В иное время Иван Кочуев тоже поспешил бы оскорбиться и надолго, но сейчас, когда нимфеи стали зажигать костры и в романтических отблесках пламени тела их женщин казались ещё более тёплыми и желанными — всё плохое быстро вытеснялось из сердца положительными эмоциями. Подъесаул вновь почувствовал приятное томление, ища взглядом свою новую знакомую. Да, да, ту самую, что ушла за обещанной манной и не вернулась. А кое-где уже едят…
— Сильно подозреваю, что она, наверное, заблудилась или заболталась с подружками. Но уж забыть-то про меня она не могла? У неё, между прочим, хороший вкус в сравнении с некоторыми, и в мужчинах она разбирается. По крайней мере, способна выделить лучшего! А если кто-то предпочитает общество обкуренного эльфа… — Высказав всё неизвестно кому, молодой казак выпрямился, потянулся и направился на поиски.
Свою Циветту он нашёл не сразу, она стояла у самой кромки воды, раскинув руки, запрокинув голову и наслаждаясь нежными прикосновениями ветерка к своему великолепному телу. Рядом на песке лежала одноразовая пластиковая тарелка с остывшей манной кашей, такая же пластмассовая ложечка торчала в ней, как Останкинская телебашня.
Вообще-то эту крупнокомковую детсадовскую бурду спокойно раздавали всем желающим из большого деревянного котла с черпаком в центре стойбища. Посуда «небесной влей» появлялась там же, тоже из ниоткуда. Котёл, как водится, не оскудевал, но Ивану, конечно, хотелось, чтобы нимфея сама угостила его, а она…
Она была слишком простодушна и легкомысленна, естественно, про всё забыла, сосредоточившись исключительно на том, что показалось ей на данный момент более приятным. А что могло быть более приятным, чем стоять, любуясь переходом вечера в ночь, тая под нескромными ласками ветерка и совсем не слыша сзади тихих шагов подкрадывающегося казака. Впоследствии Иван утверждал, что всего лишь хотел пошутить…
…Эльф и еврейка, сидя плечом к плечу под сосной, с разной скоростью ели кашу.
— Вполне сносная еда, легко усвояемая, низкокалорийная, идеально сбалансированная для любой диеты. Ещё мудрецы Востока неоднократно говорили: «Можно мечтать о тысяче изысканных блюд, но когда съешь большую миску каши — не думаешь больше ни о чём. Больше просто не лезет…»
— Ага, — вяло откликнулась Рахиль.
— Неудивительно, что эти нимфеи так хорошо выглядят. Весь день на свежем воздухе, загар, плавание, здоровый образ жизни. Помнится, ещё древние китайцы уверяли: «Живущий во дворце болеет чаще. Живущий на природе — реже, но скоропостижней…» — нравоучительно продолжил Миллавеллор.
— Угу, — медленно кивнула израильтянка.
— И самое главное в их диете — молоко! Вернее, его качество… Помните, когда великого Джавахарлала Неру держали в тюрьме целых пять лет, враги каждый день заводили ему в камеру козу, чтобы он мог её подоить и только этим утолить свой голод. Но лишь когда он вышел на свободу, они узнали, что это был козёл…
На этот раз вместо ответа госпожа Файнзильберминц молча щёлкнула предохранителем автомата, и умничающий эльф разом прервал чрезмерно откровенные философствования.
— Ша, я таки выскажусь, чтоб все точки стояли над «и», а на меня не возникали вопросы… Мне чихать, плевать и вконец фиолетово всё, чем там занимается этот русский мальчик с мыслями ниже пояса. То он лепит из себя казака в поисках православного Рая, то прячется по кустам с голой девицей, бросив тех, кому он действительно дорог… Ой, я сама понимаю, как это глупо звучит! Пусть идёт куда хочет, с кем хочет и за тем, что им обоим хочется. Я ему кто? Я ему сплошное никто! Но мне таки, может быть, иногда его жалко?! — Рахиль окончательно запуталась, сбилась и замолчала. Миллавеллор не прерывал её исповедь даже вздохом. Потом погладил её по голове и тихо сказал:
— Лю Синь писал: «Если чьё-то имя согревает твоё сердце, не ищи этому причины, объяснения или названия. Прими происходящее как данность и крепче сомкни уста…»
— Что я и делаю, — кисло согласилась всхлипнувшая еврейка, а мгновением позже она уже горько рыдала на плече у обалдевшего эльфа под равнодушными взглядами фланирующих мимо нимфей…
Может быть, Миллавеллор и был законченным наркоманом, самозваным претендентом на трон, болтуном и начитанным пустобрёхом, но в его эльфийской душе проснулись не тронутые доселе отеческие струнки. Он успокаивающе похлопывал бедную девушку по спине, а сам изо всех сил вытягивал тощую шею, дабы узреть наконец, куда подевался этот клятый подъесаул, дабы сказать ему: «Смотри, до чего ты довёл это невинное дитя с автоматической винтовкой „галил“…» И чтобы казак Кочуев пристыженно опустил голову, горько покаялся, а потом на глазах у всех два возлюбленных сердца соединились.
