«Enter the query string», — было написано под чёрной строкой.
Он попытался набрать несколько запросов на немецком: «Bewaffnung», «Mobile Einheit», но поисковик выдавал какие–то странные журналы с текстами на английском, где немецкие слова употреблялись лишь пару раз. Неожиданно в голову пришла оригинальная идея. Егор сорвался с места, подбежал к общей библиотеке и вытащил толстенный Русско — Английский словарь. Пробежал по страницам, после чего нервными движениями набрал в поисковой строке:
photo of naked negresses
У Егора получилось с первого раза. Картинки замелькали по экрану. Сердце забилось быстрее. Секунды стали растягиваться в часы.
Сколь бы колоссальным не были задачи по строительству глобального разума, думал Егор, разум мужской всё сведёт к одному. К обмену изображениями обнажённого женского тела.
— Егор!! — послышался вдруг голос Риты из соседнего кабинета. — Титулярный советник!
— Так, кто у нас тут порнографией увлекается?!
Егор испуганно выключил обозреватель. Титулярный советник ввалился в кабинет вместе с охранником внутренней службы Картеля.
— Ты что, не читал правила? — горбатый старик сверлил Егора рыбьими глазами. — Думаешь, не вижу? Мне же потом отчёты посещённых страниц в Канцелярию сдавать!
За спиной старика показался «капитан Джон». Поддиректор молча стоял, скрестив руки на груди. Егор посмотрел на начальника умоляющим взглядом.
— Евгений Петрович… Я отработаю!..
— Отработаешь. Думаешь, мы про Бритнэт не знаем? Все знают! Но смотреть неглиже на работе, да ещё и в пост!.. А если другие узнают, откудова оно? Ничего не могу сделать