— Ура! Спасибо, мам! Я знаю, что они останутся и меня дождутся! — просиял Платон и принялся уминать за обе щёки борщ.
Вернее, его подобие, которое я научилась варить из местных продуктов.
Я села напротив и тоже взялась за ложку, размышляя над очередной странностью, которая происходит вокруг нас с Платоном.
Меня давно не удивляет феноменальная Тошкина память и поразительная коммуникабельность — сын ладит с детьми всех рас, с которыми общается на развивашках и во дворе. Он физически крепкий и характер имеет лёгкий — ни разу мне не закатывал истерик, и это дело привычное.
Но вот, например, история с хвосторыжкой, по всеобщему мнению, странная. Эти зверьки чем-то напоминали диких Земных кошек, не поддающихся дрессировке. На гуманоидов они не нападали, но и спутниками им никогда не становились.
А Багира — это Платон её так назвал, хотя никакого сходства с чёрной пантерой грязно-рыжая хвосторыжка не имела — не просто пользовалась предоставленными нами во дворе удобствами, она реально признала Платона своим хозяином, ластилась и слушалась его. И три её детёныша — тоже!
А ещё… Про это даже думать страшно, но мой сын иногда говорит во сне на напоминавшем мне гортанное гыр-гыр-гыр капитана «Разящего» языке. Дай бог, чтобы мне всё это мерещилось или было просто Тошкиными подсознательными воспоминаниями. Ведь космос сын продолжал любить так же самозабвенно и капитана дар Раамна не забывал.
Ну и не забывал сын о полётах. Это меня ужасно пугало, потому что Тошка утверждал, что умеет летать. Сознался даже, что один раз пробовал: забрался на дерево во дворе медпункта и с него полетел. У меня тогда случилась истерика, и он мне клятвенно пообещал, что больше так делать не будет.
В общем, в отпуске, помимо отдыха на море, я хотела показать Тошку специалистам и узнать, не переборщили ли в «Гостинице» с его прокачкой.
— Мам, а мы на каком звездолёте полетим? — естественно, Платон знал на каком, и куда, и сколько, но предвкушение заставляло его поднимать этот вопрос бесконечное количество раз.
— А вот ты мне сам расскажи, на каком.
— Ну, билеты у нас на пассажирский звездолёт КФ-664 во второй класс, но я вот думаю — а вдруг тебе позвонили и что-то поменяли?
Это что-то новенькое. С этой стороны Тошка ещё не заходил.
— Нет, сынок, не звонили и не меняли. На нём и полетим.
— Эх, жалко… А я бы хотел опять полететь на «Разящем бумеранге», я по нему скучаю, мам.
— Не надо скучать, сынок, может, когда-то и встретитесь ещё.
— Не может, а точно и не когда-то, а скоро, — заявил Платон с полной уверенностью.
Вот этим он меня иногда тоже пугал. Потому что некоторые его пророчества сбывались.
— Как скажешь, зайка. А расскажи мне лучше, ты составил список, куда бы хотел попасть на Весте-33? — перевела я разговор в безопасное русло. — Ты же посмотрел уже рекламные журналы, которые я тебе дала?
— Посмотрел, мам, но список не составил, — нехотя сознался Тошка.
И можно бы было его заподозрить в лени, но нет. Читал и писал Платон давно и без всякого труда. Тут что-то другое…
— А почему? — само собой, меня это заинтересовало. — Ты разве не хочешь лететь на Весту-33?
— Хочу, — вздохнул сын и отвёл глаза. Ох, что-то он темнит, — я после сна напишу.
— Ну ладно.
Я не стала давить, ведь характер сына мне хорошо известен: сам потом расскажет, что там уже надумал.
Мы как раз успели закончить обед, и я отправила Тошку наверх спать, когда раздался звонок в дверь приёмного покоя. Я поспешила на рабочее место.
На пороге, держа за руки двух пацанят, стояла перепуганная нуурианка. Зеленокожие парнишки — соотечественники Зира — вид имели говорящий: рваная одежда, а на всех видимых участках зелёной кожи проступила красная сыпь с чёрными головками. Всё ясно с ними!
— Полезли в заросли медотора? — строго спросила я, запуская горе-лакомок в приёмное отделение.
