Федерал зыркнул на него и заорал в микрофон что было сил – в этих воплях не было никакой необходимости, совершенная техника без труда донесла бы его слова до тех, кто был на борту:
– Граждане уголовники, прекратите драку, и вам будет предоставлена возможность продолжить миссию, искупить вину и вернуться на Землю!
Я посмотрел на Глуца. Он криво усмехался. Происходящее его забавляло. Ну и самообладание у этого человека. В любой момент в терминал могли ворваться лишенные жизненных ориентиров бандиты, а ему все нипочем – знай, похлопывает себя разводным ключом по изгибу локтя и посмеивается.
– Предлагаю собраться в кают-компании и обсудить сложившуюся ситуацию, – продолжал федерал, – все, кто придет и сообщит о верности федеральному правительству, будет прощен.
– Во дает, – Лео хохотнул. – Ты что, и правда, думаешь, кто-то явится?
Федерал не удостоил его ответом. Вместо этого стал повторять все сказанное заново.
– Железный парень, – обернулся ко мне Глуц, – уважаю таких… и немного жалею. Долго они не живут. Слышь, ты, бритый затылок, хочешь совет?
– Нет, – отрезал федерал.
– Тогда можешь не слушать. Но на твоем месте, я бы никому не говорил, что ты работаешь на правительство. Иначе за твою жизнь я не дам и сухпай Б-12.
– Я сам буду решать, что мне говорить, а что не стоит, – отрезал агент. – Вы оба пойдете вместе со мной. Поддержите в том случае, если на меня нападут.
– Это невозможно, – решительно заявил я.
– Поддерживаю, – отозвался Лео Глуц, – давай-ка лучше ты сам покончишь с собой. Нас в это дело не впутывай.
Излучая глубочайшее презрение, федерал процедил:
– Хорошо. Обойдусь без вас.
– Вот это правильно, – одобрил Глуц, – мы тебе ни к чему на том свете.
– Давай я встану к пульту, – предложил я, – разблокирую замок. А когда ты окажешься за дверью, снова закрою ее.
– Правильно мыслишь, – сказал Глуц, – а я встану возле двери с ключом. И если кто-то сюда ломанется, отоварю его по кумполу.
Я не без уважения смотрел, как мужественный федеральный агент направляется к выходу. В его походке мне чудилась поступь всех поколений отважных героев, павших в боях за Федерацию. Хотелось крикнуть вслед: «Родина тебя не забудет!» Но я сдержался. Он бы, разумеется, счел эти слова издевкой, и был бы недалек от истины. Впрочем, я никогда не обладал свойственным многим индивидуумам моего рода занятий цинизмом. Я всегда был искренен в проявлениях самых простых чувств. Внутренняя чистота является предметом моей особенной гордости.
– Наверное, тебя уже ждут. Будь наготове, – напутствовал федерала Лео Глуц. – Будут бить, на помощь не зови. Мы не придем.
Тот в ответ огрызнулся. Было заметно, что ему не по себе, но он ни за что не отступился бы от исполнения задуманного.
Я нажал на кнопку. Створка отъехала в сторону. Федерала ухватила за воротник пара стремительных конечностей, и он с воплем вылетел в коридор.
– Закрывай! – выкрикнул Глуц.
Напрасные волнения. Я уже коснулся сенсора. Створка задвинулась, отрезая нас от неприятностей.
– Ты был абсолютно прав, – проговорил я, – его действительно уже ждали.
– Когда дело начинает пахнуть жареным, – я всегда прав, – удовлетворенно заметил мой компаньон и припал к двери: – Ему там несладко. А ведь я предупреждал. Ни к чему говорить, что работаешь на правительство, даже если это правда. Почему-то наши, попав в лапы федералам, никогда не кричат, что они бандиты. Так кто из нас умнее? – Глуц засмеялся. – Эй, ты, немониец, как там тебя?
– Круглый, – послышался приглушенный писк из-за экрана.
– Долго ты будешь прятаться?
– Пока все не закончится.
– Вылезай, разговор есть.
– Пожалуйста, не трогайте меня, – заверещал немониец.
Интересно, подумал я, какое преступление мог совершить этот безобидный немониец. Обычно представители этой расы в колонию не попадали. Они были законопослушны, вели размеренный образ жизни. По природе своей немонийцы – создания нервные и трепетные, при малейшей опасности впадают в панику. Говорят, когда первый корабль Федерации высадился на планете, населенной немонийцами, люди увидели во внешние иллюминаторы шары, несущиеся с огромной скоростью по покрытой серой травой равнине, – местные жители спешили скрыться от неведомой опасности.
– Никто тебя не обидит, – сказал я, – мы только хотим поговорить. За что ты попал в колонию?
– Меня подставили, – пискнул немониец.
