«Ой, я, право, не знаю, все наброски у меня, наброски…» – засмущалась Роза.
«Да ладно тебе выкрутасничать, – хмыкнула Зеркало Правды. – Все знают, как ты любишь читать свои стихи на публике. Так что давай».
И Роза Миров прочла:
Снег кружится, медленно падает,
Сыплет, сыплет всё без конца.
Ничего меня в жизни не радует.
Холодеют близких сердца.
Сыплет снег, тишина под окнами.
Тишина в опустелых домах.
Что ходить мне вокруг да около,
Что мне жизнь проживать впотьмах.
И захочется снова ясности
Света чистого бытия,
Чтобы стала высокой явностью
Невысокая жизнь моя.
«Какое печальное стихотворение, – вздохнула Церковная Мышка. – Тема ухода, вообще, характерна для женской поэзии».
«Характерна или нет, мне все равно, – сказал Билли и вклинил в слова ободряющий смайлик. – У Розочки прекрасное стихотворение. Главное, чтобы ты, Роза, не вздумала уходить от меня. Этого я не переживу».
«Мы все не переживем, – заверила Беззаботная Птичка. – Без Розочки скучно. Кто, как не она, снабжает меня каталогами новинок женского белья?»
«Кто про что, а Птичка все про тряпки, – хмыкнула Бриллиантовая Заря. – Дело разве в каталогах? Главное, что мы обрели друг друга и Билли, общаемся, пишем стихи… Верно, дорогой?»
«Абсолютно, – с жаром заверил Билли. – Ну а сейчас пришло время нашему Зеркалу Правды прочесть свое творение. Зеркало, просим!»
«Просим, просим!» – принялись сыпать смайликами все.
Зеркало Правды немного поломалась для приличия, а затем прочла:
Дева светлая моя!
Зная, что с тобой случится,
Все ж благословляю я
Эти руки и ресницы.
Ты сейчас прекрасна, да,
Ты смеешься, ты – любима.
Приходи ко мне, когда
Станет жизнь невыносима.
Ибо в жизни никогда
Ничего не будет вдоволь.
И невестина фата
Станет покрывалом вдовьим.
Я одна тебя приму
В час твоей тоски и боли,
Ибо сердцу моему
Надо быть всегда с тобою.
Приходи! В моем дому
Снова свадьбу сменит тризна,
Свадьба – тризну. По всему
Это жизни явный признак.
«Зеркало, ты, как всегда, в своем репертуаре, – сказали виртуальные жены. – Как называется стихотворение?»
«Посвящение невесте».
«Вот погоди, Зеркало, сделают тебе пластическую операцию, станешь ты красавицей и больше не будешь завидовать симпатичным женщинам».
«Я и не завидую».
«Завидуешь!»
«Нет!»
«Ти-хо! – навел порядок и благочиние виртуальный муж Билли. – Все мои жены должны жить в мире и согласии. Зеркало, ты молодец. А теперь перейдем все вместе на страницу kamasutra.com. А то что-то мы давно не развлекались».
И они стали развлекаться и веселиться настолько, насколько позволяет виртуальное пространство. И любил Билли своих жен, а жены – любили его. И на этом я заканчиваю свою историю.
Анна Николаевна замолчала и перевела дух.
– Вы это сами сочинили? – нарушил молчание Сидор.
– Какая тебе разница? – шевельнула жвалами Анна Николаевна. – Скажем так, мне в этом помогли.
– Кто? – не отставал Сидор.
– Вот смертный прыщ! Все тебе надо знать! – возмутилась ведьма. – Помнишь, к нам как-то приезжала в Щедрый писательница Надежда Первухина. Вот мы с нею за крымским портвейном и придумали эту историю. И даже продолжение. Но продолжение я расскажу потом как-нибудь. А сейчас давайте выпьем за дорогого Кайминшоу и его благородную супругу.
Тосты и возлияния продолжались до глубоких сумерек. Затем все вернулись в жилище Кайминшоу, развели на заднем дворе костерок и, сев вокруг, пели старинные русские и китайские песни. Особенно пришлась на душу песня, которую спела Анна Николаевна:
Сухой бы я корочкой питалась,
Холодну воду б я пила.
Тобой бы, мой милый, любовалась
И век довольная была…
Самое интересное, что Анна Николаевна исполнила эту песню на русском и на тибетском и сорвала шумный аплодисмент.
Разошлись по комнатам за полночь. Гершама унесла кормилица, а Сидор попросился ночевать с Анной Николаевной – очень уж его раздражали беззастенчивые взоры разбойников, подчиненных Друкчену.
Тишина снизошла на Куньлунь и дом хранителя священной горы. Даже сверчки не нарушали этой тишины. И поэтому легкие шаги призрачной, как облачко тумана, женщины были все-таки слышны кое-кому.
