Мне "кошачья корзинка" жутко понравилась, я загорелась идеей вынудить остроухих поросят оставить на память такой дивный элемент садового ландшафта. Буду туда пьяных гномов складывать. Штук шесть точно поместится. А то и — восемь, если тактику "тетриса" применить.
Я уже хотела отправиться спать, но деликатный кашель за спиной дал понять, что просто так удрать не выйдет. Как принято говорить "спокойной ночи" у эльфов я не знала, с кузенами чаще всего обходилась простым "брысь домой". Но с Элурим у меня бы язык не повернулся. Золотоволосая красавица смотрела на меня с великой печалью и добротой, так что я непроизвольно развела руками в безмолвном извинении. За что? Наверное за то, что не оправдала ее ожиданий. Тетю можно было понять, она-то помнила совсем другую девушку. А тут… попалось не пойми что — стриженая, крашенная в три цвета, с тремя дырками в одном ухе (это я на Воржека насмотрелась), с черным лаком на ногтях. В общем — кто угодно, но только не пресветлая эльфийка.
Однако, лесная дева в ответ улыбнулась, а потом ласково провела ладонью по моей щеке, притянула за плечи, поцеловала в лоб и застегнула на шее изящное ожерелье "под горло", украшенное тонкой вязью из гладких полупрозрачных самоцветов.
За моей спиной раздался дружный вдох облегчения. Стало понятно — я прошла ритуал посвящения в клан лесного народа. Не могу сказать что это сильно меня обрадовало: раз без посвящения спокойно жить не давали… представляю, что начнется после него… Как бы не пришлось в срочном порядке учиться творить варенье из лепестков роз и вывязывать кружево. От одной мысли об этом мне стало плохо… С домоводством у меня со школы "не срослось". Я пробормотала стандартное "спасибо", притом от растерянности — на чистом эльфийском языке, чем несказанно порадовала тетю.
— Ты еще все вспомнишь, Рениари, и сделаешь правильный выбор, — заявила она, еще раз погладив меня по щеке. А потом царственно удалилась.
Я зыркнула на довольных братьев и пригрозила: — Будете мне теперь серьезно должны! — и, проигнорировав их смущенные мины, отправилась желать спокойной ночи оркам.
Любопытные эльфы конечно же решили не упускать такое зрелище и тихонько пристроились "в хвост", с твердым намерением подслушать и полюбоваться на меня в роли орочьей "дочки". И, судя по широким улыбкам, несносных мальчишек предстоящий спектакль заранее веселил.
Ахна по-прежнему сидела за столом, мрачно подперев щеку кулаком. Воржек уже демонстративно улегся, укутавшись в одеяло с головой — только орк может так спать нашей душной ночью. Правда орк и зимой устроится совершенно так же. Удивительно "всепогодное" существо.
Я пристроилась напротив "мамо" и тоже подперла щеку рукой. Мне было совершенно непонятно что и как говорить, особенно если учесть, что из орочьего мне знакомы только ругательства (а что делать, если чаще всего слышно именно их?), а переводчик уже завалился спать.
Некоторое время Ахна сверлила меня тяжелым взглядом — видно искала черты погибшей дочери. На орчанку я тянула не больше чем на эльфийку — мелкая, щуплая, даже честно заработанных в тренировках мышц и тех не видать. И к тому же не серо-зеленая, а больше сродни североамериканским "краснокожим", то есть смуглая до неприличия. И дреды не ношу. И не пахну… надеюсь.
Несколько минут мы просидели в полнейшей тишине, не сводя друг друга глаз. И не мигая. А потом я криво ухмыльнулась, от мысли, что завтра моего супруга ждет огромный "сюрприз", а заодно представила, как на него отреагирует Ахна — мой любимый мужчина на орка тоже не особо тянул.
Ахна мою ухмылку истолковала как-то неправильно и выхватила нож, а потом требовательно протянула свою руку. Я автоматически вложила в нее свою ладонь, не успев сообразить, что делаю — уж больно властным вышел жест моей "мамо", и в следующую секунду об этом пожалела. Легкий росчерк ножа крестом рассек кожу на моей ладони, а потом и на ладони орчанки. Затем Ахна с силой сжала мою руку, так, чтобы кровавые кресты совпали.
— Шимд кузы вар, — торжественно сказала орчанка, расплылась в широчайшей улыбке и отняла свою руку.
Кровь на порезе "мамо" уже свернулась, моя — продолжала течь, притом неслабым таким ручейком.
Разглядев красные капли, частой россыпью оросившие стол, Ахра озабоченно цокнула языком, а потом неожиданно сочно плюнула на мою ладонь и размазала слюну по рассеченной коже. Я даже возразить не успела!
