Я продолжаю.
— И именно мачеха дала своей падчерице имя Золушка.
— А почему Золушка?
Это перебила уже Амелия. Демоны! Эти дети выводят меня из себя!
— Золушка потому, что у мачехи и падчерицы на самом деле были очень схожие имена. Но мачехе свое имя нравилось. Делить его она не хотела. Вот и придумала падчерице прозвище, взяв за основу золу, в которой та часто была измазана.
Арнольд и Амелия молчат. Слушают, а я рассказываю дальше:
— У мачехи, как я уже и говорила, были и свои дочери.
— Злые и глупые?
— Арнольд, тебе рот зашить? — приподнимаю я бровь.
— Нет. Просто в сказках — дети мачехи всегда злые и глупые. И еще страшные.
— Ошибаешься, — спокойно отвечаю я, — Дочери как дочери. И их надо было выдать замуж. Поэтому, когда пришло время королевского бала, мачеха не взяла Золушку с собой, чтобы у ее девочек было больше шансов.
— Как прагматично. А где сказка?
Я вздымаю глаза к небу. Ладно, будет им скака!
— Лишь только все, и отец Золушки в том числе, уехали на бал, к девушке прилетела ее фея-крестная. Одним взмахом волшебной палочки, она превратила лохмотья — в платье. Тыкву — в карету. Мышей — в лошадей. Крысу — в кучера. И Золушка отправилась на бал. Конечно же, прекрасный принц той страны увидел ее и сразу влюбился. Только Золушке надо было покинуть бал до полуночи, чтобы волшебство не разрушилось.
— Хм, совсем как у нас, — вздыхает Амелия.
— Да. Как у нас. Ах, знала бы мачеха… Но знала только Золушка. Она и принцу ничего не объяснила, а только убежала с бала в самый его разгар, оставив лишь туфельку. И вот, несчастный принц приказал своим слугам объездить всех девушек королевства, чтобы примерить им туфельку. И та, которой она подойдет — и должна была стать невестой принца.
Амелия хихикнула, а Арнольд задумался от моих слов.
— Странный способ выбрать жену, — сказал он наконец, — Очень большая вероятность, что туфелька подошла бы не той.
— Ну, здесь волноваться не следует, — успокоила его я, — Фея все продумала, и туфелька подошла именно Золушке. Даже при том, что об дочери мачехи тоже ее мерили.
— И чем все закончилось? — спрашивает Амелия.
— Золушка стала принцессой, — отвечаю я.
— А как же мачеха?
Ответить я не успеваю. Меня прерывает шум распахивающейся двери и дикий мужской крик.
— Убью тебя, подонок!!!
Побег Арнольда
Было бы здорово, будь это был один из кредиторов мужа, пришедших за этим мерзавцем. Я бы с удовольствием дала ему адрес муженька, будь он у меня. Но увы, что-то подсказывает мне, что гость пришел не к старшему, а к младшему графу Соцкому.
И правда: уже через секунду на пороге появляется дровосек Олаф наперевес с — сюрприз — топором!
— Доброе утро, Олаф, — говорю я, стараясь звучать как можно более уверенно, — Могу я вам чем-либо помочь?
Рука дровосека поднимается, и он пальцем указывает на Арнольда.
— У моей дочери, моей чудной Гретты, будет ребенок!
— Мои поздравления, — сухо отвечает Арнольд, прежде чем я успеваю пихнуть его ногой под столом.
От слов Арнольда Олаф ревет, словно зверь. Вскидывает топор и кидается на моего пасынка.
И Арнольду не повезло бы, не опрокинь Амелия на Олафа торт, стоящий на столе. Это дает Арнольду время вскочить из-за стола и броситься бежать.
Олаф, теперь более похожий на разъярённый кусок бисквита, кидается за ним.
С той лишь разницей, что обычный бисквитный торт не крушит все подряд на своем пути.
Некоторое время все происходящее напоминает глупый водевиль. Арнольд бегает по поместью, Олаф — за ним. И все, что было не разрушено до них — рушится теперь. Олаф рубит топором налево и направо. Арнольд, в качестве обороны, кидает в дровосека все, что только можно. От книг, до различной утвари. Амелия мечется вокруг, пытаясь помочь. Один раз она даже удачно кинула брату старинный меч, украшавший ранее одну из стен. Правда, меч оказался слишком старинным, и Олаф разнес его топором словно сухую травинку.
