Если не сильно углубляться, то как минимум с Наполеоновских войн и до самой Первой Мировой войны, тактика кавалерии в общих чертах выглядела так:
Эскадрон выстраивался в две шеренги, выдвигался шагом на некоторое удобное расстояние от цели, брал разгон, и врубался во врага с разрушительным эффектом.
Несколько важных деталей — если атаке подверглась пехота, которая не успела построиться в каре, её втаптывало в грязь. Если атаке подверглась конница, которая не в строю и не контратакует — то почти всегда и конницу сметало.
Помните, я упоминал, что в битве при Иссе именно этим объясняли сокрушительное поражение персидских «родственников царя» от македонских «товарищей»? Так вот, это предположение выдвинули еще в начале прошлого века.
Что очень важно — основное оружие конницы (покрайней мере к наполеоновским войнам), если это не драгуны, которые не конница, был именно конь. Не будем на этом останавливаться подробнее, просто поверьте на слово.
Действия конницы, таким образом, сводились к тому, чтобы внезапно вылететь из ниоткуда, налететь, потоптать не успевших среагировать, отойти, перестроиться, повторить. При этом нельзя было самим попасть под удар конницы врага. Кровавый бильярд на скорость. Так продолжалось до самой Крымской Войны, когда атаку английской легкой кавалерийской бригады почти смогли остановить гадкие русские огнем из пушек. Впрочем, случалось и наоборот — мерзкие шотландцы смогли остановить атаку легкой казачьей кавалерии массированным огнем из ружей, чем немедля пополнили идиоматику английского языка выражением «тонкая красная линия».
Атака так называемой «кавалерийской лавой» так часто показываемой в советских фильмах про Гражданскую войну — свидетельство низкой выучки конницы.
Английские джентльмены логично предположили, что и греческие всадники, за сотни лет до нашей эры, действовали аналогичным образом.
Английские — потому, что после ехидного Дельбрука, труды, например, немецких герров переводить перестали. Возможно, очень зря — все же люди лично воевали верхом и вполне могли внести ясность. На самом деле у нас весьма узкий взгляд, в основном в обороте именно английская литература. А логика англичан бывает схожа с их юмором. Не вполне ясная.
А ясность бы нам потребовалась — перекрестные источники по коннице времен Александра утверждают, что перед атакой гетайры строились… Ромбом! А фессалийцы прямоугольником.
Это бессмысленно, лошадка не человек, она не может толкать переднего товарища. Углубляя строй конницы вы тупо сокращаете фронт, попросту выключая из боя задних всадников.
Ну и вообще, судя по описанию битв античности, тяжелая конница действует скорее как пехота. По крайней мере в сравнении со средневековыми битвами. Создается ощущение, что кавалерийская рубка может длиться и длиться — нет того стремительного натиска, решающего дело в первые же минуты. Персидские и греческие наемники дерутся на флангах, и даже если превозмогают врага, то делают это не по кавалерийски медленно — на помощь проигрывающим успевают ножками притоптать подкрепления, а иногда полководцы даже перебрасывают отряды всадников с фланга на фланг. В средневековых сражениях я такого не встречал.
И вообще нет этого ощущения жуткой мешанины, «собачьей свалки» как в воздушных боях Второй мировой, когда нужно успеть зайти с выгодного направления и ударить на не успевшего развернуться и контратаковать врага. Всадники топчутся на месте, стремительные прорывы Александра — исключение.
К счастью, мне попалась неплохая статья ( https://vk.com/@-188710144-kogda-kavalerist-topchumba-razbor-konnogo-poedinka-s-nedvizh) где разбираются советы начинающим наездникам-убийцам.
Можете почитать подробнее, я приведу оттуда только оказания генерала сэра Т. У. Бразертона. Он, в свою бытность майором 14-го полка легких драгун в ходе Пиренейской войны так описал свое участие в конном поединке один на один: «В первый раз мы вошли в Саламанку [в 1812 году], я командовал авангардом; когда мы оказались в пределах видимости города, я сразился в [конном] поединке с очень молодым французским офицером [14-го полка конных егерей], между двумя линиями застрельщиков, французских и английских, который стояли неподвижно, по взаимному согласию, для того, чтобы понаблюдать за ходом поединка; французский офицер показал большое проворство и умение, имея в виду превосходство моего коня; в продолжение поединка он оставался на месте, встречая меня, и позволял мне снова и снова кружить вокруг него, в то время как сам оставался в обороне. Он выполнил несколько ударов в голову моего коня, и преуспел в рубке одного из поводьев[т. е. одного из 4-х] и указательного пальца левой руки[удерживающей поводья — прим. перев.], впрочем, спасенного толстой перчаткой, которую я носил, хотя палец был прорублен очень глубоко в суставе. Когда оппонент в последний раз наносил мне удар, я воспользовался возможностью уколоть его в корпус, отчего он покачнулся, и тут же ускакал прочь. Я подумал тогда, что только лишь легко ранил его; но на следующий день узнал, отправив навести справки под флагом перемирия, что укол оказался смертельным, попав в подложечную область.… »
Француз оставаясь на месте, вполне успешно нивелировал превосходство коня британца. Судя по тому, что несколько ударов француза в голову британского коня не достигли цели — сэр Бразертон их успешно парировал. Я рискну предположить, что защищать и себя и коня, тут нужны многолетние тренировки и практика. Что, впрочем подтверждает и единственный, но весьма результативный удар англичанина, решивший исход боя.
Подытожим — судя по всему, несмотря на то, что гетайры и фессалийцы воевали десятки лет, их кони сильно уступали выучке не только условным гусарским лошадям, но и боевым коням средневековых рыцарей. Это, если не исключает прям уж таранный удар, то делает его, по меньшей мере, ситуационной фишкой.
Решающим в схватке было мастерство всадника. Лошади в большей степени были средством передвижения, а не оружием сами по себе.
Таранные удары тяжелой кавалерии чудовищны по своей мощи — в недавнем фильме «Король» (The King (2019) людей в годных репликах рыцарских доспехов, в одном из эпизодов совсем даже не боевые лошадки раскидывает, как шар в боулинге раскидывает кегли.
Но, не похоже, что гетайры действовали так же. Видимо, всадники времен Александра сближались с противником, старались его достать дротиком или стрелами и выйти из под удара, используя преимущество в скорости. Помните, еще говоря о Персидских Войнах, я приводил источники, где схватка сначала завязывалась, потом становилась жестокой, и только потом переходила в рукопашную?
Если враг тоже был верхом, и преимущество в мобильности исчезало, дело принимало мучительно беспорядочный и кровавый вид, где верх брал не столько более умелый, сколько более упорный. Никаких кавалерийских наскоков — люди и кони медленно мешали друг друга в фарш.
Очень похоже, что тяжелая кавалерия Македонии, гетайры и наемники, действовали скорее как мобильная пехота. Тяжелая пехота, сражающаяся верхом. Не втягиваясь в дистанционный бой, они срывали дистанцию с противником, не столько топча врагов конями, сколько стараясь поразить оружием. Копейная атака если и была, то выглядела скорее как стремительное приближение всадников, которые или резко гасили скорость, или проносились мимо и били копьями. Может и топтали отбившихся и убегающих, но чисто по приколу. В любом случае, понятно одно — это был кровавый хаос, больше похожий на поножовщину велосипедистов.
Тем не менее, именно мобильность гетайров стала козырем Александра. Не только в битвах, но и в сложных маневрах перед ними, Александр раз за разом навязывал свою инициативу противнику, вынуждая его реагировать. Чаще всего персам не хватало умения, выучки и мужества, чтобы среагировать достойно.