Из глубины двора раздался заливистый смех — эльфы, похоже, просто наслаждались разыгранной сценой.
На плевке раздача подарков не закончилась — Ахна вытащила пару серег из своего уха и протянула их мне. Серьги были красивые — не железные, как у Воржека, а из белого золота. Одна изображала кусающую себя за хвост шестилапую змею, вторая — неведомое существо, больше похожее на двухглавого змея горныча.
Я, было, замотала головой, отказываясь, но услышала строгое:
— Возьми. Это знаки твоего рода. Ты теперь имеешь право их носить.
Пришлось послушно принять сережки. При этом Ахна осторожно сжала мою руку в кулак, и придержала ее своими лапищами, словно пойманную птицу.
Я в ответ улыбнулась, как могла, а потом прошипела Воржеку:
— Может, объяснишь, с чего это у меня появились права на ваши драгоценности? И заодно будь добр, переведи, что сказала Ахна.
— Перевожу, — оскалил в усмешке свои красные зубы орк, — Теперь ты ее дочь по крови.
Хоть ответ меня не сильно удивил, я все-таки не смогла удержаться от сдавленного вздоха — даже страшно представить, какие права и обязанности я заполучила вместе с обрядом. Эльфы снова расхохотались, я не выдержала и сорвалась:
— Ну чего тут смешного?!
— Рениари… прости, но у тебя такой забавный вид, — отсмеявшись, заявил длинноухий поганец, — Надо же, ты и вдруг орчанка. Смотри, как бы кожа не позеленела! А то ведь и кровь и слюна….
Я в возмущении посмотрела на Воржека, ожидая его поддержки, но орк предатель вместо того, чтобы меня защитить, только подлил масла в огонь: — Зеленая кожа это ничего, это красиво, а вот если у тебя вдруг уши эльфийские вырастут… не уверен, что тогда я возьму тебя в гархи… Разве что сначала к шаманам полечиться отведу.
Эльфы снова прыснули от смеха, а Воржек довольно осклабился.
Мне ужасно захотелось прибить весельчаков на месте, но я удержалась — в голове мелькнула одна гениальная мысль, которая делала ответную месть сладкой, словно серединка арбуза.
И я ехидно протянула: — Ла-а-адно… пусть будут и кожа и уши… Только знаете, ребятки… — выдержав эффектную паузу, широко улыбнулась, — Воржек переводи!
Я повернулась к "мамо" и, глядя ей в глаза, сказала: — Раз я теперь твоя дочь, то спешу сообщить, вместе с моим приходом в клане прибавилось родственников. Вот это… — ткнула пальцем на застывших в священном ужасе эльфов, — … Илваритель и Селливен, мои двоюродные братья! Стало быть… твои племянники. Можешь их на правах старшей женщины в роде воспитывать и учить!
Спать я ушла под благоговейную тишину хорошо сыгранного "финала". Не хватало только занавеса за спиной.
"Милая теща, поздравляю вас с Хэлловином, вашим профессиональным праздником!"
(с* из подслушанного телефонного разговора)
Тот кто сказал "беда не приходит одна" был очень умным человеком… в этом мне пришлось убедиться еще ранним утром, когда над самым ухом раздалось удивительно громкий и неприятный звук, один в один напоминавший визг бормашины в зубном кабинете. Он заставил меня широко открыть глаза и подтянуть повыше одеяло.
Сон слетел моментально, словно его и не было, и я со священным ужасом уставилась на непонятное существо, кружившееся над кроватью с хищным видом. Внутренний определитель насекомых сработал мгновенно, идентифицировав летуна как комара, но разум принять идентификацию отказался — комар не уступал размером скворцу и отличался авангардной для этого вида раскраской. Он был в желто-черную полоску, как оса.
Вот понятия не имею, как мне удалось удержаться от вопля и не переполошить весь дом.
Тем временем ядовитый кровосос, выделываясь и зная, что рукой прихлопнуть его не решатся, заложил крутой вираж перед самым моим носом. Желтые полосы сверкнули лимонным золотом, в кварцевых глазах отразились солнечные лучи, и я перевела дух: насекомое оказалось не опаснее моего будильника. И вероятнее всего, создали его для аналогичных целей — не давать добрым людям залеживаться в кровати по утрам. Вот только будильник я ставила сама — точнее, никогда не ставила, надеясь на свои "внутренние" часы — а эту… пакость явно подослал кто-то из "друзей", чтоб им пусто было!
Это подозрение окрепло после того, как комар, оценив состояние жертвы как "бодрствует", сделал боевой разворот над головой дорогого супруга.
