Для начала — изменили внешность. Вручили небольшой, практически неуловимый для сканирования артефакт, который превращал меня в другого человека. Сами немертвые такими пользовались, когда приходилось выходить из этого своего теневого тумана, и представать перед зрителями. Так, собственно, в сети и появились многочисленные фото и видео с якобы настоящими вампирами. На деле же, людям показывали то, что они желали увидеть.
Амулет можно было настроить на любую внешность, если, конечно, уметь им пользоваться и иметь хороший запас маны. Со вторым у меня особых проблем не было, а вот с первым… Говоря честно, он оказался для меня сложноватым.
Помниться в юности я очень любил играть в онлайн-игры. В некоторых из них имелся редактор персонажей. А в особо крутых — очень мощный редактор персонажа, в котором можно было отрисовать каждую черточку лица героя — которого потом будешь видеть только со спины.
Так вот, амулет вампиров был чертовски мощным редактором персонажа. Со множеством настроек, в каждую из которых были встроены еще настройки, а в них — еще. Провозившись с ним около часа, я смоделировал внешность непримечательного пожилого интеллигента, а Маарет придала ей необходимую глубину и достоверность. А потом произнесла слово-активатор.
В жизни я довольно много был бит — и на службе, и потом, на гражданке. Но то, что испытало мое лицо, когда начала работать вампирская магия, со мной еще не случалось. Сказать, что было больно — ничего не сказать. Словно бы великан с очень толстыми и сильными пальцами вдруг взял лицо в ладони и начал его мять. Длилось это секунд десять. Когда я перестал орать и материться, Маарет поднесла мне к носу зеркало, и я увидел там совершенно чужого человека.
— Собственный источник маны у артефакта небольшой. Его хватит на три-четыре минуты автономной работы. Поэтому, питаться он будет из запаса носителя. — сообщила она. — Твоего хватит часов на тринадцать, поэтому следи за временем. Потом будет откат, внешность вернется к исходной. Носить его нужно на груди, беречь от сильных ударов.
Одного только изменителя внешности было достаточно, чтобы действовать вполне эффективно, ведь теперь я сделался практически невидимым для камер наблюдения. Но кровососы расщедрились и выдали, в довесок к моему пистолету, еще и холодное оружие. Первый раз взяв его в руки, я никак не мог определиться — это длинный кинжал или все-таки короткий меч? Даже хотел отказаться — в качестве холодняка я предпочитал более привычные ножи, а с этим как вообще действовать?
Но немного с ним поработав, понял, что был к кинжалу несправедлив. Он был легок, ухватист и легко вписывался во все знакомые мне связки. А его прочность и острота просто поражала воображение. Почти без усилий я отрезал уголок стола, за которым сидел и с удовлетворением увидел чистый срез. Будто не прессованную древесину резал, к которой лучше с пилой подходить, а пенопласт.
Ну и напоследок мне выдали напарника. Я почти не удивился, когда узнал, что им будет Маарет да Воль.
— Но зачем? — удивился я. Хотелось добавить киношную фразу про "я работаю один", но, во-первых, я уже давно не "работал", а во-вторых — диверсанты вовсе не одиночки, как представляют люди несведущие, а командные игроки.
— Контроль. — вполне человеческим жестом пожала плечами девушка. — Поддержка. Но больше — контроль. Мы хотим выяснить, что происходит, а не удовлетворяем твое желание мести.
— Да ничего бы я с ним не сделал! — не слишком искренне возмутился я, имея ввиду, конечно же, Иванова.
— Рада это слышать.
Часы показывали около пяти часов дня, когда мы с Маарет добрались до управления ФСБ края. Где я тут же начал реализовывать свою задумку.
Можно было бы посидеть неподалеку от выхода, срисовать Иванова и потом сесть к нему на хвост, но… Даже в облике старичка я буду вызывать подозрения, если начну часами крутиться у здания, полного безопасников. Меня обнаружат через камеры, затем поставят на наблюдение, а позже может и для беседы "пригласят". Другое дело — самому сунуться в пасть дракона.
