Валландер сел за руль, продолжил путь в Мальмё. Осень вокруг, поздняя осень. Интересно, будет зима? Со снегопадами и ветром, с заносами и пробками на дорогах? Или, наоборот, зарядят дожди? Потом он задумался о том, как поступить с недельным отпуском, который надо бы взять в ноябре. Он уже говорил со своей дочерью Линдой, предлагал ей вместе махнуть чартером в теплые края. Однако Линда - она жила в Стокгольме, что-то там изучала, он понятия не имел, что именно, - сказала, что отлучиться не может. Даже если б хотела. Он прикинул, кого бы еще пригласить. Но таковых не нашлось. Друзей у него - раз-два и обчелся. Ну, скажем, Стен Виден, владелец конефермы неподалеку от Скурупа. Только вот комиссар очень сомневался, охота ли ему самому отдыхать в компании Стена. Не в последнюю очередь оттого, что у Стена большие проблемы с алкоголем. Он пил постоянно, тогда как Валландер, по настоянию врача, решительно сократил потребление спиртного, прежде весьма неумеренное. Можно бы, конечно, пригласить Гертруд, вдову отца. Но о чем он будет говорить с ней целую неделю, при всем желании придумать не мог.
Иных кандидатур не было.
Стало быть, он останется дома. А отпускные очень даже пригодятся - пора поменять машину. «Пежо» начал барахлить. Вот и сейчас по звуку мотора слышно, что с ним не все в порядке.
До мальмёского предместья Русенгорд он добрался в начале одиннадцатого. Похороны назначены на одиннадцать. Церковь новая, недавней постройки. Стайка мальчишек играла в футбол, лихо посылая мяч в каменную стену. Валландер наблюдал за ними из машины. Мальчишек было семеро: трое чернокожих, еще трое, похоже, опять-таки из иммигрантских семей и только один веснушчатый, с непокорной белобрысой шевелюрой. Они изо всех сил били по мячу и то и дело смеялись. На миг Валландера потянуло присоединиться к их веселой компании. Но он остался на месте. Какой-то мужчина вышел из церкви, закурил сигарету. Валландер вылез из машины, подошел к курильщику.
- Стефана Фредмана здесь будут хоронить? - спросил он.
Мужчина кивнул.
- Вы родственник?
- Нет.
- Мы не рассчитываем, что провожающих будет много, - сказал мужчина. - Думаю, вам известно, что он натворил.
- Да, - ответил Валландер. - Известно.
Глядя на свою сигарету, мужчина заметил:
- Такому, как он, лучше умереть.
- Стефану не было и восемнадцати, - возмущенно бросил Валландер. - Никто не заслуживает смерти в столь юном возрасте.
Задним числом Валландер сообразил, что не говорил, а кричал. Курильщик посмотрел на него с удивлением. Комиссар сердито мотнул головой и отвернулся. Как раз в эту минуту к церкви подъехал черный катафалк, откуда вынесли коричневый гроб и один-единственный венок. Тут только Валландер подумал, что надо было купить цветы, и, подойдя к юным футболистам, спросил:
- Кто-нибудь из вас знает поблизости цветочный магазин?
Один из мальчишек кивнул.
Валландер достал бумажник, нашел сотенную купюру:
- Сбегай купи букет цветов. Розы. И быстренько возвращайся. За труды плачу десятку.
Мальчик с любопытством взглянул на него, но деньги взял.
- Я полицейский, - добавил Валландер. - И опасный. Несдобровать тебе, если смоешься с деньгами.
Мальчишка покачал головой.
- Вы не в форме, - сказал он на ломаном шведском. - И вообще не похожи на полицейского. По крайней мере, на опасного.
Валландер вынул удостоверение. Мальчишка внимательно всмотрелся в документ, кивнул и побежал к магазину. Остальные продолжили игру.
Вполне возможно, он так и не вернется, хмуро подумал Валландер. Прошли те времена, когда к полицейским у нас относились с естественным уважением.
Однако мальчишка вернулся с розами. Валландер дал ему двадцать крон, накинув десятку за то, что он вправду вернулся. Многовато, конечно. Но на попятную идти поздно. К церкви подъехало такси. Он узнал мать Стефана. Хотя она постарела и выглядела не то что худой, а прямо-таки изможденной. Рядом с нею был мальчонка лет семи, видимо тот самый Йенс. Очень похож на брата. Глаза большие, широко распахнутые. И, как тогда, в них плещется страх. Валландер подошел, поздоровался.
- Будем только мы, - сказала Анетта Фредман. - И священник.
А еще наверняка кантор, который играет на органе, подумал Валландер. Но вслух ничего не сказал.
Они вошли в церковь. Молодой священник, сидя на стуле вблизи гроба, читал газету. Валландер почувствовал, как Анетта Фредман внезапно вцепилась ему в плечо.
Он ее понимал.