Пострадавшие только всхлипнули в ответ, а их мать горестно закивала.
Медотор — местное растение с невероятно вкусными плодами, которые на других планетах коалиции стоят бешеных денег. Да и на Глизе не каждый может себе их позволить. Мы, например, с Тошкой, за год попробовали этот деликатес всего один раз, и то нас угостили. Плантации медотора хорошо охраняются не только из-за ценности ягод, но и потому что собирать их дело нелёгкое и даже опасное — это делают в спецодежде и специальными инструментами. Но всё равно периодически находятся безрассудные смельчаки, которые потом неизбежно оказываются у нас.
— Ох, доктор Тая! Помогите им, молю! — всхлипнула мать пострадавших нууриат. — А как только им станет легче, уж я им всыплю так, что мало не покажется!
По закону мы обязаны о таких случаях сообщать куда следует, и будь на месте пацанов взрослые, я бы так и сделала. Но это же дети. Поэтому я не стала добивать их и так убитую мать информацией о полагающемся за проступок административном наказании, а просто сделала хмурое лицо.
— Проходим в лифт, голубчики, — скомандовала я, прикидывая, сколько потрачу времени на извлечение колючек из двух маленьких Шреков, и не проснётся ли за это время Тошка.
Провожусь часа три – не меньше. Велев мальчишкам раздеваться догола, я помчалась домой, чтобы написать сыну записку с инструкциями: после сна выпить молоко с булочкой, составить обещанный список и ждать меня.
Вернувшись, надела защитный костюм и принялась за работу, строго-настрого наказав причитавшей мамочке сидеть тихо или покинуть помещение.
Первым делом детишек пришлось обрить налысо — колючки достали и до кожи головы. Потом принялась методично обрабатывать всасывающим гелем каждый миллиметр их кожи. Работа эта кропотливая и требующая внимания. Если останется хоть одна колючка — жди воспаления.
Сначала обработала тылы, чтобы сорванцы могли лечь на спину, ну а когда уложила их, дело пошло веселее. Я махала кистью, как заправский штукатур-маляр, и про себя радовалась, что кое-какие достижения современной медицины в нашем медпункте имелись.
Вообще не представляла, что бы я делала сейчас без этого всасывающего геля. Доставать мелкие колючки пришлось бы, наверное, неделю и то что-то да пропустила бы. А так за два часа я покрыла обоих неудачников ровным слоем спецсредства, дала ему схватиться, а потом просто сняла тугую плёнку ультразвуковой лопаткой.
Ещё час потратила на обработку кожи бактерицидным и ранозаживляющим средствами, назначила домашнее лечение и отправила семейство восвояси.
Вот вроде ничего сложного, а я словно без рук и ног. Мне ещё писать сколько, а перед отпуском всего одна смена осталась. Как бы всё успеть? Наверное, сегодня придётся всю ночь сидеть за компом…
Отправила защитный костюм в обработку, вымыла процедурку и только тогда пошла домой.
— Мам, а гонки на флаерах можно написать? — встретил меня вопросом сын.
Естественно, Платон уже и проснулся, и поел, и список почти закончил.
— Написать можно всё, Тош, но мы на месте будем ориентироваться. Дай-ка гляну, что ты уже выбрал…
***
К счастью, больше обращаться в медпункт за помощью никто не торопился, и весь вечер мы провели, спокойно обсуждая будущий отпуск. Я и ужин приготовить успела, и даже немного отдохнула. А когда Платон уснул, налила большую кружку кофе — к моему счастью, он на Глизе распространён, только называется иначе и цветом от нашего отличается — и отправилась заниматься бюрократической рутиной.
Часа в два ночи, когда глаза уже слипались и шея затекла, в дверь медпункта кто-то поскребся. Сначала я подумала, что это хвосторыжка Багира когти точит, и не заострила на звуке внимания. Но когда он повторился, а потом опять, и опять, я поняла, что слишком осмысленно кто-то пытается до меня достучаться.
Стало жутковато. Миллион мыслей пронёсся в голове за секунду: за дверью раненый, у которого нет сил нажать звонок? или кто-то пытается меня напугать? вызывать Зира? Нет! Ну зачем срывать помощника среди ночи? Вдруг там ничего страшного.
