А когда подходила пора строить гнезда, то самки обладали здравым смыслом и материнским инстинктом кирпича.
Бодряк удивился, почему в древние времена люди так беспокоились из-за драконов. Если возле вас в пещере находился дракон, то вам оставалось только подождать, пока он не самовоспламенится, взорвет самого себя или умрет от острого несварения желудка.
— Вы ведь изучали их, не так ли?
— Кто-то ведь должен.
— А как насчет больших драконов?
— Бог мой, конечно. Они огромная загадка, знаете. сказала она, и выражение ее лица стало весьма серьезным.
— Да, вы говорили об этом.
— Вы же знаете, есть легенды. Кажется один из видов драконов стал все больше и больше, а затем… просто исчез.
— Вы полагаете, что вымер?
— Нет… они иногда появлялись. Неизвестно откуда. Полные прыти и бодрости. А затем, однажды, они вообще прекратили появляться. — Она с торжеством посмотрела на Бодряка.
— Думаю, что они нашли место, где могли по-настоящему существовать.
— По-настоящему существовать, кто именно?
— Драконы. Где они могли по-настоящему исполнять свое предназначение. В совсем другом измерении или еще где. Когда гравитация не столь велика.
— Я то же подумал, когда его увидел. — сказал Бодряк. Я подумал, не может быть чтобы такое летало и имело подобные размеры.
Они переглянулись.
— Мы должны отыскать его в собственном логове. — сказала леди Рэмкин.
— Ни один чертов летающий тритон не имеет права поджигать мой город. — сказал Бодряк.
— Подумайте о вкладе в фольклор о драконах. — сказала леди Рэмкин.
— Послушайте, даже если никто не будет поджигать этот город, дракон будет моим.
— Изумительная возможность. Возникает правда много вопросов…
— Вы в этом правы. — Фраза, сказанная Морковкой, всплыла у него в памяти. — Но это может помочь нам в нашем расследовании. — намекнул он.
— Но только утром. — твердо сказала леди Рэмкин.
Твердая решимость Бодряка быстро увяла.
— Я буду спать внизу, на кухне. — бодро сказала леди Рэмкин. — Я всегда ставлю внизу походную кровать, когда идет сезон кладки яиц. Некоторые самки требуют моей помощи. Не беспокойтесь обо мне.
— Вы так любезны. — пробормотал Бодряк.
— Я отослала Валета в город, чтобы помочь другим устроить вашу штаб-квартиру. — сказала леди Рэмкин.
Бодряк совсем забыл о Доме Дозора. — Должно быть он совершенно разрушен. — предположил он.
— Полностью разрушен. — подтвердила леди Рэмкин. — Просто куча оплавленных обломков. Потому я и предлагаю вам место на Подворье Псевдополиса.
— Простите?
— Да, у моего отца права собственности на весь город. сказала она. — На самом деле совершенно бесполезные для меня. Потому я и приказала моему агенту выдать сержанту Двоеточие ключи от старого дома на Подворье Псевдополиса.
Его необходимо хорошенько проветрить.
— Но эта площадь — я имею в виду булыжники на улице только рента за пользование, вряд ли лорд Ветинари сможет…
— Не беспокойтесь об этом. — сказала она, дружески похлопав его по плечу. — А сейчас, я думаю, что вам нужно поспать.
Бодряк улегся в постель, его мысли беспорядочно разбегались. Подворье Псевдополиса находилось на берегу реки Анк, в самом фешенебельном районе города с высокой арендной платой. Вид Валета или сержанта Двоеточие, прогуливающихся по улице при свете дня могло произвести возможно такое же впечатление, как и открытие в этом районе чумного госпиталя.
Он задремал, ныряя и выныривая изо сна, где гигантские драконы гнались за ним, размахивая колбами с мазью…
И проснулся от шума толпы.
Леди Рэмкин, ведущая себя весьма высокомерно, была зрелищем, которое трудно забыть, даже если бы вы это и попытались сделать. Это зрелище имело сходство с обратным дрейфом континентов, когда различные материки и острова движутся навстречу друг другу, образуя массивную, сердитую протоженщину.
Разбитая дверь дома драконов раскачивалась на петлях.
Заключенные, уже как бы приняв привычную дозу амфетамина, сходили с ума. Маленькие язычки пламени лизали металлические тарелки, в то время как обитатели клеток метались взад и вперед.
— Что это значит? — сказала она.
Если леди Рэмкин когда-нибудь занялась самоанализом, то ей пришлось бы признать, что это было весьма неоригинально. Но это было полезно. Это приносило пользу в работе.
Причина, по которой клише становятся клише, заключается в том, что они как молотки и отвертки в ящике с инструментами сообщений.
