— Генри! Ужинать!
Пузырь лопнул. Генри Шривела толчком выбросило в их гостиную. Он заскрежетал зубами и ударил кулаками по подушкам. В воздухе заклубилась пыль.
— Черт, — тихо пробормотал он, — Черт и… дважды черт.
Он сел. Схватил со столика киножурнал и раскрыл на статье о Ней. Она лучезарно улыбалась ему, держа в руках шланг пылесоса. «Мэрилин содержит свой дом в идеальной чистоте», — утверждала подпись под снимком. Генри Шривел расслабился и улыбнулся. Незачем раздражаться. Сегодня ночью он вырвется отсюда. Сегодня ночью. О, благословенная ночь.
За ужином Генри был почти сама любезность.
Он потрепал Уилли по голове и спросил, как обстоят дела в средней школе номер сто шесть. Он с бесконечной нежностью поцеловал в щеку крошку Лану. Он сочувственно поддакивал, слушая тираду Беллы насчет ее ступней, ног, спины, глаз, зубов, головы и всего прочего, на что она была склонна жаловаться. В общем, Генри вел себя совсем как солдат перед отправкой на войну: внимательный, заботливый и намеренно преуменьшающий важность того, что его ожидает. К сожалению, никто, кроме него, этого не заметил.
В конце ужина Генри сделал Белле комплимент, похвалив за прекрасно приготовленную еду. Глаза жены подозрительно сощурились.
— Ты нормально себя чувствуешь? — спросила она.
— Я великолепно себя чувствую, — ответил Генри Шривел.
Она пристально глядела на него, и в груди Генри шевельнулась тревога. Потом он успокоился. Белла не может его подозревать. Все это происходит у него в уме, куда ей не пробраться.
Вскоре жена прекратила свою пытку глазами. Однако весь вечер, пока они сидели в гостиной и смотрели получасовую передачу о загадочных убийствах, а потом листали киножурналы, Белла поглядывала на мужа.
Весь вечер Генри старался не думать о Мэрилин Тейлор. Он накапливал в себе страстное желание. Генри сидел в мягком кресле, пялился в экран телевизора, но ничего там не видел. Он думал о том, что станут говорить соседи после его исчезновения.
— Да, он исчез, — скажет кто-то из них. — Представьте себе: взял и исчез. Лег спать, а утром — нет его! Пропал вместе с пижамой! Прямо из кровати, будто его проглотили. Мы не знаем, что и думать.
Генри Шривел втайне улыбался.
Настало время ложиться спать.
Приближался долгожданный момент. Несмотря на строгий самоконтроль, Генри чувствовал, как быстро бьется его сердце. Дыхание тоже участилось. Когда он чистил зубы, у него тряслись руки.
«Не нервничай, — мысленно твердил он себе. — Ты же так долго шел к этому. Сегодня ночью ты пожнешь плоды своих трудов. Ты сделаешь это, парень. Ты это обязательно сделаешь!»
Но его руки все равно тряслись.
Когда он вошел в спальню, Белла укладывалась в кровать, надев выцветшую голубую сорочку, которая висела на ее костлявом теле, как на вешалке. У Генри Шривела дрогнули губы, подкосились ноги. Он быстро сел на постель.
— Проверь часы, — сказала Белла.
— Что? А, да, конечно, дорогая. Сейчас проверю, — натянутым, не своим голосом ответил Генри.
— Да что с тобой сегодня? — спросила Белла.
— Ни-че-го. — Он проглотил слюну. — Ничего. Горло немного першит. Пройдет.
— Ложись. Спокойной ночи.
Генри поцеловал ее в щеку. Его тело вздрогнуло. Он глухо шлепнулся на подушку. «Правильно ли я поступаю? — задумался он. — Порядочно ли вот так бросать ее и детей? Хватит ли им моей скромной страховки?»
У него вытянулось лицо. Ей-богу, не для того он столько времени напрягал свой разум, чтобы теперь все бросить. После девятисот девяноста девяти ночей тяжкой, мучительной концентрации? Нет, он обязательно должен быть вознагражден за все свои усилия.
На худой конец, подумалось ему, он всегда сможет уехать из Голливуда и вернуться назад. Но Генри был уверен, что Мэрилин устроит ему контракт на какие-нибудь характерные роли, и он сможет посылать Белле анонимные чеки. Обязательно!