— Да не трогал я вашу дочь! — во всей этой беготне кричит Арнольд, — Она даже не в моем вкусе!
Да…Если Олаф не прибьет Арнольда, то его придушу я! Зачем говорить человеку с топором вещи, которые будут раздражать его еще сильнее?!
Я же…я ищу одну единственную вещь, которая может нам сейчас помочь. А вот и она…
— Ваша Гретта меня подставила! Да-да! — кричит Арнольд.
Олаф лишь замахивается топором в его сторону, и…Арнольд едва успевает отскочить, как дровосек с шумом падает на пол.
— Вот и все…, - я стою сзади, с досадой глядя на последний маленький разряд магии, имевшийся у меня.
Нет. Я сама волшебством не владею, но когда-то давно, еще во времена моего девичества, я получила забавный подарок. Небольшую баночку, содержащую три шаровые молнии. Маленькие комки волшебной массы, которые можно взять в руку словно энергетический шар. Их подарил мне старый охотник, друг деда. Мы часто заходили в его сторожку после охоты. Дед чистил там ружье, рассказывал байки, пил. А я… я занималась всем, чем не принято заниматься юной девушке. Стреляла в банки на заднем дворе. Тренировала Беса — огромного охотничьего пса. Училась у друга деда мухлевать в карты…
— В тебе есть искра, Эстэлла, — сказал мне старик на мое пятнадцатое день рождение, — Не дай ей погаснуть.
И он подарил мне три молнии, запертые в самую обычную стеклянную колбу. Странно, ведь я даже никогда не спрашивала: волшебник старик он или нет.
Как бы ни так, молнии эти не раз спасали мне жизнь. Первая — ушла на моего третьего мужа, когда он в очередной раз перебрал и сильно напугал моих, тогда ещё совсем маленьких, дочек. От мужа потом еще долго пахло жареным, но впредь он был много более любезен с нами. Вторая — была расходована мною на одного негодяя, посчитавшего, что он может обидеть мою Гризетту. И вот теперь — третья…
Заряд хороший. Но не смертельный. Олаф придет в себя уже через десяток минут.
— Если ты обманул, и у милой Гретты родится рыжий ребенок, — говорю я пасынку, — То я тебя из-под земли достану!
Арнольд кивает. Мы вместе вытаскиваем Олафа во двор, а потом и подальше от Хилсноу. Пусть думает, что хочет…Надеюсь, ему хватит ума больше не являться в поместье.
После всей этой суматохи Арнольд обнимает сестру, протягивает мне руку и слегка жмет ее.
Странно и грустно с ним прощается.
А Арнольд садится на коня и уезжает. Надеюсь, что в армию…
Тыквы
Вот мы с Амелией и остались вдвоем. События прошедшей ночи и "чуть спешные" проводы Арнольда вымотали нас окончательно, и Амелия предлагает пойти выспаться.
Конечно, у меня еще масса вещей, которые надо обдумать, и требуется срочный план по тому, как заработать целое состояние за два дня, но… Я соглашаюсь с Амелией. Будет много лучше, если мы выспимся вначале. На затуманенную голову такие дела не совершаются.
Едва голова моя касается подушки, я проваливаюсь в тяжелый, полный тревог сон. Мне снится моя первая свадьба. Красивое белое платье, букет ненавистных тюльпанов, морщинистая рука моего престарелого супруга… Но едва я поднимаю глаза, как на вижу на месте моего первого, покойного ныне мужа, — Арона. Только не таким, какой он был когда-то, а тем, кто он сейчас. Первый королевский советник, изобретатель гениального плана "туфельки для пропавшей принцессы". Уже слегка лысеющий господин с моноклем, так чинно выдавший мне мою вторю разводную грамоту, тогда как первую-от него-я получила от посыльного.
Я хочу что-то сказать Арону, но он внезапно меняется, превращаясь в моего третьего мужа. Тот смотрит на меня сытой, довольной улыбкой. Для него было важно иметь дома красивую жену. Так же, как и красивую мебель, дорогие вещи… Все то, что он не удосужился отписать мне в завещании, предпочтя оставить деньги своей маменьке. Но и третий не задерживается со мной надолго. Его лицо растекается, превращаясь в лицо отца Золушки. Слабые, безвольные черты, и только синие глаза похожи на глаза его дочери.
