– Ингвиночка, похоже, Локи сыграл с нами злую шутку, – проговорил Сеня, поворачиваясь к своей вожделенной льдине. – Есть тут поблизости еще одна справочная типа Хрюмира, которая даст координаты дверей в Свартальхейм?
– Если и знает кто-нибудь в Митгарде путь в Свартальхейм, благородный Робинсен, то мне об этом ничего не известно, – грустно покачала головой Ингвина. – Только асы знают все дороги, ведущие туда. Смертным сии пути неведомы. Да и Хрюмир вряд ли знал дорогу к черным эльфам.
– Все, блин, доигрались! – истерично завопил в ответ на такое откровение воительницы Андрюша Попов и саданул по стенке с сушеными травами своей дубинкой. – Да чтоб они все провалились, скоты проклятые!
Сразу после этих слов где-то под каменным полом раздался жуткий скрежет. Я просто онемел от ожидания того, что нам еще принесет новый взрыв неконтролируемых поповских эмоций, и тут случилось невероятное. Пол под Ваней Жомовым будто испарился, и двухметровый гигант рухнул куда-то вниз. После этого наступила гробовая тишина. На секунду все оцепенели, а затем бросились к квадратному провалу.
– Ванечка, ты жив? – испуганно позвал друга Андрей, глядя вниз, в непроглядную темноту пролома.
– Все, Поп, ты попал, – раздался откуда-то со дна приглушенный голос Ивана. – Как только выберусь отсюда, язык тебе вырву и сожрать заставлю!
– Ну и слава богу, – облегченно вздохнул Андрей и вытер рукавом пот со лба.
Жомову одновременно и здорово подфартило – яма оказалась неглубокой, и крупно не повезло – Андрюшины молитвы к его погружению на глубину никакого отношения не имели. Нет, конечно, вполне могло быть, что кто-то где-то после слов Попова и в самом деле провалился сквозь землю, но Ивана вниз опустил вполне приземленный механизм, отодвинувший створку люка, на котором Жомов стоял. Андрюша просто случайно угодил дубинкой по нужному колышку в стене, и автоматика черных эльфов сработала безотказно. Так что повода отрезать Попову язык Ваня лишился. Впрочем, это не означало того, что Жомов не собирался, например, начистить Андрюше харю за свое внезапное падение в могилу.
Ваня прекрасно видел над собой озабоченные физиономии друзей и удивленно-любопытное личико Ингвины, ничего не знавшей о принципах действия механики, зато окончательно уверовавшей в магические способности Попова. Однако Жомова это беспокоило мало. Поскольку на почти четырехметровой глубине он не мог рассмотреть даже пальцы собственной руки. Если, конечно, не подносил их к самому носу! Жомов, конечно, не боялся никого и ничего, если видел противника. А тут, в кромешной темноте, к нему мог подобраться кто угодно и, звезданув чем-нибудь по буйной головушке, что-нибудь отобрать. Например, табельное оружие. От одной только кощунственной мысли об этом Ваня пришел в несказанное бешенство.
– Чего вы там торчите, как бабушки в окошке? – возмутился он. – Изобретите мне какой-нибудь фонарик, что ли. Или Горыныча вниз спустите. А то тут не видно ни хрена!
Горыныч служить лампочкой категорически отказался, поэтому пришлось Рабиновичу делать из соснового полена факел. Правда, для передачи этого сигнального средства терпящему бедствие другу Сеня не придумал ничего умней, чем сбросить факел на голову Ивану, чем вызвал у погребенного заживо новую бурю возмущения.
– Вы что там, сговорились все, что ли? – заорал Жомов, когда древко факела стукнуло его прямо по маковке. – Угробить меня решили? Ну уж тогда постарайтесь сделать так, чтобы я не вылез. Иначе крыши вам слегка отрихтую.
Впрочем, гнев Ивана улетучился так же быстро, как и появился. Он и так был парнем отходчивым. Бывало, набьет кому-нибудь в баре морду, а затем сам же своего недавнего врага в вытрезвитель доставит, чтобы отоспался и в нормальном виде к семье пошел. Ну а уж если Жомов до своих врагов сразу добраться не мог, то тут же успокаивался, откладывая месть до подходящего случаю настроения. Рабинович с Поповым это знали. Поэтому, хоть и извинялись для приличия, страха перед гневом омоновца никакого не испытывали.
– Ну что, Ваня, теперь у тебя глазки прорезались? – иронично поинтересовался Сеня, опускаясь перед дырой в подземелье на колени и заглядывая внутрь. – Интересно, от чего? От света факела или от удара по башке? Кстати, тыковка твоя здорово звучит. Надо будет посоветовать фанам на стадионе ее вместо барабана использовать.
