- Нет, а вдруг не сделает?
- Сделает, - уверенно сказал Тимофей. – Я бы на его месте сделал.
- А если все же не согласится – тогда придется приводить угрозу в исполнение!
- Согласится, обязательно согласится…
- А если…
- Никаких если! Вор будет красть то, что ему скажут! Я сказал!
- А если он все же не будет воровать Оракула?
- Да сколько можно повторять, - в сердцах повернулся брат Тимофей к говорившему. – Чтоб не попадаться на зубы клятой кошке… А, Ядвига! – стушевался монах, рассматривая упомянутые зубы. – Привет! Тебе идет это платье… Чудно выглядишь! Честно!
Ядвига молча, сосредоточенно и совершенно беззвучно сделала маленький скользящий шаг по направлению к брату Тимофею. Монах отпрыгнул за кресло со спящим доном Текило и огляделся в поисках спасения. Нобеля с Томасом в комнате уже не было, из серебряных предметов в обозримом пространстве… только вышивка на черной куртке дона Текило. Какая жалость, что брат Тимофей дал обет не воровать! не спящим же доном ему отбиваться…
- А я тут как-то на днях вспоминал о тебе, - принялся Тимоша заговаривать зубы сторожевому оборотню. – Думаю, чем моя сладкая Ядвига занимается? Закончила ли она вышивку с павлинами?
Ядвига нехорошо прищурилась и резко, без разбега, прыгнула, в полете превращаясь из рассерженной женщины в разъяренную рысь.
Брата Тимофея спасло только мешковатое платье, которое Ядвига носила как дань человеческим приличиям: рысь запуталась в подоле, и монах успел отскочить в сторону. Из-за громады похожего на трон кресла (с подлокотниками в виде трубящих слонов) Тимоша осторожно высунул нос и принялся высчитывать свои шансы живым добежать до двери.
- Знаешь, Ядвига, вот вспомнил о тебе, и тут же у меня стихи сочинились. Хочешь послушать? В одиночестве забытых монументов я, Ядвига, думал о тебе…
Рысь справилась с одеждой и вспрыгнула на мебель, отделяющую ее от перепуганной «мышки».
- Где все десять тысяч комплиментов, что хотел поведать о себе… - заискивающе улыбнулся Тимоша, уже из-под буфета.
Рысь оскалилысь, рыкнула и прыгнула. Монах ужом проскользнул к двери и захлопнул ее перед злой усатой мордой разгневанного оборотня исключительно в последний момент.
Ядвига со всех сил ударила лапой, с удовольствием оставила на створке глубокие борозды когтей, недолго порычала на удерживающих дверь с обратной стороны монахов, потом успокоилась. Подошла к спящему дону Текило, лизнула ему руку, поморщилась от резкого духа зеленого спиртного. И устроилась у ног обожаемого кавалера.
Он ни за что не согласится украсть Оракула! Он понимает, что таким поступком расстроит свою прекрасную донну Ядвигу! – подумалось счастливой рыси. То есть женщине. То есть – да-да, как можно забыть такое! – идеальному охранному артефакту.
В любом случае, восхищалась Ядвига совершенно искренне.
Ну, как тут не влюбиться, когда сама Судьба привела к тебе в лапы такого замечательного дона!
В полнейшем благоговении Ядвига принялась сторожить покой Башни и ее иберрского содержимого.
Чудурский лес. Приблизительно десять дней спустя
Под метущимися на ветру ветками пошуршало. Куча опавшей листвы всколыхнулась, поднялась горбом и величественно упала на землю, как с высочайшей горной вершины сползает ледяная шапка мощной лавины… э-э… то есть, учитывая скромные размеры выбравшегося из-под листовой кучи существа – как брякнулась бы шапчонка с ледничонка; Небесная Секира подмигнула самой себе двумя изогнутыми своими отражениями…
Существо похмыкало, покряхтело, поправило снаряжение, закрепленное на плечах. И отправилось на поиски Башни.
До момента, когда исполнится великая Месть, как утешало себя существо, осталось немного.
Еще две недели спустя
И снова надвигалось полнолуние.
Ночные твари шептались, подпрыгивали, пели, охотились и спасались паническим бегством. Дневные зевали, переворачивались на другой бочок и честно вкушали заслуженный отдых.
Но не всем одинаково хорошо спалось лунной ночью. Вернее, как вы понимаете, в макроэргической вселенной в указанный промежуток времени бодрствовало – по разным причинам – достаточно большое количество существ. Даже если исключить беспозвоночных и примитивных хордовых, всё равно достаточное. Но среди имеющих отношение к рассказываемой истории заслуживает упоминание именно то, которое неспешно путешествовало из Южного Шумерета на север в честном намерении половить рыбку где-нибудь на побережье Ледяного Океана. Что отвлекло энтузиаста-рыболова от первоначальных намерений? Случайный запах? Звук? Брошенное прохожим имя?
