— А вот хрен им! — возмутился майор. — Мы историю поменяем к этой самой матери и не будет никакого Подъяково! И Москвы не будет! Нехай в Киеве пьянствуют! Ты хоть скажи, я кто?
— А ты в головенке-то своей поройся, — с ехидной усмешкой сказал Петрович, — там всё сохранилось, что реципиент твой знал. Князь ты. Игорь, по-ихнему. Только не имя это, а звание. А еще у тебя звание Вещего Олега, то есть, верховного волхва… А имечко твое — Рюрик. Историю знал?
— Какую историю, блин! Ты меня за кого держишь!
— Это хорошо, что не знал, меньше шок будет. Три самых знаменитых князя в собственной персоне объединяешь…
Изобретатель, похоже, собирался еще долго говорить, если бы не был прерван стоном князя.
— Что? — спросил Петрович. — Всё же проняло?
— Забава… Неждана… Прекраса… Умила… Рогнеда… Предъява, то есть, Преслава… — стонал князь, — восемнадцать жен! И все Ольги! Еще и болгарку эту за каким-то хреном приволок, нашел понимаешь, Елену прекрасную, ни кожи, ни рожи! Они же меня заездят!
— Ничего, — утешил Петрович, — раз Рюрик справлялся, и ты справишься. Кстати, имеешь право не пользоваться!
— Щас! «Не пользоваться!» Это ж бабы, их удовлетворять надо! А то таких рогов понаставят, мало не покажется! В восемнадцать-то стволов! — Рюрик-Олег-Игорь повертел головой, словно просторный ворот шелковой рубахи давил на горло. — И у каждой дети. И все старшие сыновья — Святославы! Повеситься!
Следующие пятнадцать минут Петрович с благоговением внимал незамутненному потоку чистейшего мата и гадал, повторится майор хотя бы раз или нет. Не повторился. Зато душу отвел и взял себя в руки.
— В общем, раз в час хоть одну из жен надо вдохновлять, — подвел итог князь. — Беда!
— Вдохновлять? — переспросил боярин. — Это что за словечко?
— Трахать, значит, — пояснил Игорь, — у Бори Орлова в «Пионерии» его в ходу было. Мне понравилось. Тогда. А сейчас, думаю, они меня до смерти завдохновляют… Петрович, что здесь с самогоном? Князьям положено?
— Нетути тут самогона. Меды, да вино заморское. А с учетом уровня развития местных производительных сил, аппарат я буду дня три собирать, не меньше. И я ни разу не Петрович теперь. Асмунд я. Он же Свенельд. Воевода твой и воспитатель твоих сыновей. И, между прочим, любовник пяти твоих жен, включая свеженькую, болгарку Елену. Так что с рогами у тебя, то есть у Рюрика, полный порядок!
— Вот старый козел! — возмутился князь. — И что с вами со всеми делать? Казнить что ли?
— Всю дружину?
— Ну так уж и всю?
— Ну, окромя отроков. Некоторых. Они же язычники все, нравы здесь дюже свободные.
— Ага! А дети тогда чьи?
— А дети, кстати, твои. С этим строго.
— И как они умудряются? — удивился Рюрик.
— А хрен их знает, это бабские примочки. Так что, будешь казнить?
— Обязательно буду. Только подумать надо, в каком порядке. Жен сначала следует хоть попробовать, понять, на что моя дружина такая падкая. А там видно будет.
Князь прошелся по горнице.
— В общем, первая твоя задача, Асмунд Петрович Свенельд — самогонный аппарат. Я тебя за язык не тянул, ровно три дня. А царь пока думать будет, что с гаремом делать. И с евнухами.
— Так нет у тебя евнухов. Рюрик Олегович Игорев-Вещий, — ядовито протянул воевода.
— Будут! — бодро ответил князь. — Не умеют — научим. Не хочут — заставим! Где наша не пропадала!!!
Глава вторая
Геополитическая
— Ну как жены? — спросил Асмунд через неделю.
— Ты знаешь, — устало ответил Игорь, — что-то в этом есть. Забава, Умила и Прекраса хороши. А Предьява, то есть Преслава, так просто изумительна. Еще парочка в теме. Остальных надо бы кметям отдать. И болгарку эту в первую очередь. Бревно бревном.
— Чего ж ты хочешь, христианка, — с презрением произнес воевода. — Не положено им. Грех. А кметям — это ты зря. До смерти девочек завдохновляют.
— Ну ты меня за зверя-то не держи! Я другое в виду имел. Каждой мужа из дружины подобрать. Жена с княжеского плеча — чем не награда! А детей пусть усыновляют. Новых дружинников выращивают!
— И что ты за Игорь будешь всего с шестью женами? Не порти имидж, тебе еще с хазарами воевать.
— Ладно, пусть живут пока. — Рюрик прошелся по горнице и резко сменил тему. — С хазарами, говоришь. А потянем? Сильны, звери.
— Сильны. Но деваться-то некуда. И по летописям их Олег Вещий побил. А потом Святослав на их же хазарский флаг порвал.