Генри улыбнулся и закрыл глаза. Потом напряг тело, отправив его за многие сотни километров. Почти мгновенно Генри оказался в ее доме. Он чувствовал, что находится в спальне Мэрилин. Сегодня ему незачем бродить по дому. Генри лежал в ее постели. Он слышал шелест занавесок. Со стороны бассейна долетал смех восходящих кинозвезд. В Голливуде был еще день. В ванной шумела вода. Мэрилин принимала душ, повизгивая от удовольствия.
— Вылезай из душа, — сказал Генри.
— Что? — сонным голосом спросила Белла.
Генри мгновенно открыл глаза. У него заколотилось сердце. Он затаил дыхание и лежал так до тех пор, пока не услышал храпа Беллы. Тогда он закрыл глаза и вернулся в спальню Мэрилин, вновь воссоздав всю картину. Это стоило ему больших усилий.
«Вылезай из душа», — теперь уже мысленно повторил Генри.
Он опять затаил дыхание и слушал. Только шелест занавесок, отдаленный смех девушек и больше никаких звуков.
Наконец-то!
Дверь открылась. Он услышал шлепанье босых ног по ковру. Звук был отчетливым, даже очень отчетливым.
— А, Генри, это ты, дорогой.
Он услышал ее слова! Услышал! Удары сердца сотрясали ему грудь. Он стиснул зубы, но они все равно продолжали стучать. Он слышал ее шаги по ковру. У него задергались руки. Генри едва не вскрикнул, когда рядом с ним прогнулся матрас. Она сидела возле него! У него задрожали ноги, по всему телу побежали жаркие волны.
Рука гладила его по щеке. Настоящая теплая рука чувственно гладила его по щеке. Генри Шривел дрожал, словно паралитик.
— Ты такой милый проказник.
От ее низкого, зовущего голоса разум Генри захлестнуло волной экстаза. Она была рядом. Он чувствовал ее руку, слышал ее голос, вдыхал аромат ее волос и тела. Все чувства говорили ему: Мэрилин здесь.
— Генри, дорогой, поцелуй меня, — умоляюще прошептала она.
Пора! Началось испытание, настал самый решающий из всех решающих моментов. Если сейчас у него хватит силы, она будет принадлежать ему. Мэрилин Тейлор — его женщина… Каждую клеточку своего тела он обратил в непреклонную решимость. По его пульсирующим жилам разнесся мощный заряд воли.
— Поцелуй меня, — попросила Мэрилин.
Он медленно и осторожно поднял руки.
Его руки легли ей на плечи, обняли ее. С чрезвычайной осторожностью он стал привлекать ее к себе. Один раз Мэрилин почти испарилась. Генри послал своему телу еще более сильную порцию воли. Мэрилин вернулась. Она была здесь. Вся, целиком.
Теперь Генри ощущал прикосновение ее мягких и в то же время упругих грудей. Его пьянил аромат ее дыхания. Он невольно вздрогнул, когда ее теплые губы прижались к его губам, а по щекам заструились ее волосы. Купальный халат соскользнул с Мэрилин, и ее тело крепко прижалось к его телу. В крови Генри Шривела бушевала страсть. У него получилось!
Он открыл глаза. Легкое удивление заставило его наморщить лоб. Вместо дня вокруг была темная ночь. Впрочем, это не имело значения. Мэрилин по-прежнему находилась в его объятиях. Он чувствовал ее присутствие. Они извивались и стонали, обнимая друг друга.
— Что здесь происходит?
Неожиданно в лицо Генри Шривелу хлынул свет. Он рывком сел и широко распахнул глаза, ощутив сильнейший удар по нервам. Разинув рот, он глядел то на удивленное лицо Мэрилин Тейлор, то на совершенно застывшее лицо Беллы.
— Генри Шривел! — хрипло выдохнула жена. — Что здесь происходит?
— Да! — подхватила Мэрилин Тейлор. — Что это за чертовщина?
Не переставая вращать глазами, Генри повалился на спину. Последним, что он увидел, прежде чем потерять сознание, был потолок его спальни.
По-английски shrivel означает «съеживаться, сжиматься, стараться быть незаметным». (Прим. перев.)
Интересное название для сигарет, если учесть, что charnel house по-английски означает «склеп». (Прим. перев.)
Закрепившееся английское название романа Достоевского — «The Karamazov Brothers». Трудно сказать, что заставило автора назвать фильм так. Возможно, насмешка над не всегда удачными голливудскими экранизациями произведений мировой классики. (Прим. перед.)
