— Ради чего?
— Ради трудодней.
— Объясните, я снова не понимаю.
— Видите ли, добрый господин, все существа в Шамбале — от мала до велика — трудятся. Каждый на своем месте. За труд они получают так называемые трудодни. Каждый отчитывается, сколько работы он сделал, и за это получает соответственные трудодни. Если у тебя много трудодней и они большие, то есть за тяжелый труд — ты получаешь вкусную еду и питье, хорошую одежду, жилище и обстановку. И даже можешь взять спутницу-товарища. А если трудодней у тебя мало и они за легкий труд — мало еды, мало одежды и спутницы-товарища тебе не видать, как своих косиц.
— И у кого же больше всего трудодней в Шамбале?
— Больше всего, конечно, у императора и императрицы. Подумай только, как они трудятся, чтобы сохранить мир и благоденствие в Шамбале! Потом у приближенных к императорскому дому — сколько церемоний надо выполнять! Потом у различных по рангу чиновников — вот у кого труда больше всего, ведь они должны направлять простой народ и учить его, как жить. Потом у армии…
— В Шамбале есть армия?
— Конечно! Есть воины внутренних и внешних войск. Они должны блюсти наши границы от внутренних и внешних врагов. Шамбала — совершенное государство, на нее кто только не зарится! Так вот. О трудоднях. Когда мы жили просто и работали каждый кто где…
— Я настраивал грависистему безлошадных повозок…
— Я чистил отхожие места…
— Я присматривал за пожертвованиями в храме…
— Я стриг ногти у посетителей бань…
— Я был монахом на побегушках у настоятеля… Так вот, когда мы работали кто где, мы получали очень мало трудодней и ничего не могли себе позволить, даже чашку вина в праздник императора. Тогда мы вспомнили друг о друге и связались между собой.
— А как вы связались между собой? Вы работали недалеко друг от друга?
— Нет. Просто у каждого жителя Шамбалы рангом ниже архата стоит клеймо. И через это клеймо можно связаться с кем угодно. И найти кого угодно. Так мы связались и нашли друг друга.
— А кто такие архаты?
— Высшие существа. Император, его семья, чиновники, воины и еще те из обычных людей, кого особо отметят высшие. За какие-нибудь заслуги. Покажите вашу правую ладонь, господин.
Друкчен показал. Его ладонь была чиста.
— Архат, архат! — вскричали разбойники и снова повалились перед ним на колени.
— Да в чем дело?
— У вас, господин, нет клейма. Вы особый, вы высший, вы архат. А у нас есть клейма, вот.
И разбойники показали правые ладони, на которых было вытатуировано по глазу.
— Встаньте с колен! Ну пожалуйста! — попросил Друкчен.
— Господин, наши жизни в ваших руках. Вы можете выдать нас внутренним войскам. И тогда нас превратят в ночные горшки.
— Я никому не выдам вас. Я решил стать вашим главарем.
— О, господин!
— Только расскажите мне, как вы тратите свои трудодни.
— Ну мы больше всего, конечно, тратим на выпивку да на красоток. Постоянных жилищ у нас нет, живем где придется. А собираемся по сигналу — три синих огонька на болоте Чармуджан. Нас еще не поймали, а с вами, господин, и вовсе не поймают…
И тут в дверь снизу громко постучали:
— Отворите! Внутренние войска!
Разбойники перепугались до смерти:
— Вот мы и попались!
— Спокойно! — сказал Друкчен. Он громко спросил: — Что вам нужно?
— В вашем доме соседи услышали шум и прислали нас узнать, все ли спокойно.
— Да не так уж и спокойно, господа. Прошу простить за шум: я распекаю своих нерадивых слуг. Они опять напутали с ужином и моим костюмом.
— Ах, простите, господин…
— Друкчен.
— Ах, спаситель принцессы Ченцэ! Не смеем более тревожить ваш покой. Простите! Если угодно, мы сами накажем ваших слуг и завтра же пришлем новых.
— Не стоит. Я привык к этим. Спасибо за беспокойство.
— Еще раз простите!
И воины удалились — это Друкчен видел из окна.
Когда все стихло, разбойники в третий раз повалились Друкчену в ноги:
— Вы спасли наши ничтожные жизни, господин!
— Слушайте, мне уже надоело, что вы все время падаете на колени, — весело сказал Друкчен. — Опасность миновала, спрячьте кинжалы и мечи.
— Эх, сейчас бы выпить по полной чарке!
Друкчен сказал:
— Вероятно, на кухне есть вино…
— Нет, господин. Мы должны достойно отблагодарить вас. И закрепить наше соглашение о том, что вы теперь главарь нашего отряда. Для этого нужно идти в «Озорную пташку».
