– Кстати, что это за тип? - ткнул магистр в окно.
Там, во дворе среди голубей на смотровой площадке, с которой вся Прага была видна как на ладони, на корточках сидел невысокий лысый человечек в рясе и мелом рисовал на земле солнышки.
– Эхнатон! - гордо заявил Дэн.
Лицо магистра побагровело, и он начал орать, размахивая кулаками, что молодому экспериментатору можно было только прятаться от праведного гнева наставника или будить дракона, чтобы тот дыхнул на магистра. Правда, последнее чревато приказом об отчислении из школы.
– Гадёныш! Ты что творишь? Ты смог призвать полноценного человека?!
– И не единожды. Как всегда, на три дня, - отмахнулся парень, будто содеянное им было делом вполне обычным, - очередной мой научный эксперимент, магистр Юлиус.
– Да ты хоть знаешь, - учитель не переставал орать, - что твой, с позволения сказать, хмм, эксперимент, отымел в загоне всех овец и коз…
От такой новости Дэн согнулся пополам от смеха и утер лицо рукавами мантии.
– А слышал бы ты его проповеди в церкви…
– Для… этого я и призвал первого религиозного реформатора. Я всё его выступление на камеру заснял для архива. Вы это… магистр Юлиус… не волнуйтесь так, а то сердце шалить начнет, вы умрете… мне что, вас потом призывать на лекции придется? А этот… он завтра отправится обратно к мертвым. Странно, что вы на прошлой неделе в числе садовников не заметили Исаака Ньютона.
Лицо мага вытянулось от удивления.
– Так вот кто собрал все недозрелые яблоки в Градчанских садах… - прошептал он, хлопнув себя рукой по лбу.
Дэн скорчил недовольную гримасу: надо же, он проводит гениальнейшие эксперименты, а его хотя бы похвалить не могут, гневаются почему-то. Произнося оправдательные речи, юный некромант пятился назад от наступающего на него магистра, и, возможно, раздавил бы он и композицию, неаккуратно сев на стол, если бы наставник не прекратил натиск из-за нелепой причины.
Замечательный дракончик некроманта, животное, не превосходящее по размерам немецкую овчарку, не выдержал шума и, проснувшись, уцепился магистру в мантию чуть ниже пояса.
– Молодец, дракоша! - подмигнул своему питомцу парень, чем рассердил магистра еще больше.
– Четверть века прожил на свете, - обиделся тот, - а развлекается как дитя малое.
Испепеляющим взглядом он посмотрел на зарвавшегося дракона, что тот, виновато смотря на магистра, отполз в дальний угол комнаты и принялся что-то записывать в толстой тетрадке на пружинке.
– Давно бы тебя выгнал, Дэн, - поправляя мантию, пробормотал Юлиус, - но не могу. Такой силы, как у тебя, не было ни у одного ученика нашей школы со времен великого Венсесласа. Если мы тебя отпустим, то не за горой та пора, когда тобой заинтересуются личности типа Дьявола со Староместской площади.
Магистр сел на краешек дивана, где минуту назад спал дракон. Было ясно, он хочет помириться с учеником, несмотря на только что устроенный скандал. Старый некромант похлопал ладонью по дивану рядом с собой, мол, иди, Дэн, есть дело.
Больше всего на свете молодой маг боялся быть отчисленным: окончить обычную школу, колледж, заняться одним из направлений магии, а потом так нелепо вылететь из волшебного заведения - позор для наследственного некроманта. А как это выглядит, если отчисляют тебя не из какой-то там захолустной школки, а из известной всему миру Школы Некромантии в Пражском Граде?
Последнее, что сказал Юлиус, вселило в Дэна надежду: если наставник смог распознать в нем недюжую силу, значит, вряд ли прогонит. И он, подобрав полы мантии, уселся рядом.
В то же время совесть молодого некроманта шептала: 'Где твоя гордость, Дэн? Этот человек же несколько минут назад чуть не стёр тебя в порошок!'
– Ты очень силен, Дэн, - вздохнул Юлиус, - но, к сожалению, слишком беспечен и беззащитен. Думаешь, так просто великий Венсеслас написал еще в двенадцатом веке главное правило - не призывай без надобности? А ты пользуешься очень сильной магией для того, чтобы утолить любопытство. Повторю, ни разу за пятьсот лет ни одному некроманту не удалось призвать человека больше, чем на десять минут. О твоем рассаднике знаменитостей я, вообще, молчу.
– Да что там, рассадник, - махнул рукой Дэн, - детские шалости, перевоплощенные мыши, скучнятина.