Священник отложил газету. Они сели справа от гроба. Анетта Фредман по-прежнему цеплялась за его плечо.
Сперва она потеряла мужа, думал Валландер. Бьёрн Фредман, человек неприятный и грубый, бил ее и до смерти пугал своих детей. Но как-никак он был их отцом. А потом родной сын убил его. После этого умерла ее старшая дочь, Луиза. И вот теперь она хоронит сына. Что у нее осталось? Половина жизни? А может, и того меньше?
Кто-то вошел в церковь. Анетта Фредман словно и не слышала. Наверно, целиком сосредоточилась на том, чтобы выдержать тягостные церемонии. По проходу шла женщина, не молоденькая, примерно в годах Валландера. Теперь и Анетта Фредман заметила ее, кивнула. Та села чуть поодаль, у них за спиной.
- Это доктор, - шепотом сообщила Анетта Фредман. - Агнета Мальмстрём. Однажды, когда Йенс прихворнул, она лечила его.
Имя показалось Валландеру знакомым. Но лишь через минуту-другую он сообразил, что именно Агнета Мальмстрём и ее муж дали в свое время чрезвычайно важные показания, которые очень помогли в расследовании дела Стефана Фредмана. Однажды ночью он долго говорил с ней через «Радио Стокгольм». Она была тогда на яхте в открытом море, где-то в районе Ландсорта.
Церковь наполнилась звуками органа. Валландер догадался, что никакого органиста тут нет. Священник включил магнитофон.
Странно, почему не звонят колокола? - подумал комиссар. Ведь погребальный обряд всегда начинается колокольным звоном. Но эта мысль тотчас отступила, потому что пальцы Анетты Фредман еще крепче впились ему в плечо. Он бросил взгляд на мальчика, сидевшего с ней рядом. Стоило ли брать с собой на похороны семилетнего ребенка? Вряд ли это правильно. Хотя мальчик казался спокойным и собранным.
Музыка умолкла. Священник начал речь, построив ее на словах Иисуса: «Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне». Валландер смотрел на гроб и, считая цветы в венке, старался задавить подступающий к горлу комок.
Говорил священник недолго. Потом они подошли к гробу. Анетта Фредман дышала тяжело, будто одолевала последние метры изнурительного забега. Агнета Мальмстрём присоединилась к ним. Валландер обернулся к священнику, которому явно не терпелось поскорее освободиться.
- Колокола, - сурово произнес Валландер. - Когда мы выйдем из церкви, должны звонить колокола. Причем по-настоящему, а не в записи.
Священник нехотя кивнул. Любопытно, что было бы, предъяви я полицейское удостоверение, мелькнуло в голове у Валландера. Анетта Фредман и Йенс вышли из церкви первыми. Валландер поздоровался с Агнетой Мальмстрём.
- Я вас узнала, - сказала она. - Мы не встречались. Но ваши фотографии были в газетах.
- Она попросила меня приехать. И вам тоже звонила?
- Нет. Я сама решила прийти.
- Что же теперь будет?
Агнета Мальмстрём задумчиво качнула головой:
- Не знаю. К бутылке она чересчур пристрастилась. И как будет с Йенсом, я себе не представляю.
За этим негромким разговором они подошли к боковому притвору, где ждали Анетта с Йенсом. Зазвонили колокола. Валландер отворил дверь, бросил взгляд на гроб, который похоронщики уже приготовились вынести из церкви.
Неожиданно его ослепила фотовспышка. Возле церкви караулил папарацци. Анетта Фредман неловко заслонила лицо рукой. А фотограф присел на корточки, направил объектив на мальчика. Валландер хотел помешать ему, но не успел. Папарацци, даром что его ровесник, оказался проворней, отснял кадр.
- Неужели нельзя оставить нас в покое! - крикнула Анетта Фредман.
Мальчик расплакался. Валландер схватил фотографа за плечо, оттащил в сторону и рявкнул:
- Ты что ж это вытворяешь, а?
- Не твое собачье дело! - огрызнулся тот, обдав Валландера скверным запахом изо рта. - Что хочу, то и снимаю. Похороны серийного убийцы Стефана Фредмана - да у меня эти кадры с руками оторвут. Жаль, на панихиду я опоздал.
Валландер полез было в карман за полицейским удостоверением, но передумал и вместо этого резко рванул к себе камеру. Фотограф опешил, однако тотчас попытался выхватить ее. Валландер отодвинул его в сторону, исхитрился открыть заднюю крышку и выдернул пленку.
- Всему есть предел, - сказал он, возвращая камеру владельцу.
Тот ошарашенно уставился на него, потом достал из кармана мобильник:
- Я звоню в полицию. Это самоуправство!
- Звони, - сказал Валландер. - Звони. Я из уголовной полиции, а зовут меня Курт Валландер. Работаю в Истаде. Давай звони моим мальмёским коллегам, жалуйся.
