– Отлично. Тогда подведем итоги. Эй, красотка!
После первой кружки капитан перестал смотреть на нас взглядом узника пыточной камеры. После второй мы с ним помирились. После третьей он, краснея как гимназистка, сделал неуклюжую попытку поцеловать Глори руку. Попытка успехом не увенчалась. Четвертой кружки, несмотря на робкие надежды моряка, не последовало.
Окончательные условия договора были следующими: всю нашу компанию из трех людей и трех животных доставляют в местечко под названием Миклошев Гай, откуда, по прикидкам капитана, до океана «всего» дней десять. Верхом. За все про все мы платили шестьдесят восемь с половиной роблоров, но это включало в себя корм для драконозавров, его закупку и погрузку.
– Договорились! – моряк пожал мне руку и потянулся к деньгам, но Бон быстро прикрыл монеты ладонью.
– Еще один момент. Половину денег вы получаете, как только мы отойдем от берега, а вторую – как только на горизонте покажется упомянутый Гай.
У парня совсем неплохо варила голова, и он сразу смекнул, что уговор уговором, но заплати этому морскому волку сейчас, и искать его придется долго, кропотливо и, скорее всего, безуспешно.
Еще немного помявшись, К’ров вновь стиснул мою ладонь:
– Лады, загружайтесь сегодня, часов в восемь. Судно называется «Любимец волн», его вам в порту всякий укажет. А мне пора: нужно еще собрать команду и распорядиться о корме для ваших зверей.
С тем мы и распрощались.
Действительно, найти барку не составило особого труда. Нас уже ждали человек шесть голоногих матросов с повязанными пестрыми косынками головами и рожами висельников. Они споро разместили наш багаж, а драконозавров, не обращая внимания на их протесты, поместили в сооруженное для них в трюме стойло. К’ров получил обещанную половину денег, дважды их пересчитал, немного поскулил по поводу того, что полроблора вошли в сумму «после», и махнул рукой. «Любимец волн» поднял паруса.
– Кстати, капитан, а почему мы отправляемся на ночь глядя? – поинтересовалась Глори.
– Портовая пошлина, – пояснил тот. – Если бы мы подняли якоря утром, то пришлось бы заплатить еще за день. А сейчас простите, у меня дела. Господин Оли покажет вам вашу каюту.
Господином Оли оказался плешивый колченогий старпом, и господином его можно было назвать только с большого перепоя.
– Вы уж простите, но наш «Любимец» не предназначен для перевозки пассажиров, – прогнусавил он. – Так что в вашем распоряжении только наша с капитаном каюта на полубаке. Ваши вещи туда уже перенесли. Приятного вам плаванья!
– Вот тебе раз! Знаю я эти капитанские каюты: полметра в высоту, метр в ширину, и два в длину! – с досадой проворчал я. – Знаешь что, Глори, ты располагайся в ней, а мы уж как-нибудь устроимся в кубрике с командой.
– Где?! – Бон скорчил такую физиономию, будто в рот ему налили изрядную порцию чего-то горького. – Да там же вонь, грязь, теснотища и, на сто процентов, целые полчища клопов, тараканов и невесть еще какой гадости! Я уж лучше устроюсь прямо на палубе… – тут он хитро стрельнул глазами по девушке и, как бы между прочем, добавил:
– Хотя там довольно холодно ночью, да и брызги летят…
– И думать забудь, – тут же попалась на крючок она. – Поместимся как-нибудь все втроем, авось плаванье не кругосветное.
– Кстати, Глори, что-то мне не нравится, что без нашего ведома кто-то переносил вещи, – неожиданно пришло в голову мне. – А если эти самые матросы в них порылись?
Девушка хитро усмехнулась:
– Ну, ничего ценного они бы там все равно не нашли, даже если бы я и дала им такую возможность. А если серьезно, то перед отплытием я упаковала все деньги в два мешочка. Один находится в седельной сумке Лаки, а другой – Изверга. Там они сохранятся надежнее, чем в подвалах нашего общего знакомого Фила.
– Пусть меня покусает бешеный волк! Ты что, так-таки никогда ничего не забываешь?
– Ну, я с детства отличалась хорошей памятью и умением планировать на час вперед, – скромно ответила Глори, но в голосе ее чувствовалась некоторая толика гордости.
– Все это конечно замечательно, друзья мои, но у меня актуальный вопрос: как насчет ужина?
Это, естественно, был Бон, хронометр-желудок которого за все время нашего знакомства еще ни разу не дал сбоя.
– Забыла! – неожиданно простонала девушка. Мы вскочили и на перебой стали вспоминать:
– Еду взяли?
– Есть. А запас веревок?
