Когда он проходит примерно с треть пути к подножию, опять начинается дождь.
На его счастье, неподалеку находится маленькая пещера, вход в которую наполовину прикрыт корявым терновым кустом, и рыцарь тяжело хлюпает к ней. У самого входа он видит карлика, сидящего со скрещенными ногами и уплетающего куриную ножку.
Выглядит многообещающе.
– Привет, карлик, – говорит Боамунд.
– И тебе, как там тебя, – отвечает тот, не поднимая головы. – Там снаружи все поливает?
– М-м, – говорит Боамунд. – Ну да.
– Чертов климат, сдохнуть можно, а? – говорит карлик. – Я полагаю, ты собирался зайти внутрь?
– Если ты не против.
– Располагайся, – говорит карлик. – Думаю, ты не откажешься выпить?
Лицо Боамунда под мокрой челкой светлеет.
– У тебя есть молоко? – спрашивает он.
Карлик награждает его взглядом, исполненным чистейшего презрения, и кивает на большую кожаную бутыль.
– Чувствуй себя как дома, – говорит он с набитым ртом.
Странное питье, думает Боамунд. Похоже, там какие-то травы, – фиточай или что-то в этом роде. И тут он чувствует, что ужасно, ужасно хочет спать.
Когда он погружается в глубокий сон, карлик выбрасывает наружу куриную кость, зловеще ухмыляется, чертит в воздухе кабалистический знак и собирается уходить. Но тут ему приходит на ум что-то еще, и он вновь поворачивается к рыцарю. Обыскав его, он забирает его кошелек, перочинный нож со штопором и носовой платок, и наконец исчезает.
Боамунд спит.
Некоторое время спустя он проснулся.
Похоже, он или попал под прицельный залп дождя, или кто-то опростал над ним ведро воды. Он попытался пошевелиться, но не смог. Что-то скрипнуло.
– Все в порядке, – сказал голос над его головой. Это, наверное, Бог, подумал Боамунд; в таком случае то, что он всегда подозревал, было правдой. Бог действительно был выходцем из Вест-Райдинга в Йоркшире.
– Ты не парализован, и с тобой ничего не случилось, – продолжал голос. – Просто твои доспехи совсем заржавели. То есть совсем заржавели: спеклись в один кусок, – добавил голос с оттенком благоговения. – Пожалуй, чтобы извлечь тебя наружу, потребуется что-нибудь посерьезнее, чем ножницы по жести.
Боамунд попытался разглядеть, кто это говорит, – может быть, это все же не Бог, – но самое большее, что ему удалось сделать, это выпучить глаза до предела. Результат: нижний край его забрала крупным планом.
– Где я? – спросил он.
– В пещере, – ответил голос и продолжал: – Ты какое-то время пролежал здесь; прости, весьма сожалею.
Боамунд обратил свой ум в прошлое. Гора, озаренная всполохами. Девушка. Карлик. Молоко со странным вкусом. Что-то, что когда-то давным-давно говорила ему мама насчет того, что не следует пить молоко из рук подозрительных карликов.
– Что произошло? – спросил он.
– А, – отвечал голос, – ты быстро все схватываешь, как я погляжу. Возможно, все, что здесь нужно, – это капелька машинного масла. Ну-ка, не шевелись.
Это предупреждение было, разумеется, несколько излишним, но в конце концов Боамунд уловил, как что-то маленькое, в красной шапочке, промелькнуло в ограниченном поле его зрения.
– Эй, – сказал он, – ты же карлик, верно? Тот самый, который…
– Близко, – сказал карлик, – но не в точку.
– Да ладно тебе, – настаивал Боамунд. – Это ты, или…
– Я не тот карлик, о котором ты думаешь, – отвечал тот, – но я его родственник.
– Родственник?
– Да, – маленькая, безобразная широкая ухмылка на мгновение возникла перед щелью в Боамундовом забрале, и затем снова исчезла. – Родственник. Фактически…
– Да?
– Э-э… – Торопливый шум. – Непосредственный родственник. – Странный шаркающий звук около Боамундова левого колена. – Ну-ка, попробуй!
Боамунд сделал попытку согнуть ногу – без результата.
– Попробуем еще раз, – сказал карлик. – Это «WD-40» – замечательная штука, но ему нужно дать некоторое время, чтобы оно просочилось.
В голове у Боамунда заворочалась новая мысль.
– Слушай, так сколько же я здесь пролежал? – спросил он. – Если мои доспехи действительно полностью заржавели – это значит, что я лежу здесь уже… – он подумал, – …больше месяца, – предположил он.
– Попробуй.
– Ничего.
– Ты уверен?
