– Нет, – потупился Флоров.
– Тогда пока решим так, – голос начальника отдела стал торжественным. – От работы я вас временно отстраняю – до тех пор, пока не вернёте известную вам вещь. Наблюдения за вами не будем снимать в течение трёх суток. Надеюсь, мне не нужно предупреждать собравшихся о том, что факт заглатывания факсимиле должен остаться в строжайшей тайне. – Он окинул всех суровым взглядом. – Никто, кроме нас, не должен знать, что именно проглотил Флоров. Мы не имеем права ставить под удар товарища Ковшова. Поэтому в дальнейшем постарайтесь избегать произносить само слово «факсимиле». Вам всё ясно?
– Ясно, – ответил за всех Балдаев и, взяв Флорова под руку, повёл его к выходу.
Глава III
ДЕЛО ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ
Трёхсуточное неусыпное наблюдение результатов не дало. Утром четвёртого дня за Флоровым пришли трое.
– Собирайтесь!
– Куда? – испугался Юрий Никитич.
– Больше ждать нельзя! – безжалостно сказал главный из пришедших, товарищ Макаронский. – Нельзя! – повторил он и стукнул кулаком по обеденному столу, убив при этом двух не замешанных в деле мух. – Товарищ Ковшов в любую минуту может хватиться своего… своей пропажи. Раз мы не получили её от вас мирным путем, придётся прибегнуть к хирургическому вмешательству. Товарищ Балдаев! Помогите гражданину Флорову одеться и проводите его в мою машину. Только осторожнее.
Балдаев и Ноликов бережно, словно роженицу, свели Юрия Никитича по лестнице и усадили в автомобиль рядом с начальником поздравительного отдела.
– Куда везти? – спросил сидевший за рулем Кондрактов.
– В железнодорожную больницу, – распорядился Яков Сергеевич.
– Почему в железнодорожную? – удивился Кондрактов.
– Чтоб никто не догадался, – пояснил Макаронский. Если у Флорова есть сообщники, им в голову не придет искать его там.
– Меня… будут оперировать? – жалобно поинтересовался Юрий Никитич.
– Не ваше дело! – одёрнул его начальник. – Мы поступим так, как того требуют интересы нашего учреждения.
Автомобиль подъехал к больничной ограде и остановился.
– Всем оставаться на своих местах! – приказал товарищ Макаронский, вылез из машины и скрылся за воротами.
Минут через двадцать он появился снова и ткнул под нос Флорову клочок бумаги.
– Вот вам направление на рентген. Без этого оперировать не соглашаются. Рентгенологу скажете, что вы нечаянно проглотили некий предмет, когда ехали по железной дороге.
– Какой предмет? – не понял Флоров.
– Некий. В подробности входить не обязательно. Если рентгенолог будет настаивать, скажете, что не успели рассмотреть. Впрочем, я буду с вами и постараюсь все разговоры взять на себя.
Они пересекли больничный двор, вошли в серое кирпичное здание и поднялись на второй этаж. Возле двери с надписью «Рентгеновский кабинет» сидело на стульях человек пятнадцать. Макаронский прошёл мимо них и открыл дверь кабинета.
– Гражданин, тут очередь! – дружно запротестовали окружающие.
– Дело государственной важности, – ни на кого не глядя, произнес Яков Сергеевич и вошёл внутрь.
– Ваш талон? – поднялся навстречу врач.
– Вот, пожалуйста, – издали помахал своей бумажкой Макаронский, словно проездным билетом.
Рентгенолог подошел ближе, взглянул на талон:
– Вы назначены на завтра…
– Рентген необходимо сделать немедленно, – с нажимом сказал начальник поздравительного отдела. – Это сотрудник нашего учреждения, он проглотил нечто очень важное…
– Что именно? – перебил врач.
– Э-э… знаете ли… предмет.
– Острый?
– Четырёхугольный, – уточнил Макаронский. – С ручкой.
– Тогда можно подождать. У меня на очереди пациентка, проглотившая вилку.
– Вилка никуда не денется! – внушительно заявил начальник отдела. – Вилка может потерпеть. Если надо, мы этой пациентке свою вилку отдадим.
– Но поймите вы наконец: вилка в желудке представляет опасность для здоровья человека!
– А предмет, который проглотил наш сотрудник, представляет опасность для здоровья многих людей! – Возразил Макаронский.
– Простите… – понизил голос врач. – Вы… наверно… атомщик?
– Не спрашивайте меня, доктор, – многозначительно посмотрел на него Яков Сергеевич. – Я и так сказал вам слишком много…
– Понятно, – кивнул рентгенолог. – Но… тогда почему вы пришли в железнодорожную больницу? Разве у вас нет своей?