Увы, до этого дело не дошло… Бурные слёзы бывшей военнослужащей были прерваны истошным девичьим визгом! Обнажённые нарциссоманы удивлённо повернули головы к озеру…
— Кто-то испугал нимфею, — упавшим голосом объявил эльф. Его худшие предположения подтвердились, поскольку почти в ту же минуту раздался яростный рёв дикого зверя!
— Таки похоже на смесь льва, медведя и носорога, — нехотя вытерла слёзы Рахиль. — А почему никто не прячется?
— Им нечего бояться своих. Это рёв нимфеи, я же говорил, от испуга они становятся сущими демонами!
— Значит, это не в фигуральном смысле? А Ваня-то и не знает…
— Боюсь, что уже знает…
— Таки, мамочка-а, ой… — въехала наконец-то догадливая израильтянка. Но надо отдать ей должное — время на размышления, стенания, обмороки и прочие женские глупости она тратить не стала. Нет, горбоносая героиня нашего романа вскочила на ноги, мигом оправила форму и, перехватив «галил» в положение «стрельба от пояса», ринулась вперёд. Высокомерные нимфеи старательно уступали ей дорогу, особенно после того, как она буквально сбила двоих головой в пузо. Рёв или рык продолжался, не усложняя поиски направления, но, когда запыхавшаяся Рахиль выскочила на злополучный берег, её глазам предстала ужасающая картина…
Прямо на песке, у очень одинокой сосны, в ярости металась женоподобная тварь с дикообразовыми иглами на хребте и оскаленной мордой самой уродливой макаки на свете! В её красных глазах горела жажда крови, когти врылись в песок, а между мускулистых лап потерянно валялась новенькая казачья фуражка с ярко-жёлтым околышем…
— Ваня?! — плаксиво выдавила бедняжка и почти без чувств осела наземь.
Беснующееся чудовище уставилось на неё пылающим взглядом…
— Ванечка, это вы или это таки вас съело?
В ответ раздался всё тот же ужасающий рёв! Капли жёлтой слюны, шипя, почти долетели до убитой горем еврейской военнослужащей.
— И что, вы в меня плюнули как ответ? Тогда не надо брызг, я всё понимаю. Если вы уже — оно, то это уже и не вы, так?! А если оно вас ещё и съело… Что, конкретно, вряд ли, ибо одновременно проглотить целого казака, с усами, шашкой, сапогами всмятку и прочим — трудно. Я уж не говорю о нагрузке на желудок и количестве холестерина… Отсюда рабочий вывод — а эту тварь таки можно застрелить!
— Рахиль, не вздумай, — раздалось откуда-то с ночных небес.
— Ну, хотя бы попробовать… пару пулек?
— Не вздумай, я тебе говорю!
Девушка шмыгнула носом, осторожно встала и, по-прежнему держа чудовище на мушке, деловито уточнила:
— Тогда сначала колитесь, где вы тут есть?
— Глазоньки разуй, — посоветовал казак. — На дереве я, выше… ещё выше… вот! Только не надо глупых вопросов, типа — чего я там делаю, а не отнимаю ли орешки у белочки и не ищу ли сухое дупло на ночь?!
— Как скажете, Ваня… Я уже вся счастлива от того, что вы в основном живы. А вон та держиморда, видимо, та самая… крыса?
— Циветта! — обиженно поправил молодой человек, пытаясь поудобнее устроиться на сосне. Как он вообще взлетел на это здоровенное дерево, доподлинно неизвестно, самые низкие сучья торчали на высоте трёх метров.
Рахиль хотела ещё что-то спросить или высказаться по теме, но чудовище опять на что-то среагировало, нервно прыгнув в её сторону. К месту драматических событий меж тем неспешно стягивался народ. Любопытствующие нимфеи даже несколько опередили спешащего Миллавеллора, когда наконец произошло то, что не могло не произойти…
— Отвали, кудряшка! Я же тебе не подъесаул молоденький, на меня охмурёж титьками не действует, ещё один такой жест зубами и… — Бывшая военнослужащая честно произвела предупредительный выстрел вверх.
— Не-э-эт!!! — На её плечах повис бледный, запыхавшийся эльф, но было поздно…
О том, что религиозные фанатики всего мира упорно лезут к нам духовно спасать Россию! Господи, что мы им сделали?!
Собственно, ничего неожиданного не произошло. Скорее, наоборот, произошло именно то, чего ожидал поднаторевший в изгнаниях куряка-философ с заострёнными ушами. Нимфеи-натуралы никогда не видели автомата в действии, и грохот выстрела был для их ранимой психики примерно таким же шоком, как для ацтеков гром пушек Кортеса или Писсаро. Результат предугадать несложно — аборигены испугались! Сработала цепная реакция, стадный инстинкт, чувство локтя, и… меньше чем за минуту вокруг Рахили с Миллавеллором встала целая толпа агрессивно настроенных чудовищ, от чьего ужасающего рёва уже просто закладывало уши.
