– Ты самый чистый и порочный грех воплоти, – сказал, чуть не задохнувшись ею. Монстр кажется здох во мне от переизбытка нежности.
– Это был мой первый поцелуй и при этом вы называете меня порочным грехом, – в лице вспыхнуло непонимание. Я смотрел в её глаза и чувствовал, как она желает еще раз ощутить то, что мы оба ощущали секунду назад...
– Плотское искушение, – приблизившись к её губам, прошептал, пленя её своим голосом, а она меня своей красотой.
– Вы не умеете делать комплименты. Лучше поцелуйте. Это у вас выходит намного приятнее.
И пока ее руки смело обнимали меня, а губы придавались страсти, я боялся, что монстр проснется и испортит это. Но, кажется, она усмирила мою похоть всего лишь невинным поцелуем.
Клянусь, тебе служить я не устану!
Ты святости высокой идеал,
Ты образ добродетели чудесной!
Все радости земли, что Бог нам дал,
Доводишь ты до радости Небесной!
Тебе легко повиноваться мне…
И если бы, о призрак бестелесный,
Твою я волю выполнил вполне,
То все бы постоянно мне казалось,
Что действовал я вяло, как во сне,
Что дело слишком медленно свершалось. (Данте)
Глава 24
Любопытство побороло все… А я и представить не могла, что это будет так невероятно сладко, и поняла, что мой страх до безобразия не обоснован.
Темный неторопливо прикоснулся к моим губам, и спектры разных ощущений ворвались в мое тело всего лишь от этого касания. Я не понимаю, что это, но охотно поддаюсь вперед и принимаю в себя поцелуй словно благословение. Я полностью расслабилась в сильных руках и перестала думать, о чем либо. Сейчас мне жизненно необходимы были его горячие губы и не менее горячие руки блуждающие где-то там… на моей пятой точке.
– Ты самый чистый и порочный грех воплоти, – разомкнув поцелуй, он прорычал мне в ухо так пылко, что даже в теплой воде бассейна меня начало потряхивать от переизбытка чего-то ранее мне не доступного… Сокровенного.
– Это был мой первый поцелуй и при этом вы называете меня порочным грехом.
Зря я так смело себя повела. Не лучше девицы легкого поведения. Чтобы сказал отец?
Домой бы точно не пустил…
– Плотское искушение, – шепчет мне прямо в губы, а я вдыхаю его голос в себя, и тот растекается сладкой негой по всему телу.
Мне хочется продолжить поцелуй. Он мне необходим как кислород. Не знаю от чего в голове такая каша, мысли отказывались собираться в кучу. Да и ненужно. Пока он так страстно обнимает меня и так смотрит, словно ему неважно мое тело, и вообще неважно кто я есть на самом деле. Важно просто, что я рядом, в его руках, тону в его глазах… А остальное не имеет значение.
– Вы не умеете делать комплименты, – улыбнулась, обхватив его щеку своей маленькой ладонью. Она у него оказалась такой гладкой, что мне хотелось потереться об нее своей щекой. Вот только, наверное, это будет высшим и запредельно наглым поведением с моей стороны. – Лучше поцелуйте. Это у вас выходит намного приятнее.
И он снова целует, но более требовательно, углубляясь языком в мой рот, касаясь моего языка и щекоча его, и покусывая мои губы, от чего кололо мелкими невидимыми иголками в каждом сантиметре моего тела. Так приятного и совершенно не позволительно. Это было что-то новое, сверх нереальное, сносящее мои границы и накаляющее эмоции и чувства. И я боялась открыть глаза и осознать, что все происходящее сон… иллюзия, или того уже, целует меня не Агросс. А больше всего хотелось, чтобы этот поцелуй не прекращался никогда.
Интерес канул, уступив место восхищению об этом Боге, и возбуждению, которое вызвал он.
С такой пылкостью меня еще никто и никогда не целовал, и не трогал в тех местах, которых касаются сейчас крепкие руки Темного Бога. Впрочем, меня вообще никогда не касался и не целовал, и я была рада, что первый именно Агросс. Я успокаивалась в его объятиях. Становилась податливой и заполнялась желанием. Жар растекался по крови, захватывая все мое тело. Новые эмоции дарили блаженство. И я бы хотела чувствовать это вечно, если бы только хватало кислорода. Ведь с ним я даже забыла, как дышать.
