локтями официантов у буфета, схватил первую попавшуюся миску и принялся выскребать ее своим ножом.
— А, лорд де Шноббс… — произнес голос позади него.
Он повернулся.
— М-м-м, — промычал он, облизывая нож и вытирая его о скатерть.
— Вы не заняты, граф?
— Да так, делаю себе бутерброд с какой-то мясной пастой, — пояснил Шнобби.
— Это паштет из гусиной печенки.
— Чё, правда? Неплохо, но говюжья намазка, что подают в харчевнях, поострее будет. Перепелиных яиц хочешь? Правда, они, видимо, не уродились, мелковаты слегка.
