— Но несмотря не на что, ты все же хочешь замуж за капитана, — уточнила я.
— Я влюбилась в него с первого взгляда в пять лет, и с тех пор он для меня как солнце. Я не могу думать ни о ком другом. Мне не нужна его страстная любовь, я хочу, чтобы он любил меня хоть немного… Все, пойдем, а то уже засиделись. Не будем заставлять других нас ждать.
В фургоне уже были Ярослав с Дранишем. Тролль, немелодично что-то мурлыкая, натягивал веревки для просушки белья, а капитан заплетал свои длинные волосы в косу. На лице у него было непривычное мне мягкое и мечтательное выражение, длинные пальцы ловко скользили по мокрым прядям. От самой макушки прядь за прядью волосы искусно вплетались в сбегающую к затылку косу, образуя «гребень дракона» — типичную прическу мужчин-аристократов. Я замерла, не решаясь запрыгивать внутрь фургона и нарушать очарование такого интимного момента. Ведь я никогда не видела, как Ярослав возится со своими волосами — утром, когда я просыпалась, длинная коса была уже туго заплетена, так что из прически не выбивалось ни волосинки, даже когда капитан бегал.
Мои волосы были значительно короче, чем у него, всего лишь до середины спины, и к тому же пушистые. От купания они закурчавились, и мне предстояло долго расчесывать их, чтобы пряди легли как следует.
Рядом со мной замерла Тиса, глядя на капитана так, будто хотела его съесть, не оставив ни крошки.
— Пушистик! — вдруг закричал Драниш, указывая на меня, и Ярослав даже вздрогнул от неожиданности. — Ты как маленькое солнышко! Можно я тебя расчешу? Нет? Ну и ладно, я еще дождусь своего часа!
— Тиса, — тихонько обратилась я к воительнице, когда мы залезли в фургон, — а где сушить нижнее белье?
— На веревке, где же еще?
— Но ведь… но ведь на него все будут смотреть!
— Мила, если ты думаешь, что наши мужчины не знают, что ты носишь нижнее белье, то должна тебя разочаровать. Зрелище твоих трусов удивит разве что Персика.
— Одно дело знать, а другое дело — видеть, — возразила я.
— Правильные девушки, те, на которых женятся — но к тебе это, Тиса, не относится, — не хотят, чтобы на их белье кто-то пялился, — вставил тролль, прислушивающийся к нашему разговору.
— Нашелся специалист, — фыркнула воительница.
— А то! Я что, зря на всех уроках этикета мух считал? — Драниш протянул одну веревку в женской части фургона и задернул шторку. — Пользуйся, котя.
— Оно за шторкой будет сто лет сохнуть, — пробурчала Тиса. — И в фургоне будет вонять сыростью.
— Ничего, потерпишь, — ухмыльнулся тролль. — Эй, ты куда направляешься? Это я для коти сделал, на твои трусы я еще во время войны насмотрелся, ничего нового не увижу.
Тиса ответила ему неприличным жестом; мы молча вместе развешивали белье в закутке.
— Отойди, пожалуйста, — попросила я, закрыла глаза, сосредотачиваясь, и из моих ладоней повеял горячий ветер.
— Ух ты! — восхитилась Тиса. — Еще чуть-чуть, ну!
— Нет, не могу больше. Очень энергоемкое заклинание, а мне еще сегодня фургон вести.
— Хорошо, к вечеру высохнет. — Девушка улыбнулась мне, я просияла ответной улыбкой. Неужели между нами устанавливаются дружеские отношения? Вот было бы здорово!
Мы подождали, пока придут эльф с гномом, хныкавшим, что стирать — это невероятно тяжело, и капитан махнул мне рукой, чтобы я трогалась с места.
Рядом уселся тролль с разорванной сорочкой и принадлежностями для шитья. Игла с ниткой в его огромной ручище смотрелись смешно, но орудовал он ими очень умело.
— Я на войне, — принялся рассказывать тролль, — случалось, и раненых зашивал. Одно и то же, только рубашка не дергается и не вопит при этом. Мамаша бы мной гордилась, если бы видела. У нас в племени именно она всех врачевала. Правда, у нее никто и пикнуть не смел, боялись. Даже папаша. Я поэтому решил, что никогда на такой бой-бабе не женюсь. Жена не ужас должна вызывать, а восхищение, как ты.
Я улыбнулась этой неприкрытой лести и решилась спросить:
— Эти шрамы на руке остались от зубов волкодлака? — Я старалась, чтобы фургон, несмотря на то что я разговариваю, ехал ровно. У других же это получается!
— Ага. — Тролль перекусил нитку и спросил: — Кто тебе рассказал?
— Тиса.
— А я боялся признаваться, вдруг ты подумаешь, что я на луну вою или хвост в штанах прячу.
— А ты прячешь?
Драниш расхохотался:
— Прячу, и это даже можно назвать хвостом, только не мохнатым. Как-нибудь покажу.
— Нет, спасибо, я обойдусь без этого знания.