Бог оборвал поцелуй, и отстранился победно улыбаясь. А я еще никогда не была так рада своему проигрышу.
– Первый поцелуй, говоришь, – выдохнул он.
– Угу, – зачарованно подтвердила, и, обняв его крепче, уткнулась носом в его шею.
О Хаос, как же он безумно пахнет!
Почему? Почему Бог пахнет как дикая сладкая ягода и шалфей, я не понимала, но отчетливо осознавала, что этак можно захлебнуться собственной слюной! Чем не утопление?
– Касательно силы… – сказал он вдруг, оборвав все самое прекрасное, что сейчас произошло. Я словно очнулась от наваждения и вспомнила, что вообще-то мне нужно поскорее вернуться домой. А я тут утехам предаюсь… дурная! Мужика нюхаю, словно эфироман!
Оторвавшись от его шеи, взглянула в его глаза. Красные, глубокие. Казалось, что в них много горечи и боли. И от чего мне такое кажется? И вообще, почему меня это волнует? Я прижала ладони к груди Бога в попытке отстраниться от него, но меня прижали крепче, не давая ни малейшего шанса выбраться из цепких лап.
– Хочешь и дальше постигать стихию воды? Уверяю, это не твоя стихия.
– Я надеюсь, в горящую Бездну вы меня не бросите, чтобы узнать, есть ли во мне сила огня?
– Не брошу, хотя идея хорошая, не находишь?
Тяжело разобрать, не блефует ли он? Делов то меня в огонь бросить, если я уже надоела ему. Возиться со мной, то еще дело… Отец столько учителей сменил. Не понимала только, почему Бог просто не может взять и подарить мне силу? Неужели это так сложно? Я же в конце концов просто вынуждена буду лечь к нему в постель и…и…. О, Бездна…!!!
– Мне неудобно, – выдохнула, едва не подавившись от смущения.
– Все потому что люди и нелюди ванные принимают, будучи обнаженными, а не в подвенечных платьях.
– Я не об этом. Просто…
– Просто что? О Боги, Мира, ты так покраснела. Нельзя быть такой милой, – ухмыльнулся этот похотливый гад.
– Да вы меня своим выпирающим штырем проткнете! – вскрикнула и прикусила язык.
Ну вот. Сейчас он действительно возьмёт и сделает это. А бежать особо некуда, со всех сторон вода. А плавать я не умею, топиться не хочется, да и наврятли дадут, судя по тому, как меня крепко держат и пытаются насадить на каменную наколенную эрекцию, которая готова даже в платье дыру сделать.
Бог лишь многострадальчески выдохнул и закатил глаза.
– Если ты хочешь, можем начать именно с этого пункта, Мира.
– Я…я не хочу, чтобы вы меня называли Мира. Меня зовут Мирэль, или просто Эль. Но не Мира.
– Чем тебе Мира не угодно? Мира, хочет мира, для своего мира. По-моему забавно.
– Забавно? А если я ваше имя буду коверкать, как мне захочется, вам понравится? Агр…Росс, Агрессор! Вот! Как вам такое?
Бог мгновенно нахмурил брови, и взгляд его стал как грозовая туча. А я что? А я тоже брови нахмурила, еще и язык высунула. Ага!
– А тебе понравится быть без языка? – подался он резко вперед и схватил зубами мой язык, да так что уже касался моих губ своими. Я даже глазом моргнуть не успела! С испугу замерла. Кажется, даже одинокая слеза скатилась по щеке. Язык продолжал оставаться в капкане зубов. Я зажмурила глаза и даже сглотнуть боялась. Любое движение и все мое желание поболтать канет в Бездну, на дно бассейна, или на крайний случай в пищевод самого Богу. Фу.
Молодец, Мирэль! Довыделывалась!
Сильная рука легла на затылок, чуть надавив, и я подалась вперед, взвизгнув, представляя, как он вырывает весь мой язык с корнем. Вот только прижав меня к стенке бассейна, Агросс вклинился в мой рот с дикой страстью, продолжая терзать мой язык своим. И водоворот по новой начал сносить меня, пока наши языки сплетались между собой. Его губы спустились к шее, а потом он резко остановился, глубоко вдохнув. Его дыхание было сбитым, рваным. Он остановился, но, кажется, собирался продолжить. А я не знала, готова ли я…
