Он, как говорят, надул губы, сложил руки на груди и, сердито топая, ушел за прилавок. Там он поставил на стол большую картонную коробку с аптечными покупками Демьяна. В тишине слышалось шуршание перекладываемых упаковок с таблетками, хруст блистеров, треск витаминок «Це» в пластиковых пузырьках и обиженное сопение Бруно.
– Прости братишка, – начал Демьян, – дело в том, что мы пока еще официально не признаны лекарями кардинала Амбуаза и тем более короля. Мы просто открываем аптеку. Нас могут обвинить в мошенничестве.
– Но ты же сам сказал, что ты лекарь его преосвященства, как только начались серьезные терки со сборщиком налогов.
«Да, черт побери, так оно и было», – с досадой подумал Демьян.
– Ладно, Бруно, не кисни на радуге зависни. Было такое, говорил, – примирительно сказал Демьян, – дело в том, что мы теперь по уши в долгах, что там, – он показал на дверь, выходящую в двадцать первый век, – что здесь во временах мрачного средневековья.
– Но ведь Библия Гутенберга все окупит!
Он не стал посвящать Бруно в свои тревожные размышления по поводу Семы-молотка, лишь подумал про себя.
«Я когда-нибудь точно свихнусь от всего».
– Окупит-то окупит…, – неопределенно пробормотал Демьян, – не все так просто. Даже закупка лекарств не такое простое дело, как оказалось. Возможно, нам придется открывать для прикрытия аптечный пункт в нашем городе и осуществлять фиктивную деятельность по закупке лекарств, чтобы их на самом деле продавать здесь. Получать местную валюту, покупать артефакты здесь, чтобы продавать их там, – Демьян снова показал на дверь, выходящую в современность.
Но свихнуться в тот же момент ему помешал стук в дверь.
Друзья переглянулись.
– Это кого еще принесло? – спросил Демьян.
Но Бруно в ответ пожал плечами.
– Ты, это, давай-ка скройся, – ответил он, – вид у тебя не совсем средневековый. Один раз мы уже попали в переплет, когда наши шузы не понравились этому больному фанатику Томазо.
Демьян кивнул и взял рюкзак с вещами.
– Хорошо. Я наверх, переоденусь, а ты посмотри, кого нелегкая принесла, – с этими словами он поднялся по лестнице на второй этаж.
За дверью стоял мальчуган лет десяти. В руках он держал внушительную склянку с желтой жидкостью.
– Тебе чего? – спросил Бруно.
Паренек переменился с ноги на ногу.
– Месье меня прислал сеньор Огюст Де Фабри.
Бруно вопросительно уставился на мальчишку.
– Он прислал вам свою мочу, чтобы вы определили причину его acedia. [22] Не кроются ли в этом козни полуденного беса?
Бруно кашлянул для важности, чуть посторонился от большой склянки с мочой.
– Ты можешь более конкретные симптомы назвать?
– Он жаловался на меланхолию и вялость.
Мальчик, чуть понизил голос, обернулся по сторонам и продолжая зашептал.
– Он не испытывал благоговейного рвения свойственного ему на утренней молитве. А уж днем пополудни подвергся искушению бесом полуденным, о коем говорится в 90 псалме, и о чем говорил Иоанн Кассиан. Вот и прислал вам мочу, для установления причины сей меланхолии. Раньше ему помогал доктор Франсуа де Лорм, но поговаривают, что его прибрал в свои справедливые руки преподобный Томазо, храни Господь Святую католическую церковь и нашего святейшего папу. Доктор говорил, что меланхолия есть болезнь души. А душа, сеньор, как известно подвержена влиянию светлой воли Бога или грязным помыслам Сатаны. Мой господин беспокоится о своей душе.
Бруно помотал головой из стороны в сторону и жалобно посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж.
– Моча и Душа… Старина Фрейд отдыхает. Вот что! Давай заходи и расскажи-ка все поподробнее. Тут понимаешь дело такое, психология человека очень тонкая вещь. С ней нельзя вот так навскидку во всем разобраться.
Мальчик прошел, осторожно неся на вытянутых руках склянку. Потом аккуратно присел на предложенный ему табурет.
