Декан подпрыгнул.
— Это, это, это, это гитара, Аркканцлер, — бормотал он, поспешно отступая назад по мере того, как Ридкулли наступал на него. — Я купил ее.
— Я сам это вижу, я сам это слышу, чего ты от нее пытаешься добиться?!
— Я разучиваю, э, риффы, — сказал Декан. Он помахал скверным оттиском перед носом Ридкулли. Аркканцлер выхватил его.
— Гитарный Самоучитель Блерта Видауна, — прочитал он. — Играй свой Путь к Узпеху в Трех Простых Премерах и Восьмнадцати Трудных Премерах. Ну? Я ничего не скажу против гитары, приятные мелодии, напою коня, обниму жену и так далее, но это не музыка. Это просто шум. Я хочу знать, что вот это все означает?
— Арпеджио, основанное на пентатонике в Ми с использованием мажорной септы как проходного тона? — предположил Декан.
Аркканцлер уставился на открытую страницу.
— Но здесь сказано — Урок Один: Волшебные Шаги.
— Хм-хм-хм, я был немного нетерпелив, — объяснил Декан.
— Ты никогда не был музыкален, Декан, — сказал Ридкулли. — Это одна из положительных твоих черт. Откуда этот внезапный интерес… Что у тебя на ногах?
Декан посмотрел вниз.
— Сдается мне, ты стал повыше ростом, — сказал Ридкулли. — Стоишь на паре досок?
— Просто они на толстой подошве, — объяснил Декан. — Что-то… полагаю, изобретение гномов… не знаю… нашел их у себя в чулане… Садовник Модо думает, что они на манной каше.
— Сказано слишком изысканно для Модо, но я бы с ним согласился.
— Нет… Это такой тип резиновой массы, — возразил Декан уныло.
— Экхм… прошу извинить меня, Аркканцлер.
Казначей маячил в дверях, а здоровенный краснорожий мужик топтался сзади, выглядывая у него из-за плеча.
— Что такое, Казначей?
— Экхм… этот господин имеет сообщить…
— Это насчет вашей обезьяны, — сказал мужик.
Ридкулли просветлел лицом.
— О, да?
— По-видимому, кхм, он удалил колеса с повозки этого господина, — сообщил Казначей, который находился в депрессивной фазе своего ментального цикла.
— Ты уверен, что это был Библиотекарь? — спросил Ридкулли.
— Толстый, рыжая шерсть, все время повторяет «уук»?
— Это он. О боги. Интересно, зачем это ему? — сказал Ридкулли. — Тем не менее, знаешь, как говорят — пятисотфунтовая горилла может спать, где захочет.
— Но трехсотфутовая обезьянка могла бы вернуть мне мои чертовы колеса, — непреклонным тоном заявил мужик. — Если я не получу мои колеса назад, у кого-то здесь будут проблемы.
— Проблемы? — переспросил Ридкулли.
— Ага. И не пытайтесь запугать меня. Волшебникам меня не запугать. Все знают, есть такой закон, что вам нельзя использовать магию против гражданского населения, — мужик выставил подбородок и поднял кулак.
Ридкулли щелкнул пальцами. Пронесся порыв ветра и кто-то квакнул.
— Я всегда считал это скорее общим пожеланием, — мягко заметил он. — Казначей, отнеси эту лягушку на клумбу, и когда к ней вернется ее прежнее обличье, дай ей десять долларов. Десять долларов поправят дело, а?
— Ква, — торопливо ответила лягушка.
— Отлично. А сейчас сможет кто-нибудь объяснить мне, что происходит?
Снизу донеслась серия ударов.
— Почему мне кажется, — спросил Ридкулли, обращаясь к миру в целом, — что ответа я не дождусь?
Слуги накрывали столы к обеду. Этот процесс отнимал много времени. Поскольку волшебники относятся к приему пищи со всей серьезностью и оставляют после себя горы объедков, в каждый момент времени столы либо накрывают, либо убирают, либо же они заняты.
Расстановка приборов сама по себе требует многих усилий. У каждого волшебника должно быть девять ножей, тринадцать вилок, двенадцать ложек и одна трамбовка на достаточном удалении от винных бокалов.
Сейчас волшебники восседали за столом.
— Что это с Современным Руносложенцем? — спросил Ридкулли.
В каждой руке Преподаватель сжимал по ножу. Перед ним выстроились солонка, перечница и горчичница. И подставка для печенья. И пара накрытых крышками супниц. И по всему этому он решительно колотил ножами.
— Что он там делает? Зачем? — спросил Ридкулли. — И, Декан, прекрати топать ногами.
— Ну, это заразительно, — сказала Декан.
— Это заразно, — поправил Ридкулли.
Преподаватель Современного Руносложения сосредоточенно хмурился. Вилки издали резкую дробь, ложка взлетела, сверкая, закрутилась в воздухе и поразила Казначея в ухо.
