23: 27. Где-то в коридорах пятого этажа.
— Гарри, ты можешь мне объяснить, куда мы идем и зачем?
— Если Гермиона была права… А она всегда права, то нам нужно на склад боеприпасов.
— Гарри! Я ничего не понимаю!
— Джинни, говори тише и не размахивай руками, нас может кто-то увидеть.
…
— Джинни, не дуйся! Нас нужно на склад, ибо у нас ответственная самогонческая миссия!
— Ого, какой важный! Самогонческая миссия, как ты говоришь, сейчас у Рона с Лавандой.
— И у них тоже. Т-с-с. Мы почти пришли.
— Слушай ты! Если ты мне сейчас же не скажешь, на кой фиг нам на склад, то я тебя укушу!
— Кусай.
— Р-р-р. Подлец.
— Хех. Алохомора. Джинни, ищи противогазы!
— Я переживаю за твое психическое состояние. Очень.
— Не надо. Лучше ищи противогазы.
— Логическая задачка. Противогазы плюс самогон равно… Кто-то из нас точно псих.
— Тише! Я нашел!
— Ну! А теперь что? Говори, говорю!
— А теперь следи за моими движениями! Мы аккуратно отцепляем у противогазов вот эту жестяную штучку цвета хаки и забираем с собой! Нам нужно штук пять. Теперь объясняю: эта фиговина называется «фильтрующий элемент». Внутри там такой черный порошок, которым мы будем чистить наш получившийся напиток, дабы он был профильтрован. А потом мы его будем пить и да будет нам счастье.
— О, ужас. Я даже знаю, КТО до этого мог додуматься. Наш местный гигант мысли и отец русской демократии, ага.
— А еще особа, приближенная к императору! Хех, ты права. Держи ножик…
А в это время, лежа в своей спальне мальчиков седьмого курса и засыпая, Рон Уизли внезапно подумал, что он что-то забыл. Рон отмахнулся от назойливой мысли и решил подумать об этом завтра.
Десятый день армейского режима.
Из дневника неизвестного шестикурсника:
«… Были стрельбища. Наконец-то выдали настоящие патроны. Мимо пролетал косяк гусей. Кто-то сказал, что это хорошие мишени. Пришлось думать, куда девать столько мяса. Джош и Кристиан из Слизерина ушли в самоволку в Хогсмид. Деньги, вырученные за гусей, пропили всеми факультетами. За упокой гусиных душ! Пусть тушенка им будет пухом!..»
Северус Снейп проснулся с весьма странным чувством. Внезапно ему показалось, что он находится в Шотландии, у дядюшки Бо, троюродного брата дочери внебрачного соседа друга однокурсника кого-то из родственников. То есть все давно забыли, кем приходится дядюшка Бо семейству Снейпов, но навещали его регулярно, благо добродушный усатый дядюшка очень любил принимать гостей.
Опустив ноги в уютные тапочки, Северус сварил себе кофе и стал размышлять о внезапно нахлынувшем воспоминании детства. Неожиданная улыбка появилась на лице зельедела — он вспомнил, как он, пятилетний молокосос был взят на рыбалку. Ему даже доверили нести удочки, поэтому маленький Сев вышагивал вдоль озера, раздуваясь от гордости. Или как дядюшка, заговорчески улыбаясь, показывал Северусу свою гордость — аппарат для приготовления виски, или когда…
Стоп!
От внезапной догадки Северус Снейп подпрыгнул на стуле и разлил кофе на мантию. Виски! Вот что напомнило ему дом в Шотландии и дядюшку Бо! Этот запах ни с чем не перепутать, особенно зельеделу со стажем.
Грозно сдвинув брови, декан Слизерина поднялся из-за стола.
Теперь он был уверен.
В Хогвартсе варили самогон.
Десятью минутами позже. Коридоры первого этажа.
— Интересно девки пляшут, как говорит один мой хороший знакомый… — Пробормотал прапорщик Шматко, принюхиваясь. Ему, упаси Боже, не вспоминалась никакая Шотландия со своим шотландским виски. Ему вспоминалась та, кого умом не понять и аршином общим не измерить. Родина…
За полчаса до этого:
— А-а-а! — Закричал Рон, проснувшись. — Ахтунг!
«Не забудьте поставить чары, блокирующие запах… Гермиона, я тебя умоляю… Мы же не идиоты…»
Вспоминая вчерашнее наставление, Рон, в лучших традициях героя фильма «Двенадцать стульев» подумал, что его будут бить. Может быть, даже ногами.
Письмо, пришедшее Драко Малфою в восемь часов утра:
«Эдуард!
Приходи сегодня на птичий рынок, я продам тебе хомячка. Породистого. Правда, он немного хромает, но остальные две ноги нормальные. Ночью он икает (но тихо), а иногда теряет сознание, особенно если его не покупают. Любимое блюдо хомячка — гоголь-моголь. Но будь осторожен! Ему нужен уход! Утром — летний душ, вечером — горячая ванна.
