— Я не один такой. — Обиделся Драко и сложил руки на груди. — Со мной еще Блейз.
— Э-э-э… Забини закусил губу и бросил виноватый взгляд на Драко.
— Блейз. Ты меня удивляешь. — Малфой покачал головой и направился в сторону входа из гостиной. — Содом или Гоморра, мать его так. Все любят друг друга…
Драко брел по коридорам Хогвартса, засунув руки в карманы мантии. Иногда хочется побыть среди людей, но, тем не менее, одному…
Так вот, к Драко это как раз не относилось. Ему совершенно не хотелось быть сейчас одному, но Блейз сейчас писал любовное послание своей загадочной любви, то и дело покусывая кончик пера и консультируясь с Драко, как лучше написать: «я сгораю от любви» или «сердце мое пылает»? Малфой закатил глаза и поспешил ретироваться.
И вот сейчас, проходя по совершенно пустынному коридору, он наткнулся на Грейнджер. Точнее, это она вылетела из-за угла.
— Малфой? — Гермиона, которая почему-то не ожидала никого увидеть, опешила. — Ты… ты один?
Драко демонстративно оглядел пустынный коридор.
— Нет. Со мной еще венских хор мальчиков.
Он готов был поклясться, что она улыбнулась! Драко воспрял духом. А Гермиона почему-то не унималась, как будто она заключила пари с кем-то, что весь вечер будет задавать только странные вопросы.
— Что ты здесь делаешь, Малфой?
Драко вздохнул.
— У меня здесь гнездо, Грейнджер. И прекрати задавать глупые вопросы, а то я тебя сейчас поцелую.
— Неужели? — Гермиона ухмыльнулась.
Драко сделал вид, что задумался.
— По-моему это можно расценивать, как тупой вопрос. Поэтому…
За сорок восемь метров от этого места:
Голова Блейза лежала на столе.
— Сгораю от желания к тебе? Нет. Когда я вижу тебя… э-э-э… что бы такое поромантичнее… мое сердце… э-э-э… пылает? Или у меня захватывает дыхание? О, Малфой, где ты, когда мы мне так нужен! — Простонал Блейз и скомкал очередное недописанное письмо.
То же время. Гостиная Гриффиндора.
Гарри выдернул Рона из-за игры в подкидного дурака и утащил в угол беседовать. Драгоценное зелье, которое варили наши семикурсники-гриффиндорцы тихонько кипело в специально отведенном для этого месте, поэтому можно было расслабиться немного.
— Так. Вопрос на повестке дня: по-моему, наша Гермиона встречается с Малфоем.
Рон не удивился.
— Совершенно согласен. Безобразие.
Гарри нахмурил лоб. — Теперь нас будет интересовать вопрос Эйнштейна.
Рон оживился. — Это что-то про теорию относительности? — Кроме оживления, Рон показал еще и знания в физике.
Гарри отмахнулся. — Нет. Вопрос таков: «как эту фигню теперь доказать?».
То же время. КПП (ворота Хогвартса).
Северус Снейп, закончивший обозревать окрестности и убедившийся в том, что дезертировать и уходить в самовол никто не собирается, решил вернуться в Хогвартс. В родные подземелья, где так тепло и уютно… И вот сейчас перед майором Снейпом выскочил не в меру ретивый солдатик и преградил ему путь.
— Стой, кто идет! — Темноволосый солдатик с едва только пробивающимся пухом над губой попытался грозно сдвинуть брови и нацелил автомат на майора.
— Что это за фарс?! — Фыркнул Снейп. — Я про… майор Снейп и вы меня знаете.
— Предъявите пропуск.
Северус полез было в карман, да тут застыл. «Мерлин всемогущий! Я же его оставил на столе, когда меня срочно вызвал Дамблдор…»
— У меня нет при себе пропуска. Но вы обязаны меня пустить.
«Боггарт подери, ведь я только сегодня устроил им разбор полетов за то, что пускают без пропуска…»
— Предъявите пропуск. — Как заведенный повторил солдатик.
Из-за домика КПП появился второй солдатик, на ходу застегивая ширинку. Из-за все сгущающихся сумерек он не сумел разобрать, кто это пытается миновать контрольно-пропускной пункт, но отсутствие пропуска явно говорило о том, что не свой.
— Тони, стрельни в него, как требует Устав и пошли играть в карты…
Чуть позже. Наставления новобранцам.
— Итак… — Продолжил Шматко, меряя шагами комнату. — По команде «Отбой!» начинается темное время суток, как вы уже знаете. Одеваться-раздеваться нужно быстро, это вы тоже уже знаете. На ночь штаны на случай тревоги класть ширинками к выходу…
Драко Малфой, сидящий в углу и с весельем наблюдавший за этим безобразием прошептал Блейз на ухо:
— А нам он про штаны не говорил…
Блейз фыркнул.
— Этот чудак просто кладезь остроумия на самом деле. Мне кажется, он всем разную хрень говорит. Вон, Нотт опять офигевает.
