— Просто вам нужно, чтобы я перешел на вашу сторону, — пробурчал подросток.
— Мне, Ассомбаэлю, Крейцеру — всем нужно. За каждым своя правда, — невольно улыбнулся Мозг. — Но выбрать можно только одну. Если ты пойдешь с нами, то у тебя не будет ни денег, ни власти, ни славы. Придется научиться прощать людей, часто прощения не заслуживающих, терять верных друзей, да и могила твоя, очень может быть, останется безымянной.
— Как-то странно вы меня уговариваете, — впервые за весь разговор Дима посмотрел прямо в глаза священнику. — Только о недостатках говорите. Достоинства-то есть?
Мозг посерьезнел:
— Конечно есть. Одно. Ты всегда будешь знать, что делаешь нужное дело.
Пока в местной цитадельке Мрака происходил прием важных гостей, а отец Николай пытался донести до дремучей юной души свет истины, в городке происходили малозаметные, но довольно значимые для участников события. Связаны они были с таким непредсказуемым фактором, как появившееся у господина Уральцева свободное время.
Надо сказать, что личность Верховного Иерарха очень хорошо описывалась словом «фанфарон». Умный, сообразительный, с хорошо подвешенным языком и природным умением обаять собеседника, он постоянно влипал в различные передряги из-за неуемного стремления находиться в центре событий. Ему нравилось, когда на него обращают внимание, он до безумия любил всегда и во всем быть первым. Поэтому, ознакомившись с модным учением и нутром ощутив выгоды, от сего знакомства проистекающие, Пашка Уральцев быстро основал секту с собой во главе и принялся наслаждаться занимаемым положением. Дескать, «я стою в центре мира».
Реальность оказалась сложнее философской концепции. Она регулярно подкидывала каверзы и напоминания о бренности бытия, обеспечивая Иерарха стабильным уровнем конфликтных ситуаций на работе и дома. Сейчас настала именно такая полоса. Не все в фирме понимали, рядом с каким сокровищем им довелось трудиться, причем среди непонявших часто оказывалось начальство. Свое непонимание они выражали в довольно хамской форме, отчего самолюбивый Уральцев приходил в самую настоящую ярость. Критику он еще воспринимал, оскорбления — увольте. В другое время Пашка ушел бы с гордо поднятой головой, наплевав на зарплату и устроив напоследок какую-нибудь пакость бывшим сослуживцам, но в данный момент, когда денег было мало, об увольнении задумываться не приходилось. Поэтому он ограничился тем, что скачал с компьютера директора фотографии его любовницы, заботливо распечатал и отослал их жене наказуемого. Визит разъяренной фурии в офис вкупе с последующей кровавой драмой стали приятной неожиданностью, равно как и экстренно предоставленный сотрудникам отгул.
— Жизнь прекрасна! — выйдя на улицу, высказался сатанист.
И пошел бы он домой, к милому компьютеру с высокоскоростным доступом в Интернет, или в притон свой диавольский, за развлечениями греховными, да попалися на глаза недобру молодцу две девицы красоты неписанной, немыты да нечесаны. На самом деле красота у девиц была очень даже писана — по самым скромным подсчетам, на лице у каждой было грамм двести размазанной косметики. Столь масштабные штукатурные работы объяснялись проглядывавшими из-под грима синяками, царапинами, ссадинами, вкупе с общим потрепанным видом обеих дам наводивших на мысль о долгой и, образно выражаясь, плодотворной драке. Приглядевшись, Уральцев с некоторым трудом опознал одну из женщин как сектантку, вчера пригласившую его на собрание.
Любопытство является одним из сильнейших стимулов, побуждающих человечество развиваться. Впрочем, до могилы оно тоже часто доводит.
— Здравствуйте, милые дамы, — Иерарх встал как раз посредине прохода, как бы случайно загородив его. — Вы, возможно, помните, что приглашали меня на собрание? Оно не отменяется?
Повели себя женщины неадекватно. Правая, с которой Уральцев уже беседовал, сжала кулаки и посмотрела на мешающего ей пройти мужчину ну очень злобным взглядом. Другая вскрикнула, зажмурила глаза и схватилась за сердце. Сатанист удивленно моргнул. Нет, такая реакция безусловно льстила, но она несколько непривычна. Хотя жаль, жаль…
— Что-то случилось?
— Нет, — недавняя знакомая с трудом разжала кулаки и с раздражением посмотрела на товарку. — Просто нехороший день. Неудачный. Сатана козни строит.
— Мне казалось, он предпочитает более позднее время суток, — заинтересовался Уральцев. — Часов этак с семи.
— Дух нечистый всегда готов строить козни истинно верующим!
Пашка многоопытно ввинтился между женщинами и, обаятельно улыбаясь, предложил:
— Позвольте вас проводить, а попутно мы сможем поговорить на эту и другие темы.