— Погодь, погодь. Олег щит к воротам приколотил, правильно. В Цареграде. Это же Стамбул, так?
— Правильно, — подтвердил Петрович. — А потом Святослав греков воевал. Но оба с хазар начинали. Чтобы по тылам не били.
— А Игоря убили древляне какие-то, — князь прислушался к внутреннему ощущению и продолжил, — а, знаю, какие. Которые князь Мал, — он замолчал. — Мал — это же моя кличка!
— Конечно твоя! — подначил Петрович. — За маленький двухметровый рост. Так что сам себя убивать будешь! А Ольги твои сожгут восемнадцать Искоростеней! Благо города с таким названием отродясь не было, а искоростень по-древлянски — деревня. Как у полян — весь.
— Ладно, давай за хазар.
— Слушаюсь, князь. Хазары граничат с нами на юго-востоке, — Асмунд ненадолго задумался. — И на востоке тоже. Исповедают иудаизм.
— Евреи? — удивился Игорь. — На хрен, на хрен, с евреями воевать. Что мы, арабы что ли?
— Арабы с ними и сейчас воюют.
— Да брось, за столько лет ни одного живого араба бы не осталось.
— Так хазар же Святослав разбил, — произнес Петрович, — вот арабы за тысячелетие численность и восстановили. Да и не евреи хазары. Тюрки они. Только религия еврейская.
— Турки? Ну, турок полегче бить, намного полегче.
Князь подпрыгнул, ухватился за потолочную балку, несколько раз подтянулся и спрыгнул обратно на пол.
— Давай дальше. Чего турки не в Турции, а на Волге?
— Там, где в двадцать первом веке Турция — сейчас Византия.
— Греки?
— Они себя ромеями называют.
— Ну хай будут ромеи. Им надо щит приколотить, помню.
Боярин внимательно посмотрел на князя.
— Слушай, майор, а чего имуществом зря разбрасываться? Щиты на них тратить? Давай сожжем этот Константинополь к бениной матери!
— Правильная мысль, — ответил Игорь. — Хорошие щиты на дорогах не валяются. Кто там у нас еще? Болгары, венгры, чехи-поляки… Одним словом, братья славяне…
— Венгры не славяне, — поправил Петрович.
— Один хрен, наши. Из бывшего соцлагеря. Иштван не славянин, а всё едино, наш мужик. А фрицы сейчас чем живут?
— Феодальную раздробленность преодолевают. Император Оттон первый. Всю Европу подомнет, кроме Франции.
— Вот кого давить надо.
— Не, она сама развалится.
Игорь задумался. Что-то врагов вокруг много, а друзей мало. Надо, пожалуй, менять сложившуюся ситуацию. А то ведь не дадут спокойно жен вдохновлять да самогон дегустировать. А самогон у Петровича получается лучше, чем в будущем. Натуральные продукты, мать их. В общем так, надо, пожалуй, всех по кругу. Сперва хазар к ногтю, потом турков, то есть наоборот, сначала турков, которые евреи. Следом турков, которые ромеи. Потом евреев, которые арабы. За ними арабов, которые турки. И белых медведей. Потому как они изначально бурые. А бурых в первую очередь, дабы не бурели.
С болгарами и венграми — миром договориться. Захотят, куда денутся. И — на фрицев, не хрена им рейхи и империи создавать. Всё. Ближайшие планы понятны.
— Ладно, Петрович! Свистать всех наверх. То есть, поднимай дружину. И ополчение поднимай. Пойдем с соседями знакомиться.
Глава третья
Шестидневная война
Войско широким серебряным валом катилось по пустыне. Оно, конечно, степью эта хрень называется, но по князеву разумению, раз деревьев нет, значит пустыня. Игоря этот поход уже достал. Нет, чтобы на броне БТРов, сокрушая из пулеметов степную конницу, за пару дней долететь до этого несчастного Итиля, а потом сравнять его с землей огнем крупнокалиберной артиллерии. Трясись тут в седле, как мешок с дерьмом. Хорошо еще, что тело обучено этой животиной управлять. Так остозвиздело!
И хрен бы с ним, так еще, как выяснилось, с лошадьми проблемы. Думал любые годятся, только до поля боя добраться-то надо, всё одно дружина верхами воевать не обучена. А ни фига. Большинство крестьянских лошадок только пахать и годятся. А после планируемого похода им одна дорога — на живодерню. А князю хозяевам потери возмещать! Разоришься!
Выручили печенеги. Вот тоже. Кто сказал, что они турки? Тогда сам Игорь — индийский магараджа! Русоволосые, синеглазые, рязанские носы картошкой. С любым кметем одеждой поменяй — не отличишь. Славянами себя считают, с Киевом сильно дружат, это при Аскольде-предателе воевали, а сейчас не разлей вода. Почему предателе? А тот христианство принял, считай, веру отцов предал. Рюрик и сам с ним воевал. Точнее не воевал, на поединок вызвал и честно проткнул мечом. Еще до майора. Молодой был, горячий, да и жен было всего четыре.
