Свободное падение вместо спокойного пробуждения в своей кровати-это было волнительно. Кое-как Лиру удалось стабилизировать полёт и, пролетев насквозь очередное облако, он увидел под собой проплывающий корпус дирижабля. Вот только матерчатая оболочка не выдержала незваного гостя.
— С*ка! — успел проорать он, прежде чем в чехарде кувырканий временно потерял сознание.
*******
Приятное тепло и свежесть волнами прокатывались по телу, но первая мысль была о том, чтоб сразу выщипать усы и оторвать хвост не в меру заботливой иллюзии.
— Фиксирую резкую волну активизации мозговых процессов. — раздался незнакомый женский голос.
— Отлично, мы его вытянули. Осталось срастить переломы и можно переводить в стационар. — ответил мужской голос.
— А он счастливчик.
— Верно, выжить в такой катастрофе-редкая удача.
— Не отвлекайтесь, коллеги, восемь переломов сами себя не срастят, а сегодня в опере премьера, и хотелось бы не пропустить сие знаменательное событие. — басом прозвучал третий голос.
— Меня удивляет, что при практически эталонной генетике его источник никак себя не проявил. — снова проговорила женщина.
— Я думаю, что у нас ещё будет возможность раскачать его. — ответил обладатель баса.
— Я бы предпочла, что-б эту работу взяла на себя одна из моих практиканток.
— И чей род вы решили взбодрить такой генной структурой?
— Один из княжеских. — ответила женщина. — Донор весьма хорош, и разбазаривать такой генетический материал на провинциальную аристократию крайне неразумно.
«Это у меня почти эталонная генетика?!»- мысленно удивился Лир. — «Впрочем, после медкапсул и заклинаний Аллерии это вполне возможно, вот только слово донор весьма напрягает. Если как осеменитель, то ещё куда ни шло, а на другие варианты я точно подписываться не собираюсь».
— Мозговая активность имеет положительный отклик. Молодой человек явно не против. — с улыбкой проговорила женщина.
— Нам бы его годы и его генетику, мы бы тоже были не против. — проговорил обладатель баса.
— Даже не сомневаюсь. — снова проговорила дама.
— Бедро готово, внутреннюю гематому пусть выводит ваша подопечная.
— Да он весь синий! Тут одной практикантке на целую декаду только синяки выводить. Вы уж, Домна Федосеевна, смилостивитесь над парнем. Куда столько в больнице лежать?
— Да с таким подходом статистику нашему отделению точно не поднять. — иронично проговорил обладатель баса.
— Лучевая кость собрана, осталась ключица и пять рёбер. Домна Федосеевна, отправьте пациента в пространство сна, нечего ему уши раньше времени греть.
— Вы никак завидуете проявлениям молодого организма?
— Голубушка, вы ставите меня в очень неловкое положение.
— Извините, Станислав Федосеевич…
*******
Белый потолок в цветных переливах. Лир невольно повернул голову и увидел на подоконнике огранённый стеклянный шар. Именно через него проходящий солнечный луч преломляется в столь причудливые свечения. Забавная вещица, дёшево и красиво, — оценил Лир. Переключив внимание на самочувствие, он понял, что единственный дискомфорт, который испытывает-это голод.
Осмотр себя любимого показал, что лежит он под простынёй абсолютно голый, и на теле уже нет и малейшего признака перенесённых травм, синяков и увечий.
«М-да. Это сколько же я был в отключке?»-подумал он. — «Вроде бы доктора говорили про десять дней только на синяки и гематомы, а тут я прям беленький и почти пушистенький». Он провёл рукой по абсолютно лысой голове и невольно улыбнулся.
Боковое зрение уловило какое-то движение за остеклённой дверью, через мгновение раздался щелчок замка, и в палату зашла молодая девушка в белом халате с убранными под шапочку светлыми волосами.
— Доброе утро, господин второй лейтенант. Как вы себя чувствуете?
— Голоден, а в остальном как заново родился. — ответил он, предпочитая пока опустить тему с тем, что он — не второй лейтенант. Судя по всему, лечили его магией, а магам втирать басни про амнезию дело весьма опасное.
— Замечательно. Значит, сейчас сестра принесёт вам одежду и проводит в столовую.
— А вы?
