Газеты печатали не только материал о реакции МИК на иск Уистера, но и редакционные статьи, где говорилось о преследовании американской молодежи в университетах за участие в политической борьбе и делался вывод, что необходимо принятие самых суровых мер.
Да, Мэдисон имел ожидаемый успех. Хеллер получил еще один тяжелый удар, так как пресса явно выступала на стороне университетов. Демонстрировались даже тела студентов, забитых насмерть спецподразделениями полиции. Благоприятный знак.
Анализируя события, я бы, может, нашел еще более благоприятные свидетельства, если бы тем же самым вечером моим вниманием не завладели иные обстоятельства.
Глава 2
Я бы мог вовсе не заметить этого, если бы не моя чрезвычайная настороженность и понимание того, как для меня важен любой ключ к разгадке поведения Хеллера. Я увидел, что интуитивно, после Коннектикута, он чувствовал, что я за ним охочусь, и, хотя я не так уж много разъезжал по Нью-Йорку, мне совсем не хотелось подвергаться риску неожиданной встречи с ним за углом. Собственно говоря, каждый раз, проезжая в такси где-нибудь вблизи Эмпайр Стейт Билдинг или ООН, я весь скрючивался на тот случай, если бы Хеллер вдруг оказался на улице и увидел меня.
Итак, в последнее время я сделал своей привычкой быстро просматривать записи монитора. Обычно я бы не стал беспокоиться насчет ночных записей ввиду странных электронных помех вокруг жилища Хеллера, но после того как Гансальмо Сильва спокойно поднялся и постучал ко мне в дверь, я знал, что излишняя осторожность не помешает. Мои хлопоты не прошли даром! Я был просто изумлен! Очевидно, после спасения Изи внимание Хеллера переключилось на смотровую площадку Эмпайр Стейт Билдинг. Я сроду не видел, чтобы человек так интересовался копотью. Собственно, кому какое было дело, что происходит с атмосферой на этой планете? После того как Ломбар Хисст прибрал Волтар к рукам, он жаждал иметь полную уверенность в том, что на Земле не осталось никакого населения: главе Аппарата хватало и своих отбросов общества, чтобы еще и другая, кишащая ими планета причиняла ему головную боль. Вероятно, большее, на что он мог пойти, делая уступку Земле, — это основать небольшую колонию в Турции, чтобы обеспечить постоянное поступление опиума. Так что кого волновала атмосфера Земли? Пусть задохнутся от собственной копоти или все передохнут от вредных аэрозолей — кому до этого было дело?
Тем не менее Хеллер приступил к регулярной деятельности. Каждый вечер он покидал «Ласковые пальмы» в тяжелой одежде уборщика, с ведром и метлой в руках, и Бац-Бац отвозил его к подъезду, ведущему на смотровую галерею Эмпайр Стейт Билдинг.
Последний лифт шел наверх в одиннадцать тридцать вечера. Хеллер садился в него и с пересадкой добирался до восемьдесят шестого этажа.
В этот час закусочная и сувенирный ларек бывали закрыты, и посетители исчезали. Да и кому это нужно, подумайте сами, останавливать уборщика в нью-йоркском здании?
Закусочная и сувенирный ларек расположены, вместе с лифтами и лестницей, в конструкции, стоящей посреди большой платформы.
Хеллер взбирался на вершину этой центральной конструкции, устанавливал три новых ветровых конуса, забирая те, что оставил там накануне вечером, и кладя их в свое ведро.
Хотя платформа далеко простиралась на все стороны от осевой центральной конструкции и даже край платформы надежно защищался 10—12-футовым чугунным ограждением, у меня голова кружилась при виде того, как он болтается там наверху, устанавливая эти свои конусы для улавливания примесей, которые нес с собой ветер.
Площадка довольно хорошо освещалась: частично находящимися далеко внизу и окружающими здание Эмпайр Стейт Билдинг городскими источниками света и частично — прожекторами службы воздушного оповещения и другими огнями, расположенными на более высокой башне. Но смотреть, как он возится с ветровыми конусами на этих контрфорсах, — моего терпения, а главное здоровья, на это не хватало.
Я понимал, что Хеллер добывал таким образом частицы копоти или спор, или что-то в этом роде. Затем он, вероятно, тщательно их исследовал и, несомненно, делал всевозможные ценные заключения, но, по-моему, все это было сущей чепухой. Ведь он сходил с ума по высоте, так что, вероятно, Хеллер таким образом просто отдыхал и восстанавливал свое здоровье.
Поэтому сегодня вечером, когда пришло время, я не очень рвался к видеоэкрану, но какое-то острое чувство, воспитанное за долгие годы Аппаратом, подсказало мне, что, прежде чем ложиться спать, я должен все-таки убедиться, что он снова там наверху, а не стучится в мою дверь.