Удачи, жду!»
Пока бедный Драко безуспешно стряхивал остатки сна, пытаясь разобраться в проклятом письме, к нему в комнату, зевая, зашел встрепанный Блейз.
— Забини, я похож на психа? — Блондин повернулся к другу, все еще сжимая в руках пергамент.
— Угу… — Пробормотал Забини, пытаясь подавить громадный зевок. — Иногда. — Поспешно добавил Блейз, увидев выражение лица Малфоя.
— Бред! Какой-то чертовый идиот прислал мне письмо про чертового хомяка! Причем в письме полнейший бред! И меня там назвали Эдуардом! — Бушевал Драко, яростно жестикулируя бумагой, которая может стерпеть все.
— Про хомяка? Эдуардом? — Блейз, потира кулаком глаз, вдруг застыл. — Драко… — Мягко начал брюнет. — Дай-ка. Дай-ка мне сюда письмо. О-о-о, ты знаешь, а ведь это мне…
Малфой поднял взгляд на друга. Ничего хорошего в таком взгляде не было.
— Понимаешь, это Полумна… Хм… Она придумала шифр, на котором мы будем переписываться, и решила, наверное, для пущей конспирации прислать письмо тебе… — Конец фразы Блейз прокричал уже на лестнице, ловко увернувшись от пролетевшей мимо лампы.
Письмо, отправленное Деннисом Криви своему брату Колину.
«Здравствуй, мой бедный и несчастный братец! Увидел вчера я твою замученную рожу, поэтому могу по блату поставить тебе любую песенку, для повышения твоего бойцовского духа!? Хе-хе? Заказывай».
Письмо, оправленное Колином Криви своему брату Деннису:
«Ты посмотри на него, хорошо устроился! До сих пор не понимаю, как тебя взяли ди-джеем всея Хогвартси.? Но блат — это хорошо, даа… поэтому вот — SOPOR AETERNUS 1994 Ich tote mich jedesmal aufs Neue, doch ich bin unsterblich, und ich erstehe wieder auf; in einer Vision des Untergangs (это так альбом называецца). Что-нибудь из этого альбомчика поставь, будь добр?»
Письмо, отправленное Деннисом Криви своему брату Колину.
«Пока читал названия альбома — вызвал дух Салазара Слизерина. Теперь думай, как его обратно загнать?».[19]
В гостиной Грифиндора было тихо.
Было феноменально, просто невероятно тихо.
Все в напряжении расселись по стульям и креслам, устремив взгляд на портретный проем.
И тишина…
Наконец, тихонько скрипнув, портрет приоткрылся. Гарри и Рон сбросили мантию-невидимку, с великой осторожностью водружая на пол Агрегат.
Все гриффиндорцы облегченно вздохнули.
— Фух! — Гермиона ткнула Рона в плечо. Тот болезненно поморщился. — Рональд Уизли! Учти, моя первая седина будет из-за тебя!
— Вроде обошлось, — успокаивающе произнес Гарри. — Чуть Снейп не засек, зараза. Но мы от него умотали. — Гарри издал короткий смешок. — Что делать, будем продолжать уже здесь. Как ты там говорил, Рон, про бродячий цирк?
— Да, все правильно, — кивнул Симус. — Тайный Союз Меча и Орала! Живыми мы им не сдадимся!
Самогонщики, вспомнив отличнейшую комедию, посмотренную накануне, захихикали.
— А когда же мы уже, так сказать, будем пожинать плоды наших трудов? — Протиснулась Джинни и встала рядом с Гарри. Тот рассеяно приобнял ее за талию.
— О-о-о… — улыбнулся Рон. — Сегодня. Вечером. О, да.
Через два часа. Запретный лес. Два «дизертира»
— Лава-а-анда! Это глупо! — Протянула Парвати, отцепляя колючку с брюк.
— Еще немного. Нам тоже дали ответственное задание! — Улыбнулась мисс Браун и наклонилась, чтобы сорвать ярко-розовый цветок.
Парвати надула губы. — Между прочим, это незаконно. Нам запрещено покидать территорию Хогвартса!
Лаванда отмахнулась. — Подруга, я тебя умоляю! Мы уже и так столько всего незаконного делаем, что наш небольшой побег — это капля в море.
Такое объяснение Парвати не понравилось еще больше.
— Здесь страшные звери! — Пискнула девушка.
— Конкретно здесь — нет. — Методично отвечала Лав. — Нам на Западную Опушку, там солнечно и красиво.
— Я чувствую себя Красной Шапочкой.
Лаванда хихикнула.
— А вот теперь мы пришли! — Сообщила Лаванда через десять минут пути через кусты. — Правда, красота? Очаровательная полянка! А ягод здесь сколько!
— Ну и? — Закатила глаза Парвати. — За ягодками пришли?
Лаванда кивнула и ответила совершенно серьезно. — Именно. Как выразился *томный вздох* Рон, дабы у нас получилось «чистое божоле».
Парвати фыркнула.