— Мищук Олеся Потаповна. У меня тут интернатура.
— Мне имеет смысл представляться? — спросил Лир.
— О вас, Олег Леграфович, ныне вся страна знает.
— И что, даже в прессе пишут? — поинтересовался Лир.
— Хотите почитать? — поинтересовалась девушка.
— Не откажусь. Хоть буду знать, как сюда попал.
— Вы ничего не помните о катастрофе?
— Увы, сударыня. Помню, что резко все полетело кувырком, а потом голоса про мозговую активность, генный материал, внутренний источник…
— Вас латали наши светилы, видимо, их голоса вы и запомнили.
— Нельзя ли услышать подробности?
— Вам про лекарей или… — девушка сделала многозначительную паузу, а Лир отчего-то смутился. — Про источник.
— Совершенно верно. Сами понимаете, что это для меня наиважнейший вопрос. — проговорил Лир, хотя сам мог только предполагать, о каком источнике идёт речь.
— Источник удалось раздуть, и теперь он горит. Размеры его малы, но если вы будете регулярно с ним заниматься, то вполне сможете заряжать не только свои собственные артефакты, но и открыть для себя следующую ступень самопознания.
— Олеся Потаповна, мне бы освежить в сознании детали, а то знаете ли, могу что-то напутать.
— После. До выписки у вас ещё пара дней, и мне поручено с вами позаниматься.
Щелчок замка привлёк внимание беседующих.
— Аграфена Свиридовна, мы вас заждались. — обратилась почти врач к медсестре.
— С крупными размерами вышла заминка, Олеся Потаповна.
Аграфена быстра подошла к кровати, положила на неё комплект больничной пижамы и опустила на пол тапочки.
— Одевайтесь, Олег Леграфович.
— При вас? — на всякий случай уточнил Лир.
— Вас это смущает? Мы уже успели на вас налюбоваться, так что ничего нового не увидим.
— К-когда? — удивился Лир.
— Когда генетический материал брали. — улыбнулись дамы.
— А почему я ничего не помню? — спросил Лир, вставая ногами в тапочки и встряхивая пижамные штаны.
Волна заинтересованности и оценки его фигуры отчётливо исходила от женщин, что заставило Лира замереть на мгновение.
Быстро облачившись в полосатую фланель пижамы, он поднял глаза на медперсонал.
— Аграфена Свиридовна, проводите Олега Леграфовича в столовую и найдите ему газеты за последнюю декаду.
— Хорошо, Олеся Потаповна. Пойдёмте, Олег Леграфович.
Выйдя в коридор, Лир чуть не заорал от ужаса, поскольку в нём увидел беседующих парней в больничных пижамах. Всё бы ничего, но у одного из них было четыре глаза, а второй имел половину лица как вырезанную из гипса, а на второй части головы было два уха.
Пока он шёл по коридору, то успел насмотреться на такое, что в книгах лучше не описывать. Впрочем, и он сам был предметом не только всеобщего внимания, но и волн зависти, а где-то и злобы.
— Бедолаги, все попали под магическую атаку под Варшавой. — проговорила Аграфена практически шёпотом. — От кого теперь бабам рожать придётся?.. — уже себе под нос проговорила женщина.
Лир побоялся делать какие-либо оценки и тем более высказываться вслух, но желание прибить Бродягу, который упорно игнорировал все призывы хозяина, росло с каждой минутой.
Поход в столовую превратился в ад, и Лир был безмерно счастлив вернуться в свою палату, где его передёрнуло от увиденного.
— Бр-р! — в голос проговорил он и, пользуясь тем, что остался один, начал усиленно вызывать Бродягу. — Бродяга, где ты… Бродяга, появись… Плешивый комок шерсти, верни меня на Аллерию немедленно, а то поймаю и ноги повыдёргиваю. — распалялся Лир.
Снова щёлкнул замок двери в палату, и на пороге застыла Олеся Потаповна.
— Олег Леграфович, с вами всё в порядке?
— Наверное, нет. Я теперь ощущаю направленное на меня внимание, и мне это не нравится.
— О, как я вас понимаю. Мне тоже непросто пройти по коридору, чтоб не быть мысленно кем-то раздетой и изнасилованной. Могу вас заверить, что лишней минуты в стенах госпиталя вы не проведёте.