За двадцать минут, потраченные на дорогу, сатанист узнал следующее. Со вчерашнего дня секта иеговистов, существовавшая прежде с относительным комфортом, подверглась граду напастей. И это хорошо! Друзья познаются в беде! Женщину звали Натальей, и теперь она понимала, какие змеи подколодные ее окружают. Подруги оказались редкостными стервами, дочка — малолетней проституткой, на работе начальство ее не ценит и всячески гнобит, церковный староста так вообще хуже всех. Она и раньше подозревала, что никому в жизни доверять нельзя, но надеялась хотя бы среди добрых иеговистов обрести понимание, веру и утешение. Как бы не так! Они и есть самые большие сволочи. Подумаешь, взяла Наталья на время чужую сумку попользоваться один раз! И ключи от дома коллеги тоже взяла, да. Но ведь не для себя — для дела старалась, для общины. Кто бы ее в обычном виде к мэру пропустил?
Уральцев слушал и обалдевал. Даме требовалась серьезная помощь психиатра. За пару дней она успела трижды подраться с коллегами из секты, причем последняя драка была вызвана указанием старосты использовать косметику, чтобы скрыть следы предыдущих; с боем прорваться в городскую управу и окатить грязной водой из ведра девушку-секретаршу; отсидеть ночь в отделении милиции; поджечь собственную квартиру; написать заявление на ухажера дочери ну и слегка по мелочам знакомым подгадить. Идея посетить собрание секты на глазах теряла привлекательность. Следовало уточнить пару моментов:
— Так вы говорите, староста большой интриган?
— Фофно, — впервые заговорила так и не представленная подруга. — Фебует отфифать на оффифу квавфифы, а фам в фофоте куфаеффя.
— Что-что, простите?
— Требует отписать на общину квартиры, а сам в золоте купается, — расшифровала Наталья. — Зинаида — истинно мученица. Пыталась в стоматологической поликлинике проповедовать. Через то и пострадала.
— Как интересно. И что же делает милиция?
— А ей какое дело?
— Действительно. Но ведь это же мошенничество? Статья какая-то, по-моему, пять лет дают.
— Так он же староста! Как же на него можно в милицию-то подавать!
— Но он же не справляется со своими обязанностями, верно? — в ответ на слова добровольного служителя Зла сектантки дружно закивали. — И совсем не образец добродетелей, — головы задергались еще быстрее. — Разве руководство вашей организации не обрадуется, если, образно выражаясь, паршивая овца покинет ваши ряды, причем без особых усилий и поскорее? Они слишком далеко, иначе давно бы уже заменили некомпетентного и развратного пастыря. Среди рядовых сотрудников наверняка есть куда более достойные кандидатуры на этот высокий пост. Я уверен, уважаемые кураторы оценят рвение чистых помыслами людей, не побоявшихся проявить инициативу в сложный для общины час.
Уральцев мог бы еще долго разливаться соловьем, если бы внезапно не почувствовал некую пустоту вокруг себя. Женщины отступили от него на шаг и теперь шли, меряя друг друга враждебными взглядами. Кажется, его слова упали на благодатную почву. Бывшие подруги уже видели каждая себя в роли новой главы маленькой общины и готовились бороться с конкурентами, отчего оказавшийся между двумя хищницами сатанист почувствовал себя неуютно. Вид у обоих был такой… не больно дружелюбный.
Остаток пути до гостиницы, куда по каким-то нуждам направлялись женщины, прошел в крайне напряженной атмосфере. Пашка чувствовал себя моряком на утлом плоту, вокруг которого кружатся две здоровенные акулы. Давно б сожрали, не мешай необходимость следить за товаркой. В результате он болтал, болтал, не позволял себе заткнуться и не подумал, что идет в место, где таких, как его молчаливые спутницы, особ, еще около десятка.
Из трех городских гостиниц «Победа» считалась самой престижной — несмотря на жуткий дизайн и кухню уровня советских столовок. Остальные две, маленькие отели номеров на шесть каждый, принадлежали Алле, открылись совсем недавно и еще не успели раскрутиться. Таким образом, «Победа» являлась лучшей, потому что была единственной. Различного рода встречи, выставки, семинары и симпозиумы проходили либо здесь, либо в уже упомянутом доме культуры. Но гостиница в массовом сознании выглядела круче. Поэтому ничего удивительного в том, что внезапно приехавшие представители центра — пять крепко сбитых, подвижных мужчин — предпочли беседовать с членами секты не в привычной скудной обстановке молитвенного зала, а в относительном комфорте. Точнее говоря, попытались беседовать. Изначально Крейцер и его люди собирались с утра разобраться с наложенным Урзалом проклятием (раз уж сам колдун не достижим, то хотя бы последствия его действий убрать), под видом индивидуальных проповедей избавив сектантов от заклинания, чтобы потом каждый смог заниматься своими делами. Приехавшие маги искали бы способ выполнить поставленные задачи, иеговисты же снова впряглись в рутинную лямку тусклой ограниченной жизни.
