Однако гонка еще не закончена, и у преследователей есть шанс его догнать. А раз так, то ноги в руки, тьфу ты, то есть палки в руки и бегом к заветному кубку. Муромец со злостью стиснул зубы, негромко матюгнулся и, вложив в последний рывок все остатки сил, рванул к финишу.
Злость, кипевшую в жилах былинного богатыря, спортивной можно было считать лишь отчасти. Он злился, что позволил втянуть себя в эту авантюру, злился на соперников, упорно висящих у него на хвосте, и конечно же злился на тех, кто вообще заварил всю эту кашу (то есть, конечно, эту гонку). Причем в адрес последних эмоции были самые яркие и выразительные.
За повальным увлечением жителей древнерусского Киева биатлоном (с поправкой на временные реалии) стояла «Дружина специального назначения», а если быть точнее, то отдельные ее члены. Правда, на этот раз никто из представителей этого уникального подразделения не изъявил желания самолично принять участие в соревновании. Дружина в полном составе заняла законное место на специальном помосте, сколоченном для самых почетных гостей. В современном мире такое место называлось бы VIP-ложей. И именно в этой самой ложе, рядом с боярами и даже князьями, расположилась их весьма странная на первый взгляд компания.
В отличие от соседей по подиуму, разодетых в массивные песцовые и собольи шубы, спецдружинники предпочитали укороченные дубленые тулупы, отделанные кожаными вставками с многочисленными бляхами и шипами. Головные уборы команды так же выделялись на общем фоне. Внушительного размера лисьи шапки с пышными хвостами, болтающимися на спине, уже давно стали их фирменным отличительным знаком в зимний период. Летом же таким отличием служили уже ставшие легендарными кардинально проклепанные рокерские куртки-косухи.
И только для одного, самого юного, члена этой компании одежда была не обязательна. Покрытый сверкающей чешуей модного цвета «мокрый асфальт», молодой Змей Горыныч, с простым и трогательным именем Мотя, холода не боялся. Его принадлежность к спецдружине подчеркивали три массивных ошейника на каждой из шей, с жутковатого вида шипами наружу.
Змейчик был далек от спорта вообще, и от соревнований по биатлону в частности. Именно поэтому, не обращая ровным счетом никакого внимания на бушующие вокруг страсти, он развалился в ногах обожаемого хозяина и задумчиво уставился тремя парами зеленых глаз на когти передней правой лапы. Он был, пожалуй, единственным, кого совершенно не интересовала развернувшаяся перед глазами гонка, и потому он лениво предавался размышлениям о превратностях своей судьбы.
С одной стороны, Горенышу грех было жаловаться на эту самую судьбу. Хозяин и просто друг, Илюха Солнцевский, в нем души не чает (вот только почему-то не разрешает гонять ворон над городом), крыша над головой есть (правда, не мешало бы в «Чумных палатах» дверные проемы расширить, а то проходить стало трудно), кормит Любава регулярно (хотя пора бы уже перейти на пятиразовое питание), и даже Изя в последнее время перестал ворчать на его неумеренный аппетит и громкий храп.
С другой стороны, Мотя всеми фибрами души ощущал беспробудную несправедливость. Сами посудите… Мотя, вздохнув выразительно разом всеми тремя головами, принялся загибать когти.
Коготь первый: Илюха Солнцевский, бывший чемпион по греко-римской борьбе среди юниоров какого-то неведомого и далекого Советского Союза, опять-таки бывший член солнцевской бригады, а ныне главный богатырь «Дружины специального назначения», элитного военного подразделения в подчинении князя Берендея. Ничего плохого о своем обожаемом хозяине Мотя сказать не мог (по мнению Змея, у Илюхи просто отсутствовали недостатки, что конечно же было крайне далеко от истины), а перечисление положительных качеств могло затянуться на неопределенное время, так что Гореныш сразу пошел дальше.
Коготь второй: черт Изя, средний богатырь их дружины. Что тут скажешь, черт он и в Киеве черт. В меру вредный, в меру нахальный и, без всяких мер, прижимистый. Единственное, что его отличало от подобной ему рогатой братии, так это совершенно необъяснимая и опять-таки совершенно искренняя дружба с остальными членами их небольшой компании. До конца Мотя не разобрался, но именно благодаря Изе Илюха свалился из туманного и очень странного будущего в замечательное настоящее. Дабы никого не шокировать своим неоднозначным внешним видом, Изя использует искусно наведенный морок и предстает перед окружающими в виде румяного разудалого молодца.