– Старая песня, – Лео Глуц скривился, – в тюрьме виноватых мало. Там всех подставили, да.
Я вздохнул. Очевидно, мне не суждено удовлетворить любопытство.
– На кой тебе Круглый? – поинтересовался Глуц. – Он же не женщина.
– Праздный интерес, – я пожал плечами.
– Если хочешь, я тебе расскажу, как обычно пападают немонийцы. От испуга они могут стукнуть кого-нибудь электрическим зарядом. Иногда до смерти. Такое случается повсюду. Так, Круглый?
– Это неправда, меня оклеветали, – пропищал шар.
– Так-то, – удовлетворенно заметил Глуц, – они – смертельное оружие, но у них никогда не хватает смелости его применить. Слюнтяи. Федерация загнала их в самую вшивую звездную систему, где из полезных ископаемых – один древесный уголь. А они даже не попытались сопротивляться.
– Мы – мирный народ, – послышалось из-за экрана.
– Вы – жалкий народ, – проговорил Глуц с отвращением. – Люди – вот великая раса.
– Поэтому вы и прячетесь тут взаперти, – съязвил шар.
– Поговори у меня, – пригрозил Глуц.
Мне в голову вдруг пришла отличная идея. Так всегда бывает. В минуту, когда положение кажется безвыходным, на меня находит просветление.
– А не задействовать ли нам камеры наблюдения? – предложил я. – Мы могли бы посмотреть, что происходит на борту.
– Как это я раньше не догадался?! – Глуц поскреб в затылке. – А ты разберешься, как их включить?
– Да здесь все просто. Система примитивная.
– Ну, давай.
Вскоре все помещения корабля оказались на голографическом мониторе. Достаточно было приблизить курсор, и изображение придвигалось, оживало.
Большинство пассажиров злополучного рейса были заняты поиском чего-нибудь ценного. Федерал валялся в коридоре, пребывая в отключке. Похоже, парню досталось. Рядом с ним в неестественной позе лежал зеленый гебб, судя по всему, мертвый. Одна из конечностей представителя расы насекомых была сломана в нескольких местах. Другую попросту оторвали, она лежала неподалеку. Все вокруг было забрызгано желтым секретом. Особенно много его было на одной из стен.
– Вот и первые жертвы, – заметил я.
– Разделали парня, – констатировал Глуц. – Интересно, кто его так жестоко уговорил? Тут немаленькая сила потребуется. Гляди, ему руку оторвали, да, наверное, этой же рукой надавали по роже. Вот умора.
Я покосился на компаньона неодобрительно.
– Кто бы это ни сделал, – сказал я, – он сейчас вместе с нами на корабле. Как знать, может потом он захочет оторвать и у нас руки и избить нас ими. – И покачнулся, такую слабость ощутил в ногах.
– Может, – согласился Лео Глуц, – если, конечно, его самого уже не скинули в мусоросборник. Давай-ка посчитаем наших. Покажи мне для начала холодильник.
Я навел курсор на темный квадрат. Он высветился, демонстрируя в инфракрасном спектре несчастного таргарийца. Тот сидел на полу у двери, обхватив руками колени. Белое лицо Робинзона покрывала изморозь, с ушей свисали сосульки. Несчастный дрожал всем телом.
– Крепкий парень, – одобрил Глуц. – Другой бы давно загнулся, а этому хоть бы хны. Только замерз немного.
– Немного?! – возразил я. – Мне кажется, он умирает.
– Ничего с ним не сделается, – Глуц принялся загибать пальцы: – Правительственный агент – раз, Зеленый – два, Робинзон – три, мы с тобой и Круглый. Итого, шесть. А должно быть тринадцать. Ага, вот бородавочник…
Я как раз перевел курсор на один из коридоров средней палубы. Между технических отсеков бродил Отец и бормотал себе под нос что-то невразумительное, булькал, пуская слюни.
– Убери, – попросил Глуц. – Тошнит. Семь.
Напрасная просьба. Я и сам не собирался долго наблюдать за бородавочником.
Восьмой, девятый, десятый и одиннадцатый пассажиры обнаружились на камбузе. Здесь развернулась жестокая драка за сухпай – в ход шли все подручные средства, включая стулья, скалки, ультразвуковые ножи, которыми поранится сложно – не режут по живому, и даже микроволновая печь. Пребывающий в приступе ярости лемуриец колотил ею по голове громадного рангуна. Последний сидел на полу, ему уже изрядно досталось, крепкая башка моталась из стороны в сторону, не желая раскалываться, правда глаза совсем уже ничего не выражали. На плечах лемурийца повис уродливый сириусянин. Острыми клыками он прокусил противнику шею, но тот не замечал ранения, продолжая колошматить рангуна что было сил. Здесь же присутствовал представитель расы рептилий. Лежал в обломках обеденного стола, не подавая признаков жизни.