Да, Хеллер находился там.
Он положил старые конусы к себе в ведро, заменил их новыми и спустился на платформу.
И тут это случилось!
Хеллер как раз собирался спускаться по лестнице, когда к нему устремилась какая-то старуха. На плече у нее висела большая кошелка. Одета она была во все черное, включая черную шляпу и черную вуаль.
— Эй, молодой человек, молодой человек! — окликнула она его высоким фальцетом. — Вы должны помочь мне! Мой котик! Мой котик! — И она заголосила фальцетом.
Я сразу же насторожился. Фальцет не фальцет, а голос этот я знал.
Гансальмо Сильва!
Под видом женщины он убил директора ЦРУ и теперь снова хотел воспользоваться той же хитростью.
Под делом на миллион долларов, за которое никто не брался, понималось не что иное, как убийство Хеллера!
Кто же предлагал этот контракт? Во всяком случае не Гробе. Мэдисон развернул кипучую деятельность, а пройдохи адвоката даже в городе не было!
Я сидел и страдал. У меня еще не было хеллеровского трафарета; я не мог подделывать его отчеты капитану Тарсу Роуку на Волтаре. А Сильва с его волтарианской аппаратной подготовкой очень быстро справится с Хеллером! Ведь справился же он с директором ЦРУ да еще с двумя русскими агентами, одним диктатором и Подонком — Джимми Тейвилнасти. И, уж коли на то пошло, разве не он пустил в расход даже супруга Малышки, капо мафии, Святошу Джо Корлеоне? О, Хеллер уже труп!
Всех так и тянет быть джентльменами. По этой причине я никогда им не был. А Хеллер, джентльмен, безупречный флотский офицер, ласково похлопывал «старушку» по спине, приговаривая: «Ну, ну, успокойтесь. Что такое случилось с вашим котом?» «Старушка», плачущим голосом бормоча что-то несвязное, указывала куда-то рукой. Затем, ковыляя, повела его к крайнему противоположному концу платформы, указывая вверх.
Разумеется! Там был кот!
Он был бело-оранжево-черным. Туловище его опутывали ремни, на которых кот свисал с края десятифутовой чугунной ограды. Прутья на этой высоте загибались внутрь, и животное находилось за оградой.
Кот жалобно мяукал, болтаясь над пропастью в восемьдесят шесть этажей. «Он прыгнул, — тонким фальцетом причитал Сильва. — Он испугался и прыгнул!»
Чтобы добраться до него, следовало взобраться на трехфутовый бетонный парапет, затем преодолеть семь или восемь футов, карабкаясь вверх по чугунным прутьям, затем перегнуться через ограждение, и только тогда можно было достать кота.
Должно быть, Сильва следил за Хеллером и, скрываясь под другими обличьями, узнал о его глупой привычке скалолазничать. О том, как именно он собирался совершить это убийство, я даже не догадывался. Ведь если пули оставляют в теле, это настораживает.
Хеллер посмотрел вверх на воющего кота и отступил от ограды на двадцать футов назад к центральной стене, за которой находились закусочная и сувенирная лавка. Там стоял стул и рядом лежали два саквояжа.
Он взглянул на «старушку», а потом на большую кошелку, откуда торчало несколько клубков пряжи.
— Присядьте-ка вот здесь, — предложил Хеллер, и «старушка» села, продолжая всхлипывать.
Хеллер опустился рядом и сказал:
— У меня нет веревки. Мне нужно что-нибудь такое, чтобы как петлю с верха ограды накинуть на кота. Иначе он снова может прыгнуть.
Он взял клубок и, быстро орудуя руками, начал плести веревку.
— Люлька для кота — вот что нам надо, — сказал он.
Я тут же вспомнил, как Гробе предостерегал насчет проявления доброты. Вот вам ужасный пример, думал я. Хеллер сидит рядом со смертью, и все при ней, вплоть до траурного платья!
Подул ночной ветер. Свет огней Нью-Йорка поднимался, синея, вверх — то была синева фатальности.
Хеллер плел люльку для кота.
«Старушка» плакала.
Наконец он закончил. У него получилась сетка с очень большими ячейками, на длинном шнуре.
— Сейчас, еще минутку, и все будет в порядке, — заверил он плачущую «старушку».
— Ой, вот хорошо бы, чтоб так и было, — пропел высоким голосом Сильва.
Хеллер пошел к ограде и поднялся на парапет. Потом ловко вскарабкался вверх по внутренней стороне ограды, перегнулся наружу и опустил ловушку вниз. Когда сетка-ловушка оказалась прямо под котом, он потянул ее вверх. Кошачьи лапы прошли сквозь ячейки, и он стал поднимать сетку. Какой-то звук за шумом ветра, должно быть, привлек его внимание. Балансируя на верху ограды, он повернул голову и посмотрел вниз.