— «Озорная пташка»? Хорошо звучит!
— А выглядит еще лучше, господин! Вы будете довольны. Тем более что заправляет «Озорной пташкой» та самая Мой-нян, которой мы сбываем наше добро. Вам не худо бы познакомиться с нею и отдохнуть в ее обществе.
— Что ж, идемте в «Озорную пташку». Может, прихватим что-нибудь из моих вещей, чтобы заплатить за выпивку?
— Нет, господин, мы угощаем! Только выбираться из этого дома будем задворками, а то как бы ваши соседи снова не подняли шум.
— И верно.
Друкчен и разбойники погасили во всем доме свет и черным ходом выбрались в маленький проулок.
— Следуйте за нами, господин, и простите, что мы не можем нести вас в паланкине. Но мы обязательно исправим эту оплошность.
— Я обойдусь и без паланкина. Куда идти?
— Сюда за нами пожалуйте.
Под предводительством даосского монаха разбойники и Друкчен пошли по улицам ночного Чакравартина. Скоро Друкчен заметил, что богатые и роскошные кварталы с садами и фонтанами сменяются кварталами победнее да поскромнее. Но везде было очень чисто и тихо, этого он не мог не отметить. Не то что на некоторых улицах Лхасы. О Лхаса, Лхаса, благословенная столица, увижу ли я тебя!
Наконец разбойники подошли к скромному на вид двухэтажному зданию без окон, увитому плющом с большими резными листьями.
— Вот мы и пришли, — сказал монах и постучал особым стуком.
Дверь тотчас же отъехала в сторону. За дверью возник огромный негр с голым торсом и в красных шароварах, подпоясанных синим широким кушаком.
— Монах и компания, — пробасил негр. — Всегда рады вас видеть. А это что за новый человек?
— Отныне это наш господин и повелитель, — сказал Пей по прозвищу Волшебник Лазуритового Города. — Пропусти нас, Али.
— Добро пожаловать! — сказал Али, отстраняясь. — У матушки Мой-нян самое веселье.
Они вошли в «Озорную пташку», и Али крепко запер за ними двери.
Наши гости шли по украшенному цветами коридору и слышали, как отовсюду доносится звонкий женский смех, музыка и стук чарок.
— Кажется, я весело проведу ночь, — сказал Друкчен монаху.
— О, мы все весело проведем ночь, не сомневайтесь в этом, господин.
Али привел их в большой зал, освещенный десятками масляных светильников. Курились благовония, от ароматов цветов и надушенных женских тел у Друкчена сразу закружилась голова.
— А Шамбала не такое уж и постное местечко, если здесь есть «Озорная пташка», — пробормотал Друкчен.
— Присаживайтесь, — сказал Али.
Он указал на мягкие диваны, обитые золотой парчой и бархатом. На диванах было разбросано множество подушек.
— Я приглашу хозяйку, — вымолвил Али и удалился, покачивая могучим торсом.
— Али — раб госпожи Мой-нян, — шепнул Друкчену Лей. — Не дай бог отведать крепости его кулаков. Его даже воины внутренних войск побаиваются.
Все расселись по диванам. Друкчен наслаждался ароматами и прекрасной музыкой, хотя понимал, что привели его не в концертный зал.
Разбойникам не пришлось ждать и пяти минут, как к ним вышла очаровательная женщина. Высокая, стройная, с длинными, черными как уголь волосами и бледным лицом, она казалась выточенной из нефрита или яшмы. Ее лицо хранило отпечаток благородства, а глаза были очень выразительны. Одета красавица была в алое, расшитое цветами длинное платье, подпоясанное поясом из пластинок чистого золота. На ногах красовались туфельки, опушенные белым мехом, руки были в браслетах и кольцах.
Разбойники и Друкчен встали и поклонились.
— Приветствуем тебя, госпожа Мой-нян!
— Приветствую и вас, вольные люди, в «Озорной пташке»! Но среди вас есть тот, кого я еще не знаю. Кто ты, незнакомец? Назовись и знай, что, каким бы ни было твое имя, оно останется в тайне внутри стен «Озорной пташки».
— Меня зовут Друкчен, — поклонился наш герой.
— Ах! — распахнула веер госпожа Мой-нян. — Сам спаситель принцессы Ченцэ пожаловал к нам! Вы хоть знаете, кого привели, болваны?
Разбойники замялись:
— Мы знаем лишь то, что он высший… У него нет клейма…
— Господин Друкчен взорвался в огненной колеснице, спасая жизнь принцессы Ченцэ. На этой колеснице он доставил принцессу в Шамбалу к ее названым родителям. Так ли я говорю, господин Друкчен?
— Во всяком случае, это же я слышал и от самой принцессы Ченцэ.