Больше всего на свете любой представитель государственной власти, неважно, гражданской или военной ветви, боится активных граждан. Тех самых опасных деятельных старичков и старушек, которые легко могут втянуть тебя в двухчасовую историю о парковке в неположенном месте. Любой из полицейских и даже безопасников знает: увидел такого жалобщика — кинь в него своим молодым коллегой! Ведь отказать гражданину в приеме нельзя. А новичка не жалко, да и вообще, судьба у молодых такая — страдать.
Но главное, при всем том шуме, что производят бдительные граждане, добравшиеся в своей тяге к справедливости до свободных ушей, для всех остальных они остаются словно бы невидимыми.
"Лишь бы только артефакт не подвел!" — думал я, входя в святая святых местного ФСБ, и останавливаясь напротив дежурного офицера.
— Вы к кому? — строго спросил парень темно-синем мундире с васильковым кантом.
Взгляд у него был тренированный, жесткий. Словно не человек смотрел, а рентген тебя просвечивал. При этом, лицо приветливо улыбалось — профессиональное.
— Я хотел бы поговорить с вашим начальством. — начал я домашнюю заготовку.
— С какой целью? — не меняя выражения лица уточнил дежурный.
— Боюсь, молодой человек, я не могу этого сказать вам. — скорбно поджал я губы.
Любой, имеющий хоть какой-то опыт общения с гражданами силовик, на этой фразе должен был распознать опасность. У дежурного такой опыт имелся, я прямо видел, как в его глазах появилась обреченная тоска.
— Могу я взглянуть на ваши документы?
— Конечно. — я тут же протянул ему идентификационную карточку, изготовленную немертвыми под мою нынешнюю внешность.
— Степан Вячеславович? — он вгляделся в документ.
— Попов. — чуть качнул я головой, добавив в голос капельку раздражения. — улица Красная, дом 67, квартира 80.
— Цель визита? — пластик вернулся мне в руки, а дежурный, удовлетворенный проверкой, поднял глаза.
— Сообщение о готовящемся преступлении. — трагическим шепотом ответил я. — Большего, молодой человек, я вам сказать не могу. Буду говорить только с вашим начальством.
— В полицию обращались?
— Поверьте, это не их компетенция!
На самом деле, процедура общения с городскими сумасшедшими силовиками давным-давно отлажена. Когда выясняется, что они не опасны, их проводят в переговорную комнату, находят ближайшего новичка и позволяют ему говорить, пока его язык не отсохнет. Проще, конечно же, было бы их быстренько спроваживать восвояси, но, как ни странно, от таких вот чудаков порой бывала и польза. Бдительные бабушки и дедушки частенько подмечали то, на что люди более молодого возраста не обращали внимания, а их готовности помогать оперативникам можно было только позавидовать.
Так поступили и со мной. Дежурный вызвал помощника, тот проводил меня в переговорку и оставил одного. Помещение было современное, не те застенки, про которые любят писать журналисты, а вполне комфортная комната, разве что больше похожая на гигантский аквариум для рыб. В том смысле, что три из четырех ее стене были стеклянными.
Веяние это прокатилось по стране лет, наверное, восемь, а то и десять назад. Как раз после референдумов о присоединении к России нескольких областей бывшей республики. Чекисты тогда работали не покладая рук, выискивая среди тысяч нормальных людей волков в овечьей шкуре. Ну, и начались перегибы, естественно.
Громкое расследование одного военкора вскрыло целую сеть злоупотреблений, которые происходили в глухих переговорках, и ведомство решило проблему радикально. С того времени прием граждан велся исключительно в прозрачных, звукоизолированных кабинках. Чтобы всякий сотрудник мог увидеть, если его коллега выбивает, например, признательные показания.
В моем нынешнем положении это было только в плюс. Конечно, "аквариумы" ставили не в глубине здания, а неподалеку от входа, но именно это и позволяло мне наблюдать краем глаза за входящими и выходящими сотрудниками. Так я рассчитывал найти своего Иванова.
