— Верни Ключ, торгаш резиновыми бутербродами! — взвизгнул Чума, не любящий дипломатических прелюдий.
— Какой ключ? — Бэрроу аж подпрыгнул от неожиданности. Видать, давненько на него не орали, тем более столь экзотически существа как мой бесенок. — Зачем мне какие-то там ключи?
— Бес, ты неисправим, — тяжко вздохнул я. — Шуму много, а толку мало… Вам же, мистер Бэрроу, поясню. Не ключ, а Ключ, то есть определенного рода энергетическая составляющая, что наделила вас некими… паранормальными способностями. Ведь вы не просто так можете превращать одно неорганическое вещество в другое, это как раз и есть результат работы Ключа. Вот только вы, уж извините, колете микроскопом орехи. Вместо того, чтобы как следует вникнуть в суть свалившегося на вас таланта, ограничиваетесь сниманием того, что само всплывает на поверхность. Мелковато будет, сказать по чести…
Я даже немного сочувствовал этому человеку. Пришли неведомо кто, совершенно ничего не боятся, к тому же знают о том, что было тщательно скрываемой и очень полезной в жизни тайной. А еще и странное создание бесоподобного облика, причем не слишком культурное, но однозначно разумное и крайне агрессивное.
— Итак, мистер, — прервал я образующуюся паузу. — Нам нужен Ключ, который вы используете совершенно не по делу, а так, бездарно и примитивно. Кстати, неужели и впрямь только превращение угля в алмазы и свинца в золото? — окидывая взглядом комнату, и отмечая следы трансформационных чар на многих золотых изделиях и статуэтках её украшающих.
— Вы не понимаете! Это богатство, это великое богатство, — взорвался он, словно противопехотная мина. — За эти годы я стал богат, а буду и еще богаче. Я стану самым богатым человеком в мире… Какой-то час и вместо ничтожной медяшки передо мной стоит золотая вещь…
Фу! Как же просто и даже примитивно. Мало того, что использует преобразования исключительно для получения золота, так еще и плохо использует. Самый верхний слой — механика прямого преобразования, не более того. Никаких самоускоряющихся трансформ, полное отсутствие преобразующих цепочек. Настоящие Мастера этой магии не утруждали себя, предпочитая изменить пару атомов, а далее пускали процесс по нарастающей. А то и шуточки великолепные устраивали, наподобие отложенных или многоступенчатых трансформ.
К примеру, дотронется такой шутник до клинка и отойдет, а тот рассыплется ржавой пылью не сразу, а денька через два, и останется в ножнах одна рукоять. Ну, или половина лезвия, в зависимости от желания мистика. Юмор у них, однако, своеобразный был, но да то их проблемы, никак не мои. А тут такой разительный контраст. Деградация, однако.
— Осторожно, ма шери, он хоть и раскипятился, как самовар, но одновременно готовится нам бяку устроить, — мысленно сообщил я готессе. — Подожди, сейчас я его еще маленько злю, но как только дам сигнал — стреляй в него, ничуть не раздумывая…
— С удовольствием, — отозвалась милая и улыбчивая девочка, при этом ничуть не кривя душой. Я и впрямь ощущал в её мыслях искреннеё наслаждение от предвкушения предстоящего действия. Интересно все же, за что она так ненавидит местных, что предвкушает убийство одного из них с таким наслаждением? Согласен, народец в массе своей не слишком то приятный, но все же… Не чересчур ли горячие чувства? Впрочем, то её дело. Радуется, — и пусть себе. Кто я такой, чтобы мешать девушке наслаждаться послежизнью в вампирском состоянии? Впрочем, вернемся к нашим баранам. Точнее, к одному из них, тому, что пока еще, по какому-то недосмотру судьбы, коий я впрочем, намерен исправить в самое ближайшее время, является носителем Ключа Алхимика.
Неконтролируемая злость — она порой может сыграть с человеком странную шутку. Что так? Да просто если рядом находится мистик, мало-мальски сведущий в потрошении мозгов, то ему тогда намного легче прикоснуться к глубинам разума и извлечь оттуда некоторую весьма любопытную информацию. Теперешний случай также не стал исключением, подарив мне сведения о довольно грязных методах, которыми мистер Джек Бэрроу приумножал свое богатство, устраняя конкурентов.
— Успокойтесь, мистер, а то еще лопнете, или апоплексический удар заработаете… Вон как лицо покраснело. Право слово, неприятная вещь. Лежите парализованный, все понимаете, и даже пальцем, — да что пальцем, — языком пошевелить не можете. Оно вам надо?
Да, я надеюсь, вы не собираетесь испробовать на мне методы, которыми вы некоторое время назад себе дорогу в совет директоров расчищали? Ну, вроде того, когда президент одной из инвестиционных компаний умер, неожиданно подавившись во время обеда в ресторане. Простая, естественная смерть, никто ничего не докажет. Ну какому человеку ЗДЕСЬ придет в голову, что воздух может стать вязким, как кисель, и совершенно не пригодным для дыхания. На время, конечно…
Мой собеседник вновь побледнел, но быстро справился со своим страхом.
