– Здравствуй, заяц! Здравствуй, ёж! Здравствуй, медведь! – а те, понятное дело, от правды косеют и немедля помирают. Целая улица мертвяков! Две улицы! Три! Весело.
А тут навстречу этому человеку другой человек, вовсе незнакомый. Подходит и запросто так говорит:
– Здорово, козёл!
Очень человек удивился, что его вдруг раскусили, упал и тож помер. А тот негодяй у него всю водку из карманов забрал и в кино пошёл, потому что там темно, тепло и никто не мешает.
Вот же несправедливость какая!
У одного человек на руке шестой палец вырос. Он его не просил, а он сам по себе вырос. Наглый такой, с ногтём!
Мало того, что с ногтём, так ещё с глазами и ртом, гад.
Вырос и говорит зло так:
– А что, Семён Иссидорович, надо бы нам консенсус сообразить! Я, типа, существо разумное и не потерплю, чтобы мне демократию разговора не давали, вон как ты на меня глаза вылупил, знамо дело, что удивлён мной и зажимать меня щас будешь, интиллихент собачий!
А ничего ему Семён Иссидорович не ответил, сунул тот палец в ж… Сунул, короче говоря.
На том вся демократия и закончилась!
А жаль.
Валяние Дурака – пыльного, с криками и потом, под слепящим над Ордой солнцем, где и пить-то нельзя, не поймут, игра честная; с тяжёлыми шкурами на плечах и тяжёлыми копьями – не всегда она была полезна очередному валятельному Дураку. Но иногда Дурак всё же выходил на пенальти…
И тогда Главный Шаман вставал с Кресла: это была уже его игра. Серьёзная, страшная.
Кто возьмёт власть в стране после решающего удара и возможного попадания Дурака в Шаманское Кресло? Что будет? Отобьёт ли Шаман тот удар?
…Зачастую, по старости, Главный Шаман того удара не ловил.
Поэтому имя всех Главных Шаманов всегда было Дурак-Пенальти.
Без вариантов.
– …Ты, боярин, теперь куда хочешь силой мысли перенестись можешь, – сказал колдун. – Я своё дело сделал.
– Молодец, хвалю, – одобрил боярин. – Но денег не дам, пшёл вон!
– Тогда, – посоветовал колдун, – ни в коем случае не думай о Луне!
– Это почему же? – озаботился боярин, глянул в ночное небо и… пропал.
Так был сделан первый – для всего человечества – шаг по поверхности Луны.
И последний – для боярина.
А одна человека взяла и пирсинг сделала, потому что модно и дура она была: колечко себе в пупок сунула. Потом язык проколола… потом – лиха беда начало! – вся колечками изукрасилась, словно в кольчугу оделась. Да так плотно, что и одежда, и шляпка не нужны вовсе стали: идёт по улице как та тётка-терминатор – сплошь железная, от макушки до пяток!
На том и погорела: киношные фанаты, такое увидев, отловили пирсинг-тётку и в чан с кипящим расплавом сунули, чтоб всё чин-чинарём – сюжет обязывает!
Натурально погорела, мда-а…
Вот она, великая сила искусства!
Вот был случай: пошёл один моряк в баню.
А у него попугай вредный был: то матом орал, то сексом озабоченный был, то океанских волн хотел. Ну, оторванный от реальности существок, хоть и пернатый, но в клетке. Чего с него взять!
Моряк купаться захотел, в морскую военную баню пошёл, где все в погонах, и клетку на входном окне под охраной оставил: попугай-то хоть и дурной, хоть и ругается матом, а любимый. Негоже просто так в пустой хате бросать!
Ну и пошёл моряк яблочным мылом себя по животу и выше вертеть, в парилку сходил, конечно, а после по-настоящему мыться начал; а попугай от количества проходящих мимо русских маршальских людей, что в толстых погонах, с ума сошёл и вопит:
– Всё пропало, нах!.. Смерть неверным, бля!!! – это он Индию вспомнил, где у него за чаем во фрахте кусючие блохи случились; прибежал тогда банщик с ножом, армянин носатый, кричит:
– Люди, вы же голые, как я пойму, который из вас плохие слова говорит, ходи сюда, вредный! – и ножом так шшшир-шшшшир. Типа голых он не любит.
А голые испугались, полотенцами закрылись и убегать стали, кто куда: кто в шкафчик, кто под лавку, а кто патрулей в окно звать стал, хрен дозвался – патрули тож не дураки, знают, где гулять!
А на втором этаже женская баня находилась и некоторые туда с испугу променад сделали, типа поглядеть, потому как голая женщина куда как приятнее армянина с ножом.
И – на тебе! Один из голых взял и влюбился в голую, тут же руку и сердце ей предложил, а она согласилась, дура.
Короче, поженились они, армянина свидетелем взяли, матроса тоже водкой напоили, а попугаю конфету дали.
