Я чувствую, что даже рад этой отправке без гарантии возвращения. Возможно, в другом мире не будет рутинных магимаркетов, неосторожных уборщиц и огненных шариков.
Всего пятнадцать минут мы выделяем на здоровую пищу. Сидим в столовой перед Операторием и занимаемся уничтожением стратегических запасов мясного рагу. Трешка заказал неприлично много салатов и гарнира, но взять шестую порцию отбивных я ему запрещаю.
— Подумай сам, — говорю Толстяку. — А если ты не влезешь в портальную пирамиду?
— В таком случае, — поддерживает меня Ходжа, — при скачке через пространство кусок твоего, Трешка, пуза, будет болтаться где-нибудь в открытом космосе. Ты ведь этого не хочешь?
Свинооборотень вздыхает и хрумтит вареной свеклосоей. Я отдаю должное хорошо прожаренной рыбе из Черного озера — полезно для мозга. Ходжа и Клинна уже поели и лакомятся десертом из клубней мангахенты с кремовой заливкой. Нас обволакивает ароматом молотого хук-кофе.
— Это ведь билет в один конец? — спрашивает Наследиев.
— Почему ты так решил?
— Я много видел, шеф, — улыбается старик-Ходжа. На вид ему не больше моего, но я знаю, что он может быть мне прадедушкой. — И могу отличить лицо спокойного начальника от физиономии командира, идущего на смерть.
Клинна охает и хмурится. Трешка сосредоточенно поедает тушенных улиток в шоколаде. Трапеза приходит к концу.
Я вкратце рассказываю о том, что из-за магии Творцов связь с нашим миром будет потеряна.
— В случае провала мы будем обречены остаться…
Все молчат, слышно только жужжание пси-мух под потолком и шум челюстей свиноборотня.
— А через два десятка дней тамошняя планета рухнет на солнце…
Я ощущаю себя распоследним подлецом в форме хват-майора. У меня не было права брать их с собой.
— Отправлюсь один, — решаю вдруг.
— Брось, шеф, — в глазах Наследиева пляшут веселые искорки. — Еще не из таких передряг выпутывались.
— В тебе не сомневаюсь, — кисло говорю я.
— Согласно святому Уставу и служебному Расписанию, — вдруг отзывается Трешка, — подчиненный не должен оставить командира в беде! Иначе — смерть.
Он делает вид, будто совершает ритуальное самоубийство.
— Не хватало еще столовую кровищей заливать, — пытаюсь пошутить.
Мне очень приятно, что они со мной. Пусть даже это не лучшие бойцы Управления.
Клинна молчит, слегка наклонившись над столом и созерцая опустевшую чашку. Я чувствую, как по моей штанине пробегают ее пальчики. Крепко, но в то же время, ласково она пожимает мне бедро. Остальные не видят этого — манипуляция произведена под столешницей. Но у меня, наверное, такой счастливый вид, что Ходжа и даже Толстяк улыбаются.
— Ладно, идем, — провозглашаю я.
Мы привычно не рассчитываемся — каждая трапеза оперативников, которые идут на задание в другой мир, оплачивается государством.
Через пять минут мы уже видим перед собой величественный ангар Оператория. А еще через несколько минут разгружаемся в центре между раскрытыми лепестками водяной пирамиды.
«Должен остаться только один. Ну хотя бы один…»
Пирр, великий полководец
Смерть взвилась в прыжке. Легко и внезапно — так может двигаться только она, смерть. Король успел заметить лохматое тело, мелькнувшее в воздухе. Он прогнулся в седле, насколько позволили тяжелые доспехи. Край кирасы уперся в шею, оставив неприятное чувство давления даже через толстую кожаную подкладку. Эквитей зашипел от боли — заломило в пояснице. Но именно это спасло правителя Преогара. В опасной близости, лишь на волосок от королевского глаза, по шлему черкнули острые когти.
Царапая по металлу, а не разодрав мягкую плоть, рысь поняла, что бросок не удался. Тварь рассерженно закричала, но по инерции пронеслась мимо над грудью монарха. Лишь рыже-пятнистая мягкая лапа хлестнула короля по забралу. Еще не совсем понимая, что делает, Эквитей подчинился рефлексам. Тело распрямилось, а правая рука, крепко сжимая клинок, настигла летящую хищницу.
— Гр-р-ры-м, — на слова не хватало времени. — Получи…
Меч полоснул по спине рыси, проведя длинную кровавую полосу по шелковистой шерстке. Взвизг. Удар передался в запястье. Король почувствовал, как лезвие клинка перебило позвоночник зверюги.