Коготь третий: младший богатырь дружины Любава, она же Злодейка-Соловейка. При описании единственной женщины в их компании частенько приходилось использовать слово «бывшая». Бывшая купеческая дочка и такая же бывшая мелкоуголовная личность, причем и тот и другой период ее жизни оставили свой отпечаток на ее характере. В свое время она взбунтовалась против купеческого быта и сбежала из отчего дома, не найдя понимания в городе. Любава, обладавшая уникальным в своем роде свистом, изрядно пошалила на большой дороге. Кстати, именно там произошло ее знакомство с остальными членами команды. И если с чертом у Любавы выстроились (хотя и не сразу) чисто дружеские отношения, то Солнцевский постепенно стал для нее значительно больше, чем коллега и тем более начальник. Правда, тут нужно отметить, что сам Илюха в отношении с младшим богатырем испытывал несвойственную ему робость и нерешительность. Ну да ничего, вода камень точит.
Коснувшись запутанных личных отношений между богатырем старшим и младшим «Дружины специального назначения», мысли Моти отклонились от первоначальной грустной темы. Осознав это, Змей решительно тряхнул каждой из голов и вернул мысли в нужное русло. Итак, когти: раз, два, три… Старший богатырь, средний и младший… У каждого из их команды есть официальная должность, прописанная чин по чину в реестре, и все они состоят на официальной службе у князя Берендея. И только у него, несчастного трехголового Змейчика, должности не имелось. А ведь он стоял буквально у истоков дружины, носил на шеях форменные кожаные ошейники с шипами наружу, и, если считать по головам, составлял ровно половину от личного состава их небольшого подразделения. Правда, если считать по туловищам, то эта доля тут же падала до четверти, но таким образом Змей считать не любил.
Так как засорять головы подобными проблемами было не в правилах ущемленного члена «Дружины специального назначения», прения были закончены, и далее последовало короткое голосование. Как и следовало ожидать, с результатом два против одного (правая и левая головы — «за», а самая осторожная, центральная, — «воздержалась») было вынесено решение в ближайшее время поставить вопрос ребром и вытребовать себе какую-никакую, но официальную должность. Говорить человеческим языком Гореныш не мог, но прекрасно обходился и без этого, передавая нужную информацию напрямую собеседнику. Осталось только выбрать подходящий момент и мягко, но вместе с тем настойчиво обозначить свою позицию в голове у Солнцевского.
О том, чтобы сделать это немедленно, не могло быть и речи. Хозяин слишком был увлечен нелепой картиной, как лучшие киевские богатыри, скинув привычные тулупы, махая палками, носятся друг за другом на длинных узких досках, не забывая при этом время от времени постреливать из луков по крашеным деревянным кружочкам. Нет, таких забав Мотя не понимал и потому, свернувшись комочком (а если быть точнее, то огромным таким комищем), сладко засопел в ногах у любимого хозяина. И только левая голова по привычке сквозь дрему прислушивалась к тому, что происходило вокруг.
— Кранты Муромцу, — довольным голосом заметил Изя, потирая ладони. — Попович его в два счета нагонит, он даже на тренировках секунд по двадцать на круге приносил.
— Биатлон — это не только скорость, но и меткость! — тоном видавшего виды знатока выдал в ответ Солнцевский. — А с ней у Алеши как обычно проблемы, горяч он слишком. Так что, как бы ты ни злился, чемпионом сегодня станет именно Муромец.
— Это мы еще посмотрим, — недовольно бросил Изя, прикидывая в голове, как бы исхитриться и провести ставший уже очевидным проигрыш десяти монет по графе «непредвиденные расходы, не подлежащие восстановлению как безнадежные». (Ужас, конечно, но таки нужно жить дальше!)
Старый черт уже давно прибрал все денежные потоки их команды в свои опытные шаловливые ручонки, но до сих пор не мог избавиться от застарелой привычки вести двойной учет и мухлевать в финансовых отчетах. И неважно, что этот самый отчет он готовил в одном экземпляре, исключительно для своей рогатой персоны. Каждый месяц Изя радовался, как ребенок, когда ему удавалось провести самого себя, и кругленькая сумма падала на дно «черной» кассы, держателем которой являлся он же (впрочем, как и «белой»). Так что небольшой проигрыш коллеге за неудачно сделанную ставку был для него не более чем досадное недоразумение. Ко всему прочему, организованный на гонке тотализатор обещал черту нешуточные барыши.