— Недоказуемо, — выдавил он из себя.
— Помилуйте, сударь, а мне и не надо ничего доказывать. Я ведь не собираюсь бежать в суд или совершать тому подобные глупости. Зато могу припомнить еще и тот факт, когда агент налоговой службы, начавший копать под ваш «Мак-Хональдс», неожиданно поскользнулся на крутой лестнице и скончался от черепно-мозговой травмы. Превратили ступени в нечто скользкое, не правда ли?
— Как говорил классик, нет того преступления, на которое не пошел бы «капитал» ради двухсот процентов чистой прибыли, — сладким голоском пропела Элен. — Времена меняются, а в мире бизнеса ничего все остается по прежнему.
— Ну, не скажи… — решил я поправить явно передергивающую факты девушку. В мое время, купец, не смогший сдержать свое слово, по каким либо причинам, считал себя опозоренным, и всеми силами пытался компенсировать убытки пострадавшему. Заметь, я говорю о честном купеческом слове, а не о каком либо контракте. Чисто устное соглашение. Хоть и не любил я купчишек, но вынужден признать, — все так и было. Ну а о каком честном слове у подобных — я кивнул на Джека — можно говорить, хотя бы теоретически? Да он ведь даже свою мать как-то раз довольно по-крупному обмануть ухитрился. Я что-то правда в этих ваших новых терминах разобраться не могу… Какие-то сгоревшие акции, финансовая пирамида, оффшорные компании…
Ага, вот теперь точно на любимую мозоль красавцу наступили, вывели из себя по полной программе. Решил атаковать сразу, не пытаясь собрать еще больше сил от Ключа, обойтись тем, что уже удалось подкопить. И, что самое забавное, удар направлялся моему бесенку. Неужто он посчитал его самым опасным противником, от которого можно ожидать наиболее серьезных неприятностей? А что, вполне вероятно. Мы ведь с виду люди как люди, а Чума — это нечто совершенно иное. Ну-ну, флаг тебе в руки, горн в зубы, семь мешков золота за спину и… круиз на Титанике в арктические воды.
И все же, этим он окончательно поставил ситуацию на место. На то самое, которое позволяло с ним отныне совершенно не церемониться. Нападение на нас имело место? Имело. Вот пусть теперь и не обижается…
Возмущенный взвизг Чумы, которого трансформ-волна попыталась обратить в каменную статую. Именно возмущенный, а вовсе не испуганный, поскольку никакого вреда ему подобные экзерсисы причинить не в состоянии. Как можно превратить в камень пустоту, энергетический сгусток? Нет, все в этом мире реально, но если уж ставишь перед собой такую цель, то сие не столь просто. Сначала энергия частично облекается плотью, а лишь потом эта плоть преобразуется в камень. Да, это сложно и крайне запутанно, к тому же задачка для истинных мастеров, а не для подмастерьев.
Ну, коли так, то получите подарочки свинцовые… Выхваченные из-за пояса пистолеты пошли в ход, отплевываясь пулями прямо в Бэрроу. На сей раз я стрелял по корпусу — он более объемный, туда попасть совсем нетрудно, да и отбрасывающее действие пуль тоже учитывать невредно. Рядом радостное, бодрое стрекотание «Штейра» в руках Элен. Правильно, из него и целиться особенно не надо, особенно на ближних дистанциях. Достаточно просто нажать на спуск и косить врагов, пока патроны не закончатся… А там смена магазина и по новой. Простенько, но со вкусом.
Вот и пригодились пули с нанесенными на них руническими символами. Нет, они не могли пробить защитную оболочку, образовавшуюся из одежды Бэрроу, но весьма неплохо наносили контузящие удары, отбрасывая того к стене, вышибая способность адекватно реагировать на окружающее. Но, избавляясь от человека, мы волей-неволей вытаскивали на поверхность сам Ключ, а он никак не собирался сдаваться так легко.
Отбрасываю пистолеты, теперь от них толку чуть… Пришло время более серьезного воздействия, но такого, которое не уничтожит противника, а всего лишь нейтрализует. Ключ нужен неповрежденным, иначе вся затея теряет смысл. Сомневаюсь, конечно, что этот загадочный артефакт можно повредить, но все же, но все же. О, а вот взгляд Бэрроу стал совершенно другим, из него исчезло все человеческое, зато появилось нечто иное — холодный, расчетливый блеск глаз неживого, неразумного, но способного убивать нечто. Зачем же, спросите вы, нужно было все предыдущее, раз все равно пришлось иметь дело с Ключом во всей своей красе? Все просто, господа, мы просто выдернули его, словно акулу на сушу, не дав времени подготовиться, адаптироваться к иным условиям. Расслабился псевдоразумный артефакт за долгие годы, потерял бдительность, успокоенный долгими десятилетиями отсутствия каких-либо угроз для себя.