Сломавшись в воздухе почти напополам, смертельно раненая рысь упала и задергалась в судорогах. Лапы забили по сторонам, придавливая копошащихся на земле змей.
— Дави гадов! — закричал король и пришпорил коня.
Животное рвануло вперед. Тяжелые копыта опустились на бесформенную горку влажной шерсти, в которую превратилась убитая рысь. Змеи попытались отползти, но конь взбрыкнул и размозженные головы нескольких рептилий брызнули кровью.
Рыцари находились в незавидном положении. Сотни тысяч зверей, от свирепых хищников до травоядных зверушек, окружали королевскую рать. И теснили людей все ближе к лесу. Волки и лисы хватали лошадей за бока. Ветвистые рога оленей, выстроившихся в переднем ряду звериного войска, отбрасывали дружинников и, словно настоящая фаланга, не давали приблизиться к остальным тварям. Люди едва отбивались от нападений ласок и куниц. Маленькие зверьки вовсю занимались конскими шеями, животами и конечностями. Отмахиваясь от мелких противников, рыцари не замечали более опасных. То и дело кто-то вскрикивал, когда под мощной медвежьей лапой ломалось копье. А потом, даже не успевая выхватить меч, дружинник падал вместе с конем — медведи не любят терять добычу.
В поле зрения короля царил многоголосный хаос. Скрип доспехов, бряцание сбруи, хрипы раненных животных и людей. Змеиное шипение, казалось, заползает в уши, колотится в висках и разливается по жилам, сковывает мышцы. На холодном ветру почему-то разносился запах раскаленного железа. Солнце над головой то вспыхивало, то меркло.
Эта битва была невозможной, нереальной. Ни громкого звона оружия, ни грохота атакующей конницы врагов. Королевская дружина не стояла на поле брани перед захватчиками из другой страны. Не ощущалось и гнетущей ненависти — ауры, которая всегда царит над полем брани между воюющими государствами.
Запах безумной смерти и дикий вкус крови. Вой и писк. Крики людей: от ран и удивления, от изумления и злобы. Никчемные звереныши показали когти. И славная дружина короля оказалась не в состоянии совладать с мощью живой природы. Если еще несколько мгновений назад рыцари раскромсали передние ряды зверей, то сейчас все круто изменилось.
Конные воины всегда были страшной силой в бою. Разогнавшись и врезавшись во врага на полном скаку, каждый рыцарь наносил удар невероятной мощи. Вес коня и закованного в тяжелую броню всадника, сконцентрированный на острие копья, мог серьезно повредить даже толстые городские ворота. Перед конницами древних королей пал не один город. А проклятые зверушки не поддавались.
Длинные копья, такие удобные при нападении с разбегу, только мешали в битве со зверьем. Мелкие и даже крупные хищники легко уклонялись от громоздких пик. Водоворот лохматых тел бурлил вокруг королевского войска. Уходя от бесхитростных атак дружины, лесные обитатели отвечали смертью. Из беспорядочных рядов нападающих то и дело возникали дикие кошки. Легко уходя от медлительных остриев королевских копей, рыси наносили стремительные удары. Хищницы вспрыгивали на крупы лошадей или на спины воинов. Острые когти проникали между соединениями доспехов. Многоголосный человеческий вопль резал уши — вслед за когтями через приоткрытые забрала шлемов проникали длинные клыки.
Лошади еще не поддавались, но змеиная отрава начинала действовать. Ездовые животные фыркали красноватой пеной и перепугано ржали, предчувствуя смерть.
— Стоять на месте, не падать! — ревел король и понимал, что кричит глупость. Но кричал он скорее коням, чем своим людям. Печаль холодной тоской сжимала его сердце. Многие лошади, что послабее, покачивались и едва держались на дрожащих ногах.
— Демонщина, — выругался Прасс. Он давно отбросил копье и низко свесившись с седла, ловко, со знанием дела, орудовал парой длинных мечей. — Смотри — они падают, король!
Эквитей не обращал внимания на фамильярность оруженосца. Какие церемонии, когда вокруг льется кровь твоих людей?
Действительно, некоторые лошади падали. Но не от яда — проваливались по колено под землю. Рыцари вываливались из седел, кубарем катились в бурое месиво из пыли и крови. В тот же миг, едва закованное в броню тело грохалось оземь, над ним смыкалась звериная волна. Предсмертные крики звучали недолго — твари мигом раздирали упавших. Только позванивали исковерканные кирасы и катились согнутые шлемы.
«Интересно, — пронеслась глупая мысль, — а ведь такого бы не случилось, если привинтить каждого воина за задницу к седлу. Когда вернусь, — подумал Эквитей, — прикажу, чтобы выковали специальные клепки. Дай только с лохматыми разобраться».
