Александра Лосева - Две недели и дальше. Плохая вода. [Книга вторая]

"Я знаю", – прозвучал в голове Стива низкий густой бас, и хотя призрачный дварф даже не шелохнулся, ясно было, что голос принадлежит ему.

– Может, он тебя не слышит? – прошептал Зулин.

– Чшшшш, не мешай, он отвечает, – шикнул Стив и снова повернулся к стражу.

– Я не слышал ни слова, – шепотом возмутился планар. – Я вообще не…

– Молчи, – одернул его Ааронн.

– Что нам делать? – обратился Стив к призраку. – Из-под озера что-то рвется…

"Эртайус, – дварф гневно сдвинул брови. – Немертвый. Человек сломался. Эльфка тоже. Трудно сдерживать".

– Мы были в эльфской башне, – кивнул Стив. – Барышня слегка не в себе, швыряется огневиками и орет. Мы думали, может, если найти хотя бы один камень…

"Один клубок силы ей не поможет, – страж покачал головой. – Нужно три или два, тогда она вспомнит".

– Один у нее уже есть! – обрадовался Стив. – Мы вставили сдуру, так она нас чуть на тот свет не отправила!

"Я поделюсь силой. Нужен ключ. Три луны должны родиться и умереть в центральной башне с поворотом ключа. Тогда двери будут опечатаны. Возьмите камень, помогите ей вспомнить". Призрак повернулся и поплыл в зал, небрежно и легко пройдя сквозь двери.

– Ну, что, что? – нетерпеливо зашипел Зулин, как только страж башни исчез.

– Странно все… – Стив почесал в затылке и хмыкнул. – Понятно только, что он нам даст один из своих камней, который нам нужно будет вставить в саркофаг эльфки, и тогда она придет в себя.

– А потом что?

– А вот потом странно. Он сказал, что нужен ключ, с поворотом которого должны родиться и умереть три луны. Вот только что за ключ, куда его вставлять?… Мораддин его знает. И еще Эр… Эртайус какой-то. Немертвый.

– С этим разберемся потом, – Зулин решительно направился к дверям. – Для начала возьмем камень.

– Тоже правильно, – согласился Стив. – А кстати, как там козявка?

– О боги! – простонал Зулин, толкнул створки и скрылся в темноте. Стив вздохнул и последовал за ним, так и не заметив насмешливой улыбки на лице Ааронна.

Иефа неслась по лесу, прочь от вырубки и толпы мертвецов, которые остались топтаться на месте бессмысленным хрипящим стадом, когда она неожиданно и резко нырнула в ближайшие кусты и исчезла из виду. Ветки хлестали Иефу по щекам, норовя выцарапать глаза, а она все неслась и неслась, будто за ней черти гнались, и никак не могла остановиться. Иногда среди деревьев мелькала черная шубка Зверя, и тогда становилось как будто легче. Добравшись до башни, Иефа на всякий случай обогнула ее с севера и вышла из леса у западной стены, совершенно запыхавшись. Ее встретили тишина и запустение. Сиротливо валялись на примятой жухлой траве деревянные тачки, сломанные подпорки и останки лестниц вперемешку с ржавыми лопатами и кирками.

– Интересно, – пробормотала Иефа, – инструменты они тоже из могил повытаскивали?

Прошуршав листьями, возник Зверь, встряхнулся и настороженно поводил ушами, оглядываясь. Иефа прислушалась, но ничего, кроме шелеста деревьев, не услышала.

– Гиблое место, – сказала она Зверю, почесав его за ухом. – Где там твой хозяин, а? Еще внутри?

Зверь фыркнул, недовольно глянул на башню и несколько раз хлестнул себя хвостом по бокам.

– Ты не волнуйся, он скоро появится, – попыталась успокоить фамильяра Иефа. – По крайней мере, я на это надеюсь. Тебе тоже тревожно? Такое ощущение, будто кто-то смотрит в спину, да?

Зверь издал низкое утробное урчание и вздыбил шерсть на загривке. Иефа застыла, так и не убрав руку с кошачьей холки, а потом медленно-медленно повернулась вправо, туда, откуда ей послышался… хотя, нет, даже не послышался, скорее, почувствовался коротенький язвительный смешок. Чахлые кустики вездесущей черемухи, тонкая сухая липа и серый, нагретый на солнце валун. Там негде было спрятаться, даже если очень постараться, и логичнее было бы искать источник призрачного смеха в густом подлеске за спиной, но… Черт, черт, черт! Иефа знала, что он где-то там, вопреки здравому смыслу и логике, вопреки законам природы, вопреки всему на свете! Знала, потому что именно сейчас, в эту секунду, бестолково вглядываясь в пустоту над серым, нагретым на солнце валуном, она была уверена, что смотрит ему в глаза.