— Не, котя, зачем? Не обойдешься. Сделаем пару-тройку детишек, больше не надо, а в этом деле без «хвоста» не обойтись.
Я пожала плечами и ничего не ответила.
— Да, волкодлак… — пустился в воспоминания тролль, видя, что я не поддерживаю его идеи о детишках. — Помнится, голодное тогда время было, жуть. Эти твари обозы грабили почем зря, а мы питались чем попало. Даже кору с деревьев обдирали, если дичи не удавалось добыть.
— Интересно, почему у тебя большинство воспоминаний о войне о том, как вам было голодно? — спросила я.
Драниш немного помолчал и неохотно ответил:
— У меня много воспоминаний. Только вот они… некрасивые, да. Тебе лучше о таком не слышать, да и мне не хочется об этом говорить. Вот спроси Тису о войне. Уверен, она не будет тебе рассказывать, как получила шрам через все лицо. Она, наверное, расскажет о том, как один придурок из соседней тысячи украл с веревки ее постиранное белье и как она за ним гналась через весь лагерь. Хотя нет, об этом она тебе не расскажет. Она начнет свою байку с момента, как она догнала вора и так его избила, что потом никто даже ее кружку с чаем не трогал…
Тролль разгладил шов на сорочке. Я мельком взглянула — идеально ровные стежочки, один к одному. Воистину, Драниш — кладезь талантов! Интересно, а вышивать он умеет?
— Так вот, про волкодлака, — вернулся парень к своим воспоминаниям. — Голодали мы. Ярик вообще с лица спал, тощий сделался, как тростинка. Все своим бойцам отдавал, следил за порядком, чтобы за крохи не дрались.
— Да? — удивилась я. В моем представлении капитан вряд ли пожертвовал бы своей пищей ради простых солдат.
— Котя, он, конечно, гад еще тот, но руководитель отличный. Короче, пошли мы обоз искать, чтобы раньше тварей его найти. Идем, идем, смотрим — не успели. Стоит обоз, а нечисть его потрошит, коней уже сожрали. «Ждем, — говорит капитан, — может, они хоть крупу не тронут». И тут мимо меня бежит такая серая хвостатая скотина, а в пасти колбасу тащит. Домашнюю, поджаристую, — видно из запасов возницы. А она ну и пахнет же! Просто, можно сказать, благоухает своей поджаристой корочкой на весь лес. И я понимаю: все. Если сейчас я эту колбасу не съем, сдохну в мучениях. А если не сдохну, то жизнь мне будет немила. И я подскакиваю к этому волкодлаку, цоп у него из пасти колбасу — и себе в рот. Жую, ну просто к Пахану в Пещеру заглянул. Божественно вкусно. А тварь сначала удивилась, стоит, зенки вылупила. А потом меня за руку с колбасой — хвать зубищами и жует. А я, главное, заорать не могу, весь рот в колбасе, ни выплюнуть, ни проглотить не могу. А наши за обозом следят, слюнки пускают. А этот гад стоит и жует колбасу вместе с моей рукой. И морда такая довольная! Я его тогда другой руке по башке — бац, пасть и открылась. Смотрю, совсем мало колбасы осталось, я ее в рот заталкиваю и обеими руками помогаю, а от волкодлака ногами отбиваюсь. Он меня — цап, я его — бац! Тут уже и Ярик подоспел. Срезал гаду башку одним ударом, а сам белый, бешеный такой, орет на меня: «Дурак, у них же укусы ядовитые!» Тут мне так плохо стало, но колбасу я дожевал. Думаю, помирать, так с колбасой в желудке, хоть какое-то удовольствие.
Тролль замолчал, я скосила на него глаза. Драниш поглаживал шрамы пальцами и невидящим взглядом смотрел вперед. Очнулся он от раздумий не скоро.
— В общем, если бы не Ярик, помереть бы мне тогда. И смерть моя была бы поганой. А он надорвался, но меня из пропасти вытащил. Да, я ни разу не видел, чтобы он так из себя выходил. Когда я еле-еле ходить начал, наш капитан явился, сам бледный, синяки под глазами, но поколотил меня так, что думал — опять помирать буду. Но я не помер, это же от любви было. Папаша, помнится, иногда так зарядить мог, что три дня отлеживаться приходилось. «Это от любви, — воспитывал он, — чтобы из нас приличные тролли получились, чтобы не стыдно перед народом было».
Теперь капитан предстал передо мной совсем в другом виде. Я могла только догадываться о количестве магической энергии, которую он потратил, чтобы уберечь своего друга от смерти, если сам, по словам тролля, надорвался. Волк легко полностью заряжал кристалл накопителя фургона, когда как меня едва хватало на половину. А ведь преподаватели кратких Магических курсов говорили, что маг по силе я совсем не плохой! Наверное, нужно будет пересмотреть свое умение управлять, быть не может, что у нас такая большая разница в силе! Значит, моя энергия куда-то распыляется, а это нехорошо…