– Конечно, я…
Карлик с шумом втянул воздух сквозь зубы. Известные своими связями с заклинателями, магами и прочими зловещими организациями подобного толка, карлики являются также признанными кузнецами и металлургами. Что означает, что они тоже имеют эту ужасно раздражающую манеру, знакомую любому, кто когда-либо ставил свою машину на техосмотр для выяснения причин непонятных шумов в моторе, – втягивать воздух через дырку в зубах вместо того, чтобы отвечать на вопросы. (Дырка в зубах, как указывают современные исследования, обычно является результатом нанесения по ним удара после сообщения вспыльчивому клиенту, что нужных запчастей нет.)
– Ты застрял намертво, приятель, – сказал карлик. – То есть в буквальном смысле намертво. Никогда не видел ничего подобного.
Боамунд ощутил легкий приступ паники где-то в глубинах своего пищеварительного аппарата.
– То есть как это – «намертво»? – испуганно спросил он.
Карлик, казалось, не слышал его.
– По правде говоря, это и неудивительно, если учесть, сколько времени ты тут пролежал. Ну что ж, допустим, можно попробовать старым добрым зубилом, но я ничего не обещаю.
– Эй-эй! – сказал Боамунд; но в следующую секунду вселенная начала яростно содрогаться.
– Я так и думал, что ничего не выйдет, – сказал карлик спустя некоторое время. – Шлем намертво приржавел к оплечью. Похоже, придется поработать ножовкой. Подожди минутку, ладно?
В идеальном мире Боамунд указал бы ему (вполне справедливо), что у него не такой уж большой выбор в этом вопросе; однако поскольку мир, в котором он находился, до сих пор страдал от последствий атаки карлика на его шлем с молотком и зубилом, Боамунд не стал утруждать себя. Он ограничился коротким «А-а-гх».
– Ну и хорошо, – сказал карлик откуда-то сбоку. – Вот ножовка, вот молоток побольше, лом и ацетиленовый резак. Полежи тихо минуточку, пока я…
– А что это такое – «астиленовый»… – как ты там сказал?
– Ах да, – карлик немного помолчал. – Помнишь, я говорил тебе, что я родственник того карлика?
– И что?
– Ну так вот, – сказал карлик, – на самом деле, я его… Сейчас скажу… – Карлик принялся бормотать себе под нос. Он считал.
– Ты его кто?
– Я его пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– правнук, – сказал карлик. – Приблизительно. Если основываться на том, – скажем, мы имеем пятнадцать сотен лет, кладем тридцать пять с чем-то лет на поколение… Ну, ты уловил идею.
На протяжении нескольких минут в пещере царила очень глубокая тишина, нарушаемая только карликом, который пробовал справиться с петлями Боамундова забрала с помощью треугольного рашпиля.
– Повтори, что ты сейчас сказал? – проговорил Боамунд.
– Я пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– пра– правнук этого карлика, – сказал карлик. – Того, про которого ты говорил. Меня зовут Ноготь-на-Ноге, можно просто Ноготь. Ага, вот так уже лучше! Думаю, мы близки к цели.
Боамунд издал булькающий звук, какой издает кран в отеле, когда отключают воду.
– Что это ты сказал, – уточнил он, – про пятнадцать сотен лет?
Ноготь поднял глаза от рашпиля.
– Примерно пятнадцать сотен лет, – отвечал он, – плюс-минус пара лет или что-то вроде того. Такова устная традиция относительно тебя; понимаешь ли, это предание, которое передавалось из уст в уста на протяжении сорока поколений. По крайней мере, приблизительно сорока поколений. Ну-ка, подержись секундочку…
Раздался хруст, и что-то подалось. Через несколько секунд Ноготь горделиво продемонстрировал бурый от ржавчины кусок металла.
– Твое забрало, – объяснил он. – Теперь самое трудное.
– Я пролежал здесь пятнадцать сотен лет?
– Да, что-то вроде, – сказал карлик. – Так сказать, наличными. Ты был зачарован.
– Я так и подумал.
– Молоко, – продолжал карлик. – В нашей семье есть целое предание о том, как Ноготь Первый заколдовал Глупого Рыцаря, дав ему выпить молочного коктейля своего приготовления. Вообще-то это, можно сказать, самое интересное, что случилось у нас за все это время. Полтора тысячелетия наша линия не прерывалась, и сейчас нас осталось трое, с тех пор, как мамаша преставилась, да покоится она с миром, – я, братец Отмороженный да братец Заусеница; полтора тысячелетия, и что мы сделали за это время? Опоили одного рыцаря, да починили пару сотен тысяч чайников, да наточили еще пару сотен тысяч ножей для газонокосилок! Это называется «преемственность».
