— Пройдем ко мне в кабинет, это ненадолго, — и любопытные соученики с трудом подавили вдох сожаления.
А я сама с ним непрочь была поговорить, если что! И с порога об этом заявила.
— Ректор Трапери!
— Даниэль, — поправил он меня.
— Даниэль, — согласилась я, — пока вас не было, меня атаковали с расспросами, где вы и когда вернетесь. Как отвечать на них впредь?
— Вот это я и хотел обсудить, — улыбнулся он, — мне уже поставили на вид, что мы не похожи на жениха и невесту. Я, конечно, спросил Дарамела, должны ли мы смущать окружающих и демонстрировать свою близость прилюдно.
Я затаила дыхание. Очень интересная тема.
Не хочу я с ним ничего демонстрировать! Внезапно вспомнился поцелуй, скрепляющий помолвку. Невовремя, конечно. Но тут уж как получилось. Я, наверняка, изменилась в лице, потому что он произнес:
— Нет, интимность, подобную той, что была на помолвке, нам выдавать не нужно. По крайней мере, пока мы не женаты. Но уж будьте любезны не отскакивать, как ошпаренная, если мне вздумается поцеловать вас в щеку.
Я пообещала так не делать.
— И еще, вы должны будете сопровождать меня на некоторые встречи, куда принято прихоть со своей половиной. Особенно летом.
Летом?
— Ну, вы же не думали, что у вас будут каникулы и от обязанностей моей невесты? — хмыкнул он, верно истолковав мой недоуменный взгляд. Впереди последний учебный месяц, затем — время зачетов и экзаменов. А потом мы будем активно готовиться к нашей свадьбе. И важно произвести на общественность хорошее впечатление. Ведь вам и в суд со мной ехать.
— Какой суд, зачем? — испугалась я.
— Не надо так нервничать, — Трапери сунул мне в руки стакан с водой, — это предварительные слушания. Для моего брата Аарона, естественно. Сложно будет его судить, поскольку неизвестно, где Ключ, кто им управляет и к чему приговаривать преступника, который ни в чем не признаётся. И ко мне будет приковано особенное внимание. Ведь многие думают, что артефакт у меня.
Я выжидательно смотрела на него. Продолжение обещало быть интересным. Ведь я и сама сомневалась, что Даниэль невиновен.
— Поэтому мне нужно, чтобы вы показывали свою безграничную в меня веру и полную поддержку. Мы прибудем на слушания вместе, как любящая пара. И постарайтесь меня не подвести.
— А как скоро это будет?
— Время на подготовку есть. Целых двенадцать дней. Особое платье для судов шить не надо, надеюсь?
Он еще и шутить изволит. Я пообещала достоверно изобразить любящую невесту и пошла на учебу.
ГЛАВА 24. Слушания
Как бы ни издевался Трапери, а наряд для суда потребовался. И мне, и ему.
Первые дни до этого тяжкого мероприятия я была погружена в учебу как никогда до этого. Обнадеженные весенним солнцем преподаватели, казалось, решили вывалить на нас весь объем знаний, какой в них был заморожен в связи с непредвиденными трагическими обстоятельствами.
Поэтому когда за три дня до поездки в суд ко мне в комнату вежливо, но настойчиво постучались представители «департамента по этике и созданию положительного образа учебного заведения», я не сразу поняла, что им нужно.
— Вы — Верея Оллистер? — строго спросила седая дама с молодым лицом, на котором я не смогла разглядеть ни единой морщинки.
— Я самая, — нам с Линксом троица за дверью не очень понравилась. Женщины в черном и с суровым видом не были похожи на тех, кто приносит хорошие новости.
Зверек спрятался за мою ногу и осторожно рычал. Предостерегал, что он вообще–то очень опасный и шутить с ним не стоит.
— Какая прелесть! — сказала вторая барышня, справа от седовласки. Но даже эту фразу, которая должна выражать умиление, она произнесла с умным видом и как–то очень назидательно.
— Разрешите войти, — это уже третья леди в черном, и она не спросила, а очень утвердительно заявила.
Так что мы с Линксом посторонились и пустили их. А потом уже первая дама сказала, откуда они пришли.
— Через три дня вы предстанете перед критично настроенной аудиторией, — сообщила Пенелопа Вирс, та самая седовласая красавица.