Первой эти шаги услышала Анна Николаевна – ее слуховой аппарат был совершенен. Боевая ведьма бесшумно перетекла из состояния покоя в состояние боевой готовности и приняла соответствующую позу у двери. Сидор безмятежно спал, но ведьма и не хотела его беспокоить.
Дверь медленно отъехала в сторону. На пороге появилась женщина в одеянии из темно-серого шелка. Лицо ее было спрятано под бахромчатым шарфом. Медленным, выверенным шагом женщина направилась к кровати Сидора. Легкое шуршание складок одежды – и над Сидором взметнулся сверкающий кинжал.
Но опустить кинжал женщина не успела – ее рука буквально утонула в зазубренной клешне Анны Николаевны. Шарф упал, и боевая ведьма увидела, как лицо женщины посерело, а глаза наполнились ужасом.
– Отвечай на мои вопросы, или я отрежу тебе руку, – прошипела Анна Николаевна. – Кто ты такая? Кто тебя послал?
– Меня зовут Тимина, я боевик группы «Тигры Кали», – сказала женщина. – Руководитель группы послал меня убить это исчадие ада!
И Тимина указала глазами на Сидора. Но потом ее глаза снова метнулись к ужасающей в своем реализме Анне Николаевне.
– Пощади меня, – сказала Тимина, – я уйду и не трону эту тварь.
– Почему вы хотите его убить?
– О нем пророчество. Он встанет на пути Исцеляющего и сумеет погубить его. И Кали не придет еще две тысячи лет. Будут царить шудры и неприкасаемые.
– Так. Как ты нас нашла?
– В тело этой твари мы вживили микрочип. По сигналу можно найти хоть блоху, не то что… Скоро весь мир получит чипы. Их внедряет своим укусом Исцеляющий. Он берет кровь и вживляет чип. Только те, кто дал свою кровь Исцеляющему и получил чип, выживут в Кали-югу. Остальные погибнут, будут есть землю и пить мочу!
– Ох и картинку ты нарисовала. Ладно. Давай сюда кинжал.
– Нет. Это ритуальный кинжал Кали!
– Глупости. Обойдется Кали и без кинжала. Решайся, или я откушу тебе руку.
Кинжал зазвенел о каменный пол.
– Вот и умница, – сказала Анна Николаевна. – А теперь…
Но Анна Николаевна не успела сказать, что именно «а теперь». Убийца извернулась и бросила себе в рот крохотную таблетку.
И проснувшийся Сидор с ужасом наблюдал за тем, как на пол падает с почерневшим лицом его убийца, а Анна Николаевна в отчаянии скрежещет жвалами.
– Что здесь произошло? – подтягивая одеяло к подбородку, прошептал Сидор.
– На тебя покушались. Вот эта красотка. Но я не дала ей свершить затеянное.
– Анна Николаевна, не знаю, как вас и благодарить…
– А и не надо. Спи, Сидор. Завтра вставать рано.
– Ну уж нет! После такого кошмара не уснешь! Да и потом, надо куда-то деть тело убийцы.
– Пусть тебя это не беспокоит. Я потихоньку растворю его.
– Как же вы это сделаете?
– Поверь, смотреть тебе будет неприятно…
– Я не буду смотреть, я отвернусь. Но и заснуть не смогу. Анна Николаевна, расскажите мне что-нибудь! У вас так здорово получается!
– Ох и льстец ты, Сидор. Ну да ладно. О чем тебе рассказать?
– Ну о том, например, как вы стали ведьмой.
– Ох, это такая история. Ну ладно. Поворачивайся к стеночке и слушай.
И шипасто-хитиновая Анна Николаевна стала плести нить повествования.
– Все началось, дорогой Сидор, еще тогда, когда я училась в консерватории. Я была нежной студенткой, любила Листа и позднего Шумана и слыхом не слыхивала о таких вещах, как контагиозная магия.
Но магия уже жила во мне, и нужно было совсем немного, чтобы она проявила себя.
Однажды я влюбилась. Он был флейтистом со старшего курса, избалованным мальчиком с блестящими ноготками. Ах, эти ноготки просто сводили меня с ума! Ты же знаешь, Сидор, мужчины не особенно-то ухаживают за своими руками, а тут… Словом, влюбилась, и все тут. Но дело в том, что на курсе я не одна была такая дурочка, влюбленная в Геру (его звали Гера), и соперниц у меня было хоть отбавляй. Хоть связками носи!
А Гера на меня внимания особого не обращал – подумаешь, подающая надежды пианистка, много нас таких! И я в бессилии кусала себе локти. Это сейчас я бы его за полсекунды приворожила, но тогда, повторяю, я ничего не знала о магии.
Но судьба смилостивилась надо мной. В те времена было принято, чтобы студенты ездили в подшефные колхозы и совхозы, особенно летом, и выступали, показывали селянам, что умеют, развлекали, так сказать. И вот однажды приходит от ректора приказ набрать группу учащихся для поездки в совхоз. И кто же, как ты думаешь, в эту группу попадает?
