– Это че, Федор, местные, что ли?
– Да не, Сень, ты же знаешь, местные по одному не ходят. Нет, брат, это совсем другой фрукт! Довелось нам, Сеня, поручкаться с самим Голым!
Он от всего сердца пнул неприятелю коленом промеж ног, а Сеня не преминул пожаловаться:
– Он меня трогал за всякое, гад такой! Федор только усмехнулся в ответ и, наклонившись к поверженному, посоветовал:
– Тебе, мил человек, в метро надо промышлять, в час пик! Там выбор больше, а риску меньше, поверь моему опыту!!!
Он еще раз «для острастки» пнул скорчившегося на земле хмыря и скомандовал Сене:
– Вяжи его, с собой потащим. За языка нынче хорошую награду дают!!!
Сеня, который с детства не мог справиться даже со шнурками, весьма своеобразно представлял себе процесс «вязки языка». Руки пленного были перетянуты за спиной его собственными трусами, а самого хмыря Сеня тянул за собой, привязав поводок к причинному месту несчастного и не забывая время от времени поддергивать бечеву, отчего Голый принимался орать благим матом:
– Отдайте шмотки, волки! Хоть трусы верните, дайте срам прикрыть!
Сеня, внезапно выдвинувшийся в какие-никакие начальники, пребывал в прекрасном расположении духа и потому был особенно разговорчив:
– Заткнись! Ты и без трусов неплохо смотришься. Твоя фамилия Голый.
Он похлопал Федора по плечу, стараясь привлечь внимание приятеля к собственному красноречию:
– Здорово я его приколол, а?
Ковылявший позади Голый пытался не допустить натягивания бечевы, из последних сил стараясь выдерживать темп марша, заданный карапузами, но, поскольку Сеня давно смекнул, что к чему, то притормаживая, то переходя на бег, – удавалось это пленнику редко, поэтому он не прекращал верещать:
– Вы жалкие, ничтожные личности!
Не вытерпев, Сеня остановился и принялся шустро сматывать веревку – Голый потрусил ему навстречу, рухнув прямо у ног своего мучителя. Карапуз наклонился над ним и прошипел:
– Сейчас я тебя буду бить.
Смотревший на все это со стороны Федор задумчиво произнес:
– Возможно, даже ногами.
Однако, еще раз окинув взглядом жалкое тело пленного, он покачал головой:
– Нет, бить нельзя, Пендальф не велел. Моментально почувствовавший слабину Голый принялся верещать пуще прежнего:
– Я бывший депутат Государственной думы, верните кольцо. Я старый, больной человек. Я три года не был в бане. Меня девчонки не любят, отдайте кольцо!
Федор все еще пребывал в состоянии странной задумчивости – он снова покачал головой и произнес:
– С кольцом ты им тоже на фиг не нужен.
Голому было не до чувства собственного достоинства, поэтому он не стал спорить и решил немного сменить курс:
– Вы еще не знаете, кем был Голый до революции! Поезжайте в Мордовию и спросите.
Сеня презрительно сморщился в ответ:
– Ну и кем, интересно, был Голый до революции?
Голый, окончательно уверившись, что с ним ведут игру в «плохого-хорошего» полицейского, и, кроме того, давно врубившись, кто тут «главный», принялся лебезить перед Федором:
– Нет, вы поезжайте и спросите. Голый был интеллигентом.
Сеня тоже смекнул, что дело пахнет керосином, и попытался было вернуть утраченную инициативу, а заодно постарался не подпустить Голого близко к Федору, рванув веревку с такой силой, что пленник юлой завертелся от боли:
– Врешь, гад! Стоять, кому сказано!
Федор перехватил бечеву из рук приятеля, резко оттолкнув его самого:
– Убьешь! Сеня!
– Какой он интеллигент, Федор? Ты на руки его посмотри! У настоящих интеллигентов ногти крашеные! – все еще пытался сопротивляться Сеня, но Федор уже направился к лежащему в пыли Голому.
– Так ты, говоришь, коренной мордовец? – Да!
– Веревка не жмет?
В глазах Голого надежда переросла в уверенность – его ставка сыграла на все сто:
– Есть децл.
Федор бросил пленнику второй конец веревки и, выпрямившись, отчеканил:
– Значит, так, мордва, поведешь нас на свою малую родину.
Два раза повторять Голому не пришлось – взяв с места в карьер, освобожденный хмырь понесся по тропе так, словно всю жизнь водил пешие экскурсии в Мордовию.
* * *
В доброй сотне верст к югу пробирался через скалистое ущелье передовой отряд урок – тех самых, что неделю назад завалили Баралгина и захватили в плен Чука и Гека.