— С чего?
— Да, на этот раз он никак не может разобраться, что такое «девять часов дня».
Драко расхохотался.
— Прапорщик… Однако. — Малфой уважительно покачал головой. — А ты, друг мой подлый, что? Неужели тяжкие думы одолевают?
— Оставь меня, старушка, я в печали! — Улыбнулся Забини, радостный, что удалось блеснуть цитатой.
— Нет, правда.
— Да как-то… — Блейз вздохнул. — Как говорил какой-то поэт, в упор не помню, какой: «Уж полночь близится, а близости все нет…»
— Ха! — Драко хлопнул друга по плечу. — Это еще что. А вот я хочу лето… И море. Ты помнишь, как прошлым летом мы катались на надувном маггловском банане по волнам? Вот это было круто… — Драко счастливо вздохнул.
— Ладно. — Блейз встал. — Я, как главный мозг нашего факультета, как всегда придумал выход. Я отправляюсь искать близость, а ты, мой белобрысый товарищ, идешь в ванную.
— Зачем? — Не понял Драко.
— Как зачем? Набираешь в ванную воды, потом поскальзываешься на банановой кожуре и вуаля! — ты по волнам и на банане.
Драко фыркнул, — Забини, ты банален.
Блейз пожал плечами и направился к выходу из гостиной, но вдруг обернулся.
— Драко! — Окликнул он. Малфой поднял голову. — Драко, замути уже скорее с Грейнджер, хотя бы ради чистоты эксперимента.
Малфой уже второй раз за пять минут не понял, к чему клонит его друг.
— Мне интересно, — Забини ухмыльнулся, — голые женщины тоже умны? — И быстро выбежал из гостиной. Очень вовремя, ибо над тем местом, где он стоял долю секунды назад, пролетела тяжелая ваза.
Девятый день армейского режима.
Из дневника неизвестного шестикурсника:
«Перепрыгивали окопы. К концу дня все уже перепрыгивали полтора метра. Потом какой-то *зачеркнуто* натянул в окопах колючую проволоку. Теперь все перепрыгивают два метра».
Утро. Гостиная Гриффиндора.
Рона Уизли разбудил солнечный луч, нагло светивший ему в лицо и щекотавший в носу.
— А-а-апчхи! — Чихнул Рон и проснулся. Все еще спали, и вокруг была благословенная тишина. — Эх! — Рон окончательно проснулся и сладко потянулся. — Толи жизнь хороша, толи я мазохист…
Глава 24
Глупый возраст. Жарко, а чего хочется — пива или мороженого — непонятно
Утро. Гостиная Слизерина.
Блейз Забини попытался аккуратно и незаметно пробраться в свою комнату, а потом, зевая оттуда выйти, делая вид, что он, как порядочный мальчик, всю ночь проспал в своей кровати.
Не тут-то было, почти у самой двери Блейза засек Драко Малфой.
— Ну-ну, — Драко, ухмыльнувшись, прислонился к дверному косяку. — Как я вижу, близость ты нашел.
Блейз скрестил руки на груди.
— А чем еще может заниматься мужчина в самом расцвете лет в свободное от школьных уроков время?
Пауза… И хохот двух сизеринцев.
— Кстати, виват народу, — Блейз, отсмеявшись, обозрел окрестности гостиной.
— И тебе того же, Забини. — Кивнула Панси, не отрываясь от журнала.
Блейз плюхнулся в диван, ойкнул, резко подпрыгнул, вытащил булавку из попы и остался стоять, тихо ругаясь и ощупывая пострадавшее место.
Панси тихо хмыкнула.
Блейз только успел раскрыть рот, дабы разразиться тирадой на тему «бесчувственные и жестокие однокурсники — как с ними бороться?», как в гостиную влетел Снейп, с присущей ему стремительностью.
— Почему вы еще тут?! Построение через пять минут! Шагом марш на плац! — Вякнул Снейп и так же стремительно скрылся.
— Это грустно… — Пробормотал темноволосый слизеринец, пытаясь влезть в сапог.
— А если мы не пойдем туда? — Поинтересовался Нотт, в глазах которого плескалось отчаяние, связанное с неугомонной фантазией прапорщика Шматко.
Панси закрыла журнал и встала.
— Тогда, Нотт, под твоим портретом появится вторая дата.
Теодор задумался.
Построение.
— …Молчать! Или я сейчас буду зверствовать! — Шматко нахмуренным взором оглядел стройные ряды шести- и семикурсников. — Программа на сегодня не столь сложна, а даже довольно приятна…
— Для мазохистов, ага. — Шепнул Гарри на ухо Рону.
— …Начало дня у нас ознаменуется эстафетой, в полдень новобранцы пройдут дополнительную теоретическую и практическую подготовку, а нашим «старым воякам» разрешается уйти в увольнение! — Прапорщик расплылся в улыбке, как никогда ожидая ликующих воплей.