— Это какой? — испугалась я. — Неужели преждевременный экзамен?
— Своего рода, — сухо кивнула Вирс, — на предмет соответствия вашему статусу невесты ректора. Мы понимаем — у вас любовь и вы привлекательная молодая девушка. Но слушания — это особое испытание.
Слушания! Я совсем о них забыла.
— И мы должны позаботиться о вашем туалете и манерах.
— Вы — консультанты по имиджу? — догадалась я.
— В каком–то роде. По имиджу Академии. А он сейчас напрямую от вас зависит. Поэтому простите нас, мы делаем свою работу.
Та, что сдержанно восхищалась Линксом, Адамелла Бирс, решительным шагом подошла к шкафу и рванула на себя обе дверцы.
Зря она так. Мебель у нас старенькая и недорогая. Ее поколений пять студентов успели использовать, и не всегда аккуратно. Моих навыков бытовой магии хватало, чтобы время от времени навешивать дверь и удерживать ее вертикально. Но к подобным силовым воздействиям я шкаф не готовила.
Дверца упала прямиком в объятия неподготовленной Адамеллы. Слегка приложив ее по лбу.
— Какой ужас! Почему вы не пригласите слесаря! — возмутилась третья визитерша, Селена Дирс.
— Это покушение на должностное лицо! — прохрипела Бирс, удерживая дверь на вытянутой руке.
— Не выдумывайте! — не вытерпела я. — Мы даже не знали, что вы придете.
— Действительно, — подтвердила Пенелопа, подходя к беззащитно распахнутому шкафчику и вытаскивая ворох одежды. Ужас какой, она швырнула все вещи на мою кровать, завалив при этом Линкса.
Пандочка заполошенно выбралась, недовольно тявкая.
— Вот этот балахон совершенно не вяжется с имиджем невесты ректора Академии! — фыркнула Пенелопа, пристально глядя на зеленое с вышивкой платье, которое держала в руке.
— Это моей соседки, — сообщила я, — она сейчас задержалась в библиотеке. Завтра делает важный доклад.
— Тем лучше, — одобрила Вирс, — так нам никто не помешает. Покажите тогда, какие из вещей — ваши.
— У меня их немного. Моя семья терпит временные трудности, часть одежды пришлось продать.
— Как неприятно, — сочувственно вздохнула Адамелла, которая к тому времени успела прислонить оторванную дверь к стенке шкафа.
В шесть рук они перебрали мой скудный гардероб и остановились на скромном темно–синем платье с белым воротничком. А потом подробно проинструктировали меня, как я должна держаться на суде.
Смотреть на жениха, вкладывая в свой взгляд всю свою заботу и безграничную уверенность в его невиновности. Если о чем–нибудь спросят, все равно, о чем, подчеркнуть, какой Даниэль Трапери законопослушный гражданин и как часто мы с ним наедине обсуждаем неправильное и преступное поведение его брата. С неодобрением.
Дескать, поступок Аарона стал для моего будущего супруга настолько тяжким потрясением, что он решил поскорее гармонизироваться и создать вокруг себя островок семейного уюта, найти утешение в любви.
Мне слушать это все было неловко, не то что вслух произносить. Даже гипотетически!
И поездка в столицу для меня стала огромным испытанием.
В экипаже мы ехали вместе с Трапери, естественно. Куда ж он без любящей невесты?
— Не тряситесь, — спокойно порекомендовал суженый, дружелюбно глядя мне в глаза, это было удобно, поскольку сидел он напротив, — только накрутите себя без надобности. Трудно будет противостоять давлению дознавателей в таком случае.
И он взял меня за руку. Ободряюще.
Было странно. И волнующе! Вот за это я себя слегка возненавидела. Не сильно, самую тютельку.
Почему я думала, что он холодный, как рыба, снятая с ледника?
Ладонь Даниэля оказалась теплой и сильной. И согревающей. Уютной. Я сжала ее в ответ, не осознавая, что делаю это.
Вверх по руке пошел жар. Трапери наклонился ко мне, его губы коснулись моего виска. Что это? Легкий поцелуй? Нет, он что–то шепчет. Я прислушалась, хоть из–за стука сердца, что отдавался в ушах, разобрать его слова было непросто.