– Послушайте! – вскипел Макаронский. – Как вы можете торговаться, когда речь идет о предмете, не побоюсь этого слова, областного значения!
– Хорошо, – сдался врач. – Но сначала вы должны договориться с женщиной, которая проглотила вилку. Если она уступит вам свою очередь, тогда что ж, я не возражаю…
– Об этом не беспокойтесь, доктор, – заверил его начальник отдела. Он вышел в коридор, подошёл к очереди, поднял руку, прося тишины, и суровым, торжественным голосом произнёс: – Товарищи! Кто из вас готов немедленно выполнить свой гражданский и общественный долг?
Очередь заволновалась. Двое встали. Третий, демонстративно хромая, направился в туалет.
– А в чём дело? – спросил кто-то.
– Вы видите этого человека? – указал Макаронский на Флорова. – Выполняя ответственное задание, он проглотил… проглотил… К сожалению, я не имею полномочий сообщить вам, что именно он проглотил. Но, прошу поверить, что очень важный… м-м-м… аксессуар. Государственные интересы требуют произвести этому человеку рентген без очереди.
– Почему это без очереди? – поджала губы полная, румяная женщина, которая сидела возле дверей кабинета. – У меня тоже интересы есть. Я вилку проглотила…
– Но вы же не выполняли задания! – оборвал её Макаронский. – Если не извлечь в срочном порядке предмет из нашего товарища, это может подорвать… подорвать… м-м-м…
– Сапёры, наверно, – прошептал своему соседу пожилой мужчина в очках. – Отчаянные ребята! Опасная у них работа. Как же этого парня так угораздило?!
– Наверно, нельзя было иначе, вот он и проглотил. Надо пропустить товарища без очереди!
– Пропустить, пропустить! – зашумела очередь и на всякий случай рассыпалась по коридору.
– Вы не возражаете? – повернулся Яков Сергеевич к конкурентке Флорова. Но её на месте не оказалось.
– Идите, чего уж там! – отозвалась она, выглядывая из-за кадки с фикусом. – Только поскорее!
– Благодарю вас, товарищи! – кивнул Макаронский и распахнул перед Юрием Никитичем дверь. – Проходите!
Флоров вошёл в кабинет, разделся и, повинуясь указанию врача, подбоченившись, встал под экран.
– Внимание, включаю!
Послышался щелчок, и в тот же самый момент в комнате раздался пронзительный крик:
– Стойте! Остановитесь!
От двери метнулась какая-то фигура и, раскинув руки, грудью закрыла экран от врача.
Глава IV
ПРИГОВОРЁН К КРАЙНЕЙ МЕРЕ…
– Стойте! Прекратите! – прижавшись к экрану, кричал товарищ Макаронский, и раскинутые руки его трепыхались, словно крылья стрекозы, узнавшей первую любовь. – Я требую немедленно выключить аппарат.
– В чем дело? – поинтересовался рентгенолог.
– Под угрозой находится государственная тайна! – Заявил начальник отдела. – Я не могу допустить, чтобы вы проникли в неё. Одевайтесь! – приказал он Флорову.
Юрий Никитич безропотно натянул рубашку, и, провожаемые изумлённым взглядом врача, они быстро спустились вниз, миновали двор и сели в машину.
– Что показал рентген? – спросил Кондрактов.
– Какой рентген? – взорвался Макаронский. – Как вы могли мне это посоветовать? Хорошо, что я вовремя хватился! Ведь рентгенолог мог прочесть в желудке у Флорова фамилию товарища Ковшова! Вы понимаете, чем бы это было чревато?
– Да, – побледнел Кондрактов, – вы правы. Значит, хирургический путь невозможен?
– Вне всякого сомнения, – отрезал начальник отдела.
– А терапевтического пути нет? – робко вставил Ноликов.
– Терапевтический мы уже испробовали, – возразил Балдаев. – Три дня бились – и всё без толку!
– Что ж теперь делать? – вздохнул Кондрактов.
– Будем решать на месте, – буркнул Макаронский. Поехали!
Через полчаса экипаж машины в полном составе сидел в кабинете начальника поздравительного отдела. Макаронский пригласил ещё зайти Анкетову и открыл летучку.
– Товарищи! – объявил он. – Сегодня нам предстоит решить судьбу нашего бывшего товарища, осмелившегося на неслыханный поступок. Прошло три дня. Схлынула первая горечь, и теперь мы можем обсуждать этот вопрос спокойно. У кого есть конкретные предложения?
– Разрешите мне, – поднялась красная, как трамвайный вагон, Анкетова.
– Говорите, – разрешил Макаронский.
– Я тут подготовилась и решила зачитать открытое письмо Флорову.
– Какое ещё письмо? – встревожился начальник. – От чьего имени?
– От моего, – пояснила Анкетова, сделавшись бордовой.