Судя по только что сказанному, он вовсе не осознавал своей силы. Юлиус в ужасе смотрел на молодого некроманта, которому две недели назад только стукнуло двадцать пять, и который наивно считал столь сильную магию пустяками. Сам наставник, например, подобный крысиный город больше пяти минут продержать бы не сумел, да и после окончания операции валялся бы полдня в сонном состоянии и ел бы за троих.
Он прекрасно помнил свой первый опыт. Тогда, триста лет назад, когда Юлиус был не намного моложе своего теперешнего ученика, он отправился ночью на кладбище призывать обратно в мир сестренку-утопленницу. Уже пятнадцать лет прошло с тех пор, когда обесчесченная девушка бросилась в воды Влтавы, но молодой тогда братец-некромант был уверен, что сестрица Катинка захочет вновь взглянуть на голубое небо и взобраться на гору в Петржине. Ровно в полночь молодой маг начал обряд: зажег свечу и принялся читать призывающие заклинания. И девушка вернулась. В тусклом свете брат разглядел ее бледную фиолетовую кожу, спутанные обесцвеченные волосы, пустые глазницы и… длинные ногти, которые за пятнадцать лет никто не подстригал. Не успел он сообразить, что Катинка не желает жизни, как эти необрезанные, испачканные землей и плотью мертвецов когти впились в его щеку. Маг вскрикнул, пытаясь произнести заклинание и отозвать сестренку, но ожившая самоубийца решила мстить братцу до последнего, и второй рукой впилась в его грудь. Некромант закричал от адской боли. И не учил бы Юлиус через триста лет молоденького паренька Дэна, если бы в ту ночь и в тот самый момент, когда сестра хотела вырвать сердце из груди брата, на кладбище не явился священник. Лишь капли святой воды коснулись тела девушки, она отпустила беспомощного мага и ушла обратно в могилу.
После того дня Юлиус два года лечился у лучшего врачевателя Праги. Но три шрама на щеке и пять на груди своей болью целых триста лет напоминали магу о самом полезном уроке в его жизни, и еще долго не дадут ему забыть этот кошмар.
Его же ученик Дэн вовсе не заботился ни о своем здоровье, ни о безопасности. Сил у парнишки было хоть отбавляй, несмотря на то, что по теннисному столу в его комнате бродило две дюжины душ давно умерших людей, а на смотровой площадке дожидалась отзыва еще одна. Почему-то Юлиусу казалось, что если бы вдруг все они ушли на третий слой, как называлось еще Царство мертвых, Дэн бы рукой махнул и через пятнадцать минут восстановил все обратно.
Недаром все некроманты были худы, слабы физически и очень много ели. Все это признаки перерасхода сил на вызов с третьего слоя. Дэн же отличался от своих коллег: он был высок, крепок и вовсе не страдал излишней худобой. Но ел парень всегда не то, что за троих, а за пятерых! Было ясно - он не такой, как все.
– Ты не понимаешь своей силы, мой мальчик, - Юлиус говорил медленно, стараясь успокоить непоседливого ученика, - способности типа твоих нельзя нигде получить, кроме как от рождения. Тебе не нужна наша школа, будь она даже лучшая в мире. Тебе, Дэн, выпала честь стать самым могущественным некромантом нашего времени. А ты не понимаешь! И это опасно! Потому что рано или поздно твоим неведением воспользуются не в самых благородных целях. Пока ты в Пражском Граде, ты в безопасности, но стоит тебе отойти от ворот на пару шагов…
Магистр, поглаживая шрам на щеке, говорил ласково, но поучительно.
– Я, конечно, польщен, - развел руками Дэн, краснея от похвалы, - но зачем мне такая сила? Я хотел быть обычным суд-мед-экспертом в Праге. Призывать на суде убитых жертв, чем и занимаются все более-менее сильные некроманты. А как хобби я всегда мечтал держать музей знаменитостей. Типа, переплюнуть мадам Тюссо с первого слоя мира: у нее восковые куклы, а у меня живые были бы! Народ фотографировался бы с ними за деньги. Понимаете?
Молодой некромант знал, чем поддеть своего учителя, ведь уже добрую сотню лет Юлиус сходит с ума по фотографированию.
Дэн развалился на диване, мечтательно глядя в потолок. Там мастера эпохи Возрождения нарисовали библейские сюжеты. Картины были настолько красивы и интересны, что живущий тут целых пять лет маг готов был до бесконечности рассматривать рисунки на потолке своей комнаты. Наверное, в этот момент он мечтал о личном музее и прибылях, которые он получит за продажу билетов.
Наставник встал с дивана и обошел мышиную композицию несколько раз. Он бурчал себе под нос непонятные слова и теребил бороду.
Зазнавшийся Дэн, у которого голова кругом пошла от собственного могущества, сидел на диване и уже составлял сметы расходов на создание музея.