— Какого дьявола он делает?!
— Мне больно!
Волшебники столпились вокруг Преподавателя Современного Руносложения. Он не обращал на них никакого внимания. Пот стекал у него по бороде.
— Он расколотил графинчик для уксуса, — заметил Ридкулли.
— Это будет жечь часами.
— Ах, да, он горяч, как горчица, — сказал Декан.
— Я бы добавил щепотку соли, — добавил Главный Диспутатор.
Ридкулли выпрямился и поднял руку.
— Кто-то собирается сказать что-нибудь о кетчупе? — вопросил он. — Или что-то вроде «еще чуть-чуть соуса»? Или — я готов держать пари — вы все тщитесь выдать какую-нибудь глупость про перец? Я был бы рад узнать, что существует хоть какая-то разница между преподавательским составом и бандой безмозглых идиотов!
— Хахаха! — сказал Казначей нервно, продолжая массировать ухо.
— Это не риторический вопрос.
Ридкулли выхватил вилки у Преподавателя Современного Руносложения. Тот некоторое время продолжал молотить воздух, а потом как будто проснулся.
— О, привет, Аркканцлер. Какие-нибудь проблемы?
— Что ты делаешь?
Преподаватель посмотрел на стол.
— Он синкопировал, — сказал Декан.
— Я не синкопировал!
Ридкулли нахмурился. Он был толстокожим, прямодушным, такта в нем было как в кувалде, чувством юмора он обладал соответствующим, но дураком он не был. И он знал, что волшебники напоминают флюгеры или тех канареек, которых шахтеры используют для обнаружения карманов с газом. По своей природе они были настроены на оккультную частоту.
Когда в мире начинало происходить что-то странное, первым делом оно происходило с волшебниками. Они как бы разворачивались в соответствии с изменением ветра. Или валились со своих жердочек.
— С чего это вы все стали такими музыкальными? — спросил Ридкулли. — Я употребляю это слово в самом вольном понимании, конечно.
Он посмотрел на сгрудившихся волшебников. Затем опустил взгляд.
— Да у вас у всех башмаки на манной каше!
— Честное слово, мне показалось, что я стал чуть выше, — сказал Главный Диспутатор. — Я отнес это на счет сельдерейной диеты [19].
— Правильная волшебная обувь — это остроносые туфли или хорошие прочные башмаки, — сказал Ридкулли. — Если чья-то обувь превращается в манную кашу — значит, что-то неладно.
— Это же резина, — объяснил Декан. — Через нее всякие острые штучки легко…
Ридкулли тяжело задышал.
— Если твои ботинки сами по себе изменяются… — прорычал он.
— То это означает, что ты ступил в магию?
— Хаха, хорошо сказано, Главный Диспутатор, — сказал Декан.
— Я желаю знать, что происходит, — тихим ровным голосом сказал Ридкулли. — И если вы все немедленно не заткнетесь, у вас будет куча проблем.
Он порылся в карманах мантии и после нескольких фальстартов извлек на свет божий карманный чудометр и воздел его вверх. В Университете всегда высокий магический фон, но сейчас маленькая стрелочка застыла на отметке «Нормально». В среднем, скажем так. Она раскачивалась туда сюда, как метроном.
Ридкулли поднял его еще повыше, чтобы всем было видно.
— Что это такое? — спросил он.
— Размер четыре четверти? — подсказал Декан.
— Музыка — это не магия, — отрезал Ридкулли. — Это бренчанье и громыханье и…
Он запнулся.
— Никто из вас не желает мне ничего сообщить?
Волшебники нервно шаркали своими голубыми замшевыми туфлями.
— Ну, — начал Главный Диспутатор, — действительно, прошлой ночью мне, кхм, то есть некоторым из нас случилось проходить мимо «Залатанного Барабана»…
— Добродетельные Странники, — сказал Преподаватель Современного Руносложения. — Вполне допустимо для Добродетельных Странников употреблять Спиртное в Лицензированных Заведениях в любой Час Дня и Ночи. Городской закон, как вы знаете.
— Ну и откуда вы странствовали? — спросил Ридкулли.
— Из «Виноградной Грозди».
— Это же сразу за углом.
— Да, но мы… мы устали.
— Хорошо, хорошо, — сказал Ридкулли голосом человека, который уверен, что если потянуть за нитку чуть быстрее, то распуститься весь жилет. — Библиотекарь был с вами?
— О, да.
— Дальше.
— Ну, и там была эта музыка…
— Такая брякающая, — сказал Главный Диспутатор.
— И сольная партия… — добавил Декан.
— Это было…
— … что-то типа…
— … некоторым образом она…
— … как бы проходит сквозь кожу и создает ощущение будто тебя нагазировали, — сказал Декан. — Кстати, позвольте спросить, нет ли у кого черной краски? Я все обыскал…