В плотном строю марширующих с трудом можно было различить двух карапузов, болтающихся за спинами бойцов, – от идеи заставить двух малахольных друзей идти свои ходом слишком быстро пришлось отказаться – те не выдерживали заданного темпа на марше. Поэтому, весьма комфортно расположившись на закорках у своих «извозчиков», двое карапузов очень быстро потеряли нюх, как в прямом (вонь, исходившая от взмыленных урок, была просто запредельной), так и в переносном смысле – одуревший от жары и тряски по бездорожью, Гек принялся издеваться над урками:
– Шире шаг! Жми, залетные!
В этот момент колонна резко остановилась, и Гек, по инерции ткнувшийся в спину своему носильщику, пребольно ударился лбом об его каску. Где-то впереди шло короткое совещание командного состава. Чук прислушался – кажется, разговаривали на «великом и могучем „командирском"», с которым он был немного знаком – правда, исключительно по словарику:
– Старшой, «женщина легкого поведения», в натуре! Пацаны говорят – «устали совершать действия сексуального плана» в корень, передохнуть надо, «действия сексуального плана в повелительном наклонении» мой лысый череп!
– В морге, «женщина легкого поведения», передохнете!!!
Дуболом, обращавшийся к командиру, не слишком разбирался в юморе, поэтому принял все за чистую монету:
– Понятно! Следующий привал в морге!
Гек тоже ненадолго задумался, а потом шепнул Чуку:
– В морг нас несут…
– Надо как-то предупредить наших, – задумался Чук. – Слушай, а давай скинем им знак какой? Вот, например, значок твой, – он кивнул на болтавшуюся на плаще Гека заколку в виде листика непонятного растения.
– Да щаззз, – встрепенулся Гек. – Ты втыкаешь, на что замахнулся? Это, между прочим, флаер на двадцатипроцентную скидку у любого дилера – достался мне как лучшему покупателю прошлого года!!!!
– Гек, ты, что, тупой? Все правильно – они подумают, что, раз ты скинул такую мегафичу, – значит, все, кранты тебе!!!
Гек задумался – по всему было видно, что ему до чертиков жаль расставаться с личным имуществом, но все же карапуз решился:
– Ладно, все равно, я думаю, в морге ниче не взять, – он зубами отодрал значок с плаща и выплюнул его на дорогу…
* * *
В десятке километров позади урочьего отряда преследовавшие его Гиви, Лагавас и Агроном тоже остановились для небольшого отдыха. Вернее, остановились Лагавас и Агроном – Гиви до привала оставалась еще добрая сотня метров, на которую он отстал от своих товарищей по партии.
Агроном посмотрел на пылящего по тропе гнома, потом обернулся туда, где далеко впереди клубилась пыль, поднятая сотнями урочных башмаков, и поделился своими соображениями с Лагавасом:
– В Мордовию ломятся, демоны. Надо спешить. Бегом!
В этот момент их нагнал запыхавшийся недомерок, и Лагавас еще успел скомандовать бедняге, уходя на трассу с «низкого старта»:
– Давай, Гиви.
Ошалевший гном, так надеявшийся на отдых, только и смог протянуть вслед удаляющимся спутникам:
– Гиви и так уже три дня дает без пэрэдыху. Сколки можьна! Хоть бы раз сказали: «Ара, давай ужэ пэрэкурым».
Часом позже их небольшой отряд выглядел все так же привычно – несущегося впереди Агронома подпирал быстроногий Лагавас, а в сотне метров позади, извергая страшнейшие проклятия всему сущему на свете, ковылял запыхавшийся недомерок.
Внезапно Агроном опустился на колено и поднял вверх руку, обозначив тем самым короткую передышку. Подняв что-то из дорожной пыли, он протер находку перчаткой и бросил через плечо склонившемуся позади Лагавасу:
– Так-так… Карапузская фенька в виде листа ганджубаса.
– А говорили, что не курят. – Лагавас выглядел слегка удивленным, но Агроном только поиздевался над наивностью товарища:
– Ага! При этом хихикали, как идиоты… Эльф в свою очередь повернулся назад, чтобы поиздеваться над гномом:
– Гиви, давай еще!
Практически невменяемый уже гном рухнул на колени возле своих соратников и просипел:
– Вай, ну кто так гаварит! Ты скажи: «Гиви Зурабович, дарагой, давай еще, пажаласта!» Вот тагда Гиви даст. И вообще – вернемся домой, сяду на Гербалайф.
Лагавас ласково улыбнулся гному:
– Гиви, хочешь похудеть, спроси меня, как.
Думавший о чем-то своем, Агроном еще несколько минут продолжал пялиться в раскинувшуюся перед ними холмистую равнину, покуда неожиданно не обратился к спутникам:
– Незалежная Рохляндия. Я вот че тут подумал, братва! На фиг они карапузов сперли? Наверно, это и есть банда педофилов из первой книги!!!