Короче, привлекло.
И маршрут путешественника изменился. Теперь в число достопримечательностей, подлежащих немедленному осмотру, турист включил некое строение, одиноко поднимающееся над колышащейся темно-зеленой громадой Чудурского леса.
В Башне. Первая ночь месяца Барса. Полнолуние
Закончился месяц Паруса, выпустив на небосвод погулять-порычать созвездие Барса, любителя поваляться на жарком летнем солнышке. Лесное население добросовестно нагуливало жирок и трепетно ожидало разнообразного пернатого и мохнатого прибавления; крестьяне пережидали короткие ночи, чтобы с утра снова бросится к своим грядкам и полям, купцы заключали сделки, ведьмы варили зелья, астрологи обещали удачу всем воинам, решившим отправиться в этот месяц в поход.
А что касается доблестного и отважного искателя приключений – он спал. И как! От храпа звенели бутылки и бокалы; от бодрого воровского сопения вздрагивали гобелены и занавески, скукоживались пауки и скисало надоенное енотами козье молоко.
В самом деле, почему бы и не поспать отважному дону? Тройного Оракула он отыскал, воровать передумал. Вынашивал планы, как стащить наиболее ценное имущество маговой Башни, а так как дон Текило был мужчиной обстоятельным, солидным, подготовка грящещего преступления осуществлялась не торопясь, последовательно, с частными перерывами на обед и полноценный отдых. Выпивки в подвале пока что хватало; еду в Башню поставляли дрессированные еноты, обитатели птичника и Ядвига, а после некоторых поисков дон Текило обнаружил на кухне хитрый шкафчик. Положишь туда серебряную монетку, прикроешь дверцу, подождешь три-четыре минуты – открываешь, а там уже пирог сам собой испекся, или, допустим, колбаски шкворчат. Вкусно…
Поужинал дон Текило, полюбовался, как старательная Ядвига расшивает крестиком – покосившимся, неровным и будто бы пьяным крестиком – очередную одежку, скрипя зубами, выслушал репортаж Тройного Оракула о подготовке бракосочетания кого-то из родни ллойярдских королей, да присел отдохнуть в гостиной. Удобно устроился в глубоком мягком кресле, подегустировал очередной шедевр виноделия, припрятанный хозяйственным Вигом…
Позже авантюрист утверждал, что уже во сне он почувствовал беспокойство – так вот, это была наглая ложь; рядом с доном можно было палить из новоизобретенной гномами пушки или пускать цинские петарды – сон дона Текило справедливо входил в золотой фонд «Сто чудес королевства Иберра».
Правда, отдых дона Текило вовсе не означал, что дремали его воровские инстинкты.
Брат Нобель потянул бутылку, обнимаемую доном Текило за горлышко, как ему показалось – потянул очень осторожно, но увы… Не судьба.
- Чего тебе? – буркнул проснувшийся дон.
- Выпить. Отец Гильдебран ввел эмбарго на распечатывание бочонков. А у меня душа просит.
- Ты не монах, - глубокомысленно изрек дон, надолго припадая к обсуждаемой емкости. – Ты пьяница.
- Я монах, - оскорбился брат Нобель. – Это ты пьяница.
- Я тоже пьяница, - миролюбиво согласился дон Текило, дружелюбно протягивая остатки выпивки. – Но не монах.
- Монах – не ты, - признал Нобель после долго контакта с бутылкой.
- Не я.
- А я – не пьяница.
- И это не я.
- Я – не ты.
- А я – не я.
За это следовало выпить.
- Ну? Кто теперь пьяница?
Вопрос был глубоким, требовал вдумчивого ответа, а потому дон Текило и Нобель принялись пересчитывать всех мужчин в гостиной. Произвели перекличку. Велели построиться по росту. Всем недовольным заткнуться, а оставшимся – выпить.
Выпили.
- Чего-то мне скучно… - спустя некоторое время сочно зевнул брат Нобель. – Пошли, что ли, еще одну попытку ограбления оргр… орыгыр… хорьганизуем… Мне понравилось, - захихикал «тепленький» брат, - как прошлый раз ты спасал Ядвигу от серебряного голема!.. Что на этот раз придумаешь? Нападение птиц с серебряными когтями? или обойдешься кно…гмбо… - с третьей попытке слово удалось выговорить: - или обойдешься гномами?
- Подумай бритой своей башкой, - недовольно постучал дон Текило монаха по тонзуре, - Кто из нас способен сейчас изображать гномов?