– Ты с самого утра идешь за нами, Пересмешник, – облизнув внезапно пересохшие губы, сказала полуэльфка. – Не знаю, может, это и забавно – наблюдать за нами со стороны, но… Видишь ли, мы не бродячий цирк. Поэтому очень тебя прошу: уходи. Уходи и оставь нас в покое. Или перестань прятаться. Эти дурацкие игры в шпионов у меня уже в печенках сидят, а тот факт, что я тебя не вижу, но очень хорошо чувствую, не вызывает у меня ни страха, ни удивления, ни восхищения. Поверь, ничего, кроме злости. – Иефа упорно смотрела в пустоту, не отпуская невидимый взгляд, чувствуя, как с каждым словом улетучивается страх и неуверенность в себе, и растет, ширится злость, та самая, здоровая, от которой хорошо думается, воюется и поется. – Мне в высшей степени безразлично, кто ты такой, силен ли ты, злобен ли, а может, попросту любопытен, скрываешься от страха или из врожденной скромности, а может, обнаруживать себя пока что не входит в твои грандиозные планы, мне все равно. Я знаю, что сейчас ты слушаешь меня очень внимательно, я знаю, что ты сидишь на этом чертовом валуне, прямо передо мной, а еще я знаю, что пока я смотрю на тебя, ты не сможешь уйти незаметно. Надеюсь, ты это понимаешь. Так вот, чтобы ты долго не раздумывал, я расскажу тебе, что сейчас будет. Есть два варианта. Первый: ты прекращаешь игру в прятки – немедленно. Второй: я подхожу к твоему валуну и начинаю дубасить тебя гардой, а поскольку я тебя не вижу, то дубасить буду, куда попало. Вопросы есть?

– Есть, – раздался изумленный голос Стива, Иефа обернулась, и морок исчез. – Ты с кем разговариваешь?

– Я? Вот с ним… – полуэльфка снова повернулась к серому валуну и сухой липе, но теперь это были просто серый валун и сухая липа. – Он был здесь, правда, честное слово.

– Кто? – еще больше удивился Стив.

– Я не знаю, – упавшим голосом произнесла Иефа. – Он сидел здесь, на этом валуне, и жутко меня раздражал. Он за нами давно идет. Я хотела вам сказать, но забыла.

– Ну хорошо, а как он хоть выглядел? – вмешался Зулин. – Он человек, эльф, гоблин, орк? На кого он похож?

– Не знаю, – голос полуэльфки опустился до шепота.

– Но ты же его видела?

– Нет.

– Ты же говоришь, что он сидел на этом валуне!

– Сидел.

– И ты его не видела?

– Нет.

– Ууууу, – озабоченно протянул Зулин и повертел пальцем у виска. – У нашей Иефы появился воображаемый друг. Ты был прав, Ааронн, девушка она выносливая, но вот нервная система…

– Зулин!

– …не выдержала.

– Зулин, прекрати! В конце концов, Ааронн тоже…

– Что "Ааронн тоже"?

– Ааронн тоже его… – Иефа запнулась, бросила умоляющий взгляд на эльфа, но тот равнодушно пожал плечами и отвернулся, -…не видел.

– Это многое объясняет,- язвительно хмыкнул маг. – Хватит, Иефа, хватит! У нас других дел по горло! Нам нужно вернуться в эльфскую башню и вставить камень в саркофаг.

– Очень смешно – просто ха-ха, и никак не меньше, – полуэльфка отвернулась от проводника, раз и навсегда решив, что все эльфы снобы и чистоплюи, а все эльфские принцы вдобавок еще и предатели. – А в человеческую башню нам, случайно, не нужно вернуться? А то мы что-то давненько не играли в перетягивание полукровки, я уже даже и заскучала…

– Не ерничай, – осадил барда Ааронн. – В человеческую башню нам тоже нужно. И запомни: не одна ты подвергаешься опасности. Всем остальным тоже несладко.

Иефа замолчала, кусая губы. Зулин торжественно пожал руку проводнику, и отряд двинулся по направлению к эльфской башне. Стив пошел рядом с бардом, приноравливаясь к неширокому шагу девушки, и мучительно пытался придумать, чем бы ее утешить. Иефа хмуро смотрела под ноги и молчала.

Партия успела отойти от башни довольно далеко, когда Стив остановил полуэльфку, тронув ее за плечо.

– Чего? – буркнула Иефа.

– А ты ничего, молодец, далеко их увела, – со всем восхищением, на которое только был способен, воскликнул Стив. – Смотри-ка, вон они, только-только с вырубки вышли! – он повернул барда в нужном направлении и расплылся в довольной улыбке, радуясь, что нашел способ подбодрить "козявку". Но Иефа почему-то не обрадовалась виду выбредающей из лесу толпы зомби и совершенно не подбодрилась. Она пошла красными пятнами и повернулась к Стиву с таким видом, как будто он…

– Сколько можно надо мной издеваться?! – простонала полуэльфка. – Я не понимаю, какое страшное преступление против дварфского народа я совершила, что ты никак не можешь оставить меня в покое!

– Я думал… – растерялся Стив, – я думал, тебе будет приятно увидеть…

– Спасибо! – остервенело рявкнула Иефа. – Насмотрелась уже за сегодня!

День тянулся и тянулся, как сосновая смола. Солнце наконец-то перевалило за полдень, когда партия подошла к эльфской башне и расположилась на короткий отдых возле земляного хода. Иефа стащила с головы платок, махнув рукой на эстетику, и подумала, что такого длинного дня у нее в жизни еще никогда не было. Спину ломило, подгибались коленки, невыносимо хотелось пить и есть. Спать тоже хотелось, но терпимо. "Конечно, – усмехнулась про себя полуэльфка, – когда ты дерешься с гигантским совомедведем, а на следующий день встаешь в шесть утра, лечишь строптивого дварфа, уворачиваешься от шипастых бревен и топоров, проваливаешься в ловушки, исследуешь трупы и надписи, воюешь с бесхозными конструктами, скачешь блохой, чтобы не угодить под случайный огневик, слегка обгораешь, играешь в перетягивание каната с психованным призраком, причем в качестве каната используют именно тебя, а потом бегаешь наперегонки с толпой оживших мертвецов… Ну вот, мысль потеряла. Мда. В общем, можно считать, что день уже удался, хотя еще далеко не закончился".