И что ж вы думаете?
Таки померли они, потому что состарились.
А попугаю что, он триста лет живёт!
Зараза.
А жил-был один святой по призванию.
Он так всем и представлялся: «Я – святой!»
Жил он, стало быть, существовал, а тут нате вам: нужно в костре гореть, свою святость доказывать. Хоть тресни, а нужно!
Ну он, понятно, обиделся, не захотел:
– Ай, – говорит, – чего я в том костре не видел! (а надо было, святых-то в том районе совсем не осталось, всех уже проверили).
Ну, сунули его в огонь, а он как закричит! Э, совсем не по-святски себя повёл, обидно, да…. Тут благодать сверху дождём приехала, объяла его, костёр потушила и поняли все: в натуре, святой он!
А бабке, что в потухший костёр спички совала, по шее крепко дали, мол, не лезь не в своё дело!
И убили бабку, нечаянно.
Таки ж вопрос: какой же он нафиг святой, если не он за другого кого свою жизнь положил, а за него свою жизнь положили?
Старухину.
На хрен никому не нужную.
…С утра, как только Сизиф приноровился толкать гранитный камень в гору, к рабочей площадке подъехали крутые ребята на чёрной иномарке, с пистолетами и порожним грузовиком в придачу. Подъехали, вышли, осмотрелись по сторонам – остро, со знанием дела. Убедились в чём-то и лишь тогда подошли к Сизифу.
– Мужик, – сказал главный, самый плечистый и высоченный (по грудь великану Сизифу), – нам тут погибшему другану памятник ваять надо. По завещанию – из твоего гранита. Понял?
– А как же Зевс? – Сизиф с опаской глянул на хмурое небо.
– С «крышей» всё решено, – заверил главный, свистнул в два пальца и камень, с большим трудом, но затащили в грузовую машину.
– На пиво, – коротко сказал главный, сунув в руку Сизифу тонкую пачку денег. И уехал на чёрной иномарке, конвоируя тяжёлый грузовик.
До окончания обеда Сизиф неторопливо пил крепкое пиво в ближайшей подгорной пивнухе, то и дело сытно отрыгивая и подмигивая молодым подавальщицам.
А после со вздохом выкатил очередной камень со склада и начал толкать его в гору.
Потому что работу никто не отменял.
А у одного человека в голове телепатия произошла. Он того желать не думал, а оно вон как, само по себе… Это, конечно, от палёной водки стряслось, нефиг было деньги экономить, эхма!
Стал человек чужие мысли слышать: реальное неудобство и прям некрасивость душевная настали, ей-ей! А и то, какое удовольствие знать, кто про тебя чего гадостное думает…
Пошёл с той болячкой человек к дохтуру, сказал ему беду свою, но лечиться, однако, не сумел: ненароком мысли дохтура услышал и сразу топиться направился. Ан топиться не получилось: речная вода по летнему делу напрочь пересохла… и трамваи без электричества встали, не ляжешь под них… и верёвки в магазин не завезли… и яд в аптеке закончился, раскупили самоубойные пользователи!
Подумал-подумал человек да и двинул в писатели-фантасты: куда ж ещё с такими талантами! Потому как все задумки конкурентов загодя знает, все сюжеты и другую фигню за раз ощущает: тиражным стал! По двадцать книг в год!!!
…Где бы той палёной водки купить, э?
Как один инопланетный террорист двух землян ублажил
Один землянин по имени Вася сидел на кухне и ел вкусные пельмени, запивая их дрянной водкой. Ел, пил, а тут в окно инопланетный террорист влез – спрутастый и с глазами. А Вася не испугался, он уже много водки выпил. Только спросил:
– Ты кто?
А террорист говорит:
– Я – террорист. Я из твоей квартиры по Альфе Центавра смертными лучами светить буду! А если ты кому из галактической полиции об этом сообщишь, то будет тебе крындык, – и смертным бластером Васе погрозил, на всякий случай. А у Васи и телефона нету, не говоря уже о воде в кране, потому как жил Вася на десятом этаже.
– Ну и стреляй, – Вася водки выпил, пельмень съел. – Плевать мне на твою Центавру!
– Правильно, – согласился террорист. – А за то, что ты такой умный, на тебе ящик водки и пять кило колбасы, – достал из синтезатора ящик и кулёк с колбасой, бухнул всё на стол и ушёл в комнату.
А в комнате землянка Люся телевизор смотрела. Увидела спрутового террориста, возмутилась:
– Я сантехника не вызывала! У меня унитаз уже неделю хорошо работает. Отойди от телика, а то Санту-Барбару не видно!
– Я – террорист! – сказал террорист. – На тебе, землянка, сто тысяч долларов из моего синтезатора и уезжай в свою Санту-Барбару! Не мешай работать, мне тут Альфу Центавра распылить надо.