– Да пошел ты постовым на перекресток, – беззлобно буркнул Жомов и, высоко подняв факел над головой, осмотрелся.
Прямо перед ним начинался коридор, уходящий куда-то в глубь скалы. Проход был вытесан прямо в горной породе и довольно хорошо обработан. Пол был идеально ровным и, к удивлению Вани, по нему проходили самые настоящие рельсы узкоколейки. Слегка пригнувшись, поскольку свод коридора как раз доставал до маковки омоновца, да и ширины был не более двух метров, Жомов посветил в глубину прохода. Ничего, кроме абсолютной темноты, он там не увидел, и поэтому обернулся назад, едва не уткнувшись носом в металлические скобы, поднимавшиеся к верхнему краю колодца.
– Мужики, спускайтесь, – предложил Иван товарищам. – Тут самые натуральные ступеньки есть.
– Да мы уже видим, – ответил Рабинович и сделал контрпредложение: – Выбирайся лучше ты наверх. Нужно кое-что обсудить.
Тема для обсуждения была одна-единственная – сборы в дорогу по злачным катакомбам. В том, что найденный Жомовым коридор ведет в вожделенный Свартальхейм, не сомневался почти никто. Лишь один Андрюша Попов, который вдруг ощутил резкий приступ клаустрофобии, попытался предположить, что найденный тоннель – всего-навсего еще одна кладовка Хрюмира.
– Ты чего, Андрюша, по фазе двинулся? – Ваня покрутил пальцем у виска. – Крышу птички обгадили? Ты же меня сам из кладовки под землю уронил.
– А еще одной у него не может быть? – ехидно поинтересовался Попов.
– А зачем? – в тон ему спросил Жомов.
– А может, там у него нора? – Сегодня Андрюша по количеству язвительности в одной единице информации мог бы дать фору даже вчерашнему Рабиновичу.
– Ладно, все! Кончай спорить, – оборвал их Сеня. – У нас нет никакого другого выбора, кроме как проверить, куда ведет этот задний проход. Или вы оба хотите куковать в Митгарде до конца своих дней?
Подобная перспектива не прельщала ни Попова, ни Жомова. И если Ваня с самого начала не возражал против нового похода, то Андрюше, с грустью вспомнившему мамины щи и своих одиноких рыбок, пришлось согласиться с последним утверждением Рабиновича. Ингвину уговаривать и вовсе не нужно было. Она просто светилась энергией, сгорая от желания посетить мир, который до сих пор еще не был доступен ни одному смертному. Она бы бросилась в подземелье только с мечом и факелом, если бы Сеня не проявил благоразумия.
– Подожди. Не так быстро, – поймал он воительницу прямо на краю колодца. – Сначала нужно собраться как следует.
Кому чего, а лысому расческу! Это, конечно, не говорит о том, что Андрюша Попов тут же бросился искать среди вещей Хрюмира какой-нибудь завалявшийся костяной гребень. Просто каждый начал собирать в дорогу то, что считал наиболее нужным для предстоящего путешествия. Сеня стал обшаривать закрома Хрюмира в поисках каких-нибудь завалявшихся драгоценных камней, квоту которых он еще не исчерпал в Англии, Попов принялся запихивать в мешок наиболее аппетитные куски мяса самых разных способов приготовления, не забывая при этом часть отправлять и в свой бездонный желудок, а Ваня Жомов без лишних слов связал веревкой два кожаных бурдюка с медовухой и, прикинув общий вес, привязал к ним третий. Ингвина в общей суматохе участия не принимала. Ее, как ярую воительницу, интересовало только оружие. А этого добра в ее собственном арсенале было предостаточно. Начиная от небольшого ножа в голенище, кончая коротким, но очень тугим луком за спиной.
Наконец индивидуальные приготовления были закончены, и Сеня предстал перед друзьями во всей красе опытного спелеолога. С видом магистра всяческих наук, объясняющего второкласснику теорию относительности, Рабинович отдал распоряжение приготовить смоляные факелы для освещения пути. Ингвина только ткнула пальцем за плечо, указывая на рассыпавшееся из деревянной бочки по полу в кладовке искомое снаряжение. Сеня, быстро произведя в уме трудоемкую математическую операцию, тут же приказал взять каждому по пять штук. После чего на полу ни одного факела не осталось. Затем Рабинович потребовал от каждого взять по мотку прочной веревки и присоединить его к остальной амуниции. Ну и венцом его познаний в спелеологии стал набор древесных углей, которыми предусмотрительный Сеня собирался метить те перекрестки и развилки, которые им предстояло пройти в горных тоннелях.
– Ну вот, теперь можно отправляться в дорогу, – критически осмотрев друзей, поставил диагноз Рабинович и первым направился к чуланному колодцу.