– Ну вот и хорошо, – сказал Бруно, – а теперь давай по порядку. Как давно у твоего господина накатил депресняк?
Мальчик виновато моргнул глазами и непонимающе посмотрел на Бруно.
– Ну, когда у него началась эта меланхолия или, как ты сказал, бес полуденный в него вселился?
Мальчуган поставил на прилавок склянку и испуганно перекрестился.
– О двух днях, как уже, сеньор.
– Та-а-к. И в чем это проявляется? Я имею ввиду симптоматика.
Мальчик снова виновато моргнул, но ответил.
– Он не может отдаться всей душой и сердцем молитве.
– Вот проблема! – крякнул досадливо Бруно, – хм, тут вот что важно, щегол, необходимо, как бы проследить клиническую историю недуга, поразившего твоего господина. Так сказать, развитие. Другими словами, перенять пациента от одного специалиста к другому.
Мальчик на всякий случай кивнул головой.
– Что в таких случаях говорил предыдущий наш коллега Франсуа де Лорм?
– Ну, он по вкусу мочи определял ее сладость, которая влияет на пары черной желчи, что поднимаются к мозгу, тем самым затемняют сознание.
– Нет, парень, в нашей поликлинике так уже не делают, – поспешно заговорил Бруно, – анализ на сахар и оксалаты мы определяем сегодня другими способами, более техничными и точными.
Он аккуратно на всякий случай, отодвинул указательным пальцем от себя склянку и снова бросил вопросительный взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж.
– Я уже по цвету вижу, что у твоего господина небольшое депрессивное расстройство, вызванное неудовлетворенностью полуденного беса. Твоему боссу нужно просто хорошо выспаться, выпить от души, повеселится. Сходить куда-нибудь потусить, принять чего-нибудь. Я как-то клубился пару дней, закинулся таблетками, да так, что мне казалось, два дня в космосе летел навстречу к звездам…
У мальчугана заблестели благоговейно глаза.
– Это как к Богу, к нашему Спасителю, смею спросить сеньор?
– Да чувак, к нему самому. Летел, вокруг звезды, чувство…, – Бруно повращал указательными пальцами, подбирая слова, – такой ангельской легкости и, знаешь, кажется, видел его лик, вот так, как сейчас тебя! Я уже хотел протянуть руку, нет палец, как картине этого, как его там, Малевича, и коснуться его пальца.
– О, сеньор! – воскликнул восторженный паренек, – у вас было божественное видение!
На его глазах выступили слезы.
– Да, да оно самое, а ведь у меня была в тот момент тоже непруха и настроение ни к черту, ни к дьяволу…
Мальчик поспешно перекрестился.
– Я к тому, что вот бывает так, – продолжал разглагольствовать Бруно.
Сверху по лестнице спустился Демьян. Он подошел вплотную к Бруно, с силой сжал его плечо и тихо процедил сквозь зубы.
– Иди, займись чем-нибудь.
– Ну, вот опять…, – начало было Бруно, но увидев грозный вид друга, встал и со вздохом ушёл к столу с ретортами и склянками.
– Я так понял у твоего господина меланхолия и плохое настроение.
Мальчик утвердительно кивнул головой. Демьян прошел коробке, достал пузырек с настойкой элеутерококка, немного подумал, добавил биологически активные добавки с L-карнитином и пачку с комплексом витаминов.
– Пересыпь таблетки в пакетики из бумаги, – сказал он Бруно.
Но не успел он протянуть руку, как в дверь постучали, и в помещение вошла старуха. Где-то Демьян ее уже видел, но не мог припомнить. Зато, похоже, ее вспомнил Бруно. Он, беспардонно, не говоря ни слова, оттер своего друга от прилавка.
– Сударыня, чем могу служить?
– Ох, сеньор! – запричитала беззубым ртом старуха, – наша единственная кровиночка, наша радость, украшение всей улицы пекарей, Анна, дочь пекаря главного мастера Жанна Хромца, помогая на кухне, обварила кипятком локоть. По лицу старухи текли слезы, которые она вытирала подолом грязного холщового передника.
– Ах, беда, беда какая! – начал суетится Бруно, – так, сударыня, не извольте беспокоиться, вам поможет супергерой первой медицинской помощи Бруно, к вашим услугам.