Толпа ворвалась в дверь, заполнив все проходы. Кое-кто размахивал острыми орудиями, безостановочно двигаясь взад и вперед, как это присуще бунтовщикам.
— Черт. — сказал главарь. — Это дракон, не так ли?
Послышался ропот общего одобрения.
— И что с того? — сказала леди Рэмкин.
— Черт. Он же спалит весь город. Они недалеко улетели.
Вы их здесь держите. Это же мог быть один из них, верно?
— Да-а.
— Правильно.
— Ч.Т.Д. <Кое-кто из бунтовщиков был хорошо образован .> — Вот что мы собираемся сделать с ними, мы предадим их смерти.
— Правильно.
— Да-а.
— Pro bono publico (для общественного блага).
Грудь леди Рэмкин вздымалась и опадала как империя. Она потянулась и схватила вилы для помета, сняв их с крюка на стене.
— Еще один шаг, предупреждаю, и вам не поздоровится. сказала она.
Главарь бросил взгляд на взбудораженных драконов. — Да-а? — противным голосом сказал он. — И что же вы собираетесь делать?
Она судорожно глотнула воздух, раз или два. — Я вызову Дозор! — сказала она.
Угроза не вызвала ожидаемого эффекта. Леди Рэмкин никогда не уделяла много внимания тем мелочам городской жизни, которые не были покрыты чешуей.
— Да, это чертовски страшно. — сказала главарь. — Меня это так беспокоит, ой-ой. Я так ослабею, что буду ползать на коленках, вот оно как.
Он вытащил из-за пояса длинный секач. — А теперь станьте в сторонку, леди, потому что…
С задней стороны сарая вылетела струя зеленого пламени, пролетела в футе над головами толпы и подожгла обугленную розетку в деревянной фрамуге двери.
Затем донеслось слащавое урчание зверя, не скрывавшего смертельной угрозы.
— Это Лорд Маунтджой Быстрый-Клык Рожденный-Зимой IV, самый огнедышащий дракон в городе. Он может дочиста сжечь вашу голову.
Капитан Бодряк, хромая, вышел вперед.
Маленький и чрезвычайно испуганный золотой дракончик был зажат у него подмышкой. Вторая рука держала дракона за хвост.
Бунтовщики смотрели как загипнотизированные.
— Я знаю, о чем вы думаете. — мягко продолжал Бодряк. Вы размышляете, после небольшого замешательства, на много ли хватит у него пламени? И знаете, я не столь уверен в…
Он нагнулся, глядя между ушей дракона, и его голос зазвенел как лезвие ножа. — Вот что вы должны спросить у самих себя: Чувствую ли я себя счастливым?
Они отступали назад, по мере того как он наступал.
— Ну? — сказал он. — Чувствуете ли вы себя счастливыми?
На мгновение было слышно только зловещее бурчание в желудке Лорда Маунтджоя Быстрый-Клык Рожденного-Зимой IV, в то время как топливо перекачивалось в пламенные камеры.
— Послушайте, э-э. — сказал главарь, его глаза как загипнотизированные неотрывно смотрели на голову дракона. Нет причины вызывать подобную тварь…
— Разумеется он должен решиться вспылить. — сказал Бодряк. — Они вынуждены это делать, чтобы прекратить выделение газа. А газ выделяется, когда они начинают нервничать.
И знаете, я убежден, что вы здорово заставили их всех сейчас понервничать.
Главарь сделал, как он надеялся, вполне примирительный жест, но к несчастью сделал его, все еще держа в руке нож.
— Бросьте нож. — резко сказал Бодряк. — Или от вас останется только след в истории.
Нож звякнул о плиты. В задних рядах толпы началась потасовка и множество людей, образно говоря, были на долгом пути и ничего не знали об этом.
— Но перед тем как вы, добрые граждане, мирно разойдетесь и займетесь собственными делами. — со значением сказал Бодряк. — Я хочу напомнить, что вы слишком жестко относитесь к этим драконам. Разве кто-нибудь из них длиной в шестьдесят футов? Можете ли вы утверждать, что у них размах крыльев восемьдесят футов? И может ли вы сказать, насколько горячо у них пламя?
— Не знаю. — сказал главарь.
Бодряк медленно поднял голову дракона. Главарь закрыл глаза.
— Не знаю, сэр. — поправился он.
— Хотите узнать?
Главарь покачал головой. Но он решил вставить свое слово в разговор.
— Кто вы, черт побери? — спросил он.
Бодряк выпрямился. — Капитан Бодряк, Городской Дозор. сказал он.
Это было встречено полной тишиной. Исключение составил бодрый голос, откуда-то из задних рядов, который сказал. Ночная смена, не так ли?
Бодряк посмотрел на свою ночную рубашку. В спешке, соскочив с постели, он нацепил на ноги шлепанцы леди Рэмкин.