– Самые крепкие. Вот факелы…
– Лично покупал. А как насчет…
– Как же я могла об этом забыть? – посмотрев на наши озабоченные физиономии, девушка вдруг заразительно рассмеялась. – Бедные мои мальчики! В этой суете я совершенно выпустила из головы, что мы так и не поужинали!
Бедные мальчики переглянулись, и только потом, когда до них дошло, каюта потонула во взрыве хохота.
– Да, совсем забыла об ужине, – вытерев набежавшие слезы, подтвердила Глори и, лукаво подмигнув, добавила: – Но только об этом!..
После ужина случился небольшой переполох. Отведенная нам каюта вполне оправдала мрачные предчувствия Бона: в ней с трудом умещались стол, два стула, сундук и две узкие койки. Для третьего старпом притащил съемный матросский гамак. И вот мы с Боном затеяли перепалку, суть которой сводилась к одному: Глори должна лечь на койку, как и один из нас, а другой расположится в гамаке. Каждый пренепременно желал уступить кровать другому. Бон, естественно, из желания пустить нашей спутнице пыль в глаза, а я… вообще-то, кто его знает?
Так бы мы и проспорили всю ночь, но наша малышка после пяти минут споров развела нас в разные стороны и безапелляционным голосом заявила:
– Так, хватит ломать комедию! Я лягу в гамак, а вы, спорщики…
– Но… – полез было Бон, однако Глори прожгла его взглядом, и парень тут же заткнулся. Правда, судя по тому виду, с которым он уселся на койку, можно было подумать, что вместо шерстяного одеяла ее покрывают раскаленные угли.
– Но, послушай…– попытался протестовать и я.
– Точка! – рявкнула девушка и, забравшись в гамак, сладко зевнула: – Спокойной ночи, мальчики.
Не успели мы и рта открыть, как она прикрутила фитиль чадившей на столе масляной лампы, и каюта погрузилась во мрак.
Кое-как стащив сапоги и отстегнув меч, я повесил его вместе с уже снятой курткой на спинку кровати. Потом растянулся на своем ложе (естественно, тут же упершись ногами в стенку) и закрыл глаза. Бон уже сладко похрапывал, из гамака не доносилось ни звука, но ко мне сон не шел. Я лежал и думал, думал обо всем на свете. Но больше всего меня занимали Спящие Дубравы, к которым мы неумолимо приближались. Что-то ждет нас там?..
Из раздумий меня вывел шепот:
– Сэд, ты не спишь?
– Гло…
– Тихо. Я… в общем, в этом гамаке так неудобно…
Я и глазом моргнуть не успел, как девушка улеглась рядом со мной (мне пришлось до предела вжаться в стену) и положила голову мне на руку. Так прошло около получаса, наконец, по ровному дыханию я понял, что принцесса уснула. Тогда я аккуратно переложил ее головку со своей порядком затекшей руки на подушку, а сам перебрался в гамак. Спать. И можете считать меня придурком!
Мы были грубо разбужены доносившимися с палубы криками и гвалтом. Наспех одевшись и мало-мальски приведя себя в порядок, наша троица выскочила из каюты. Вся команда кроме рулевого, улюлюкая и жестикулируя, столпилась на полубаке. Из-за спин мне было плохо видно, но по-моему, центром столпотворения был капитан К’ров. В волосатой лапище он сжимал нечто, напоминающее огромную мягкую игрушку, набитую ватой. Оным предметом морской волк время от времени энергично потрясал, вызывая новые приступы оживления в личном составе «Любимца».
Как обычно в таких ситуациях, в качестве тарана наша троица единогласно выбрала меня. Мне, впрочем, тоже было любопытно, так что локтями я работал с удвоенным энтузиазмом. Без особой охоты матросы расступились.
– Что здесь происходит, капитан? – поинтересовалась Глори.
– А, утро доброе, сударыня. Вот, полюбуйтесь-ка, что обнаружили сегодня утром ребята, когда отправились кормить ваших зверюшек!
С этими словами К’ров вновь вскинул руку вверх в преторианском салюте. Эге, я был неправ. Никакая это была не игрушка. Капитан «Любимца» держал за шиворот самого настоящего горного гнома.
Как и полагалось, гном оказался длиннобородым субъектом около метра ростом, облаченным в серо-зеленые одежды и высокий остроконечный колпак-капюшон того же цвета.
– Последний раз спрашиваю, сморчок сушеный: что ты делал в моем трюме?! – от вопля капитана воздух кругом завибрировал, а несчастный пленник закачался взад-вперед, как гигантский маятник.
Гном попытался освободиться от железной хватки и, убедившись, что это невозможно, вздохнул:
– Клянусь мамой, мирно спал, никому не желая вреда.
– Да мне плевать, спал ты или бодрствовал! – неистовствовал К’ров. – Как ты там очутился?!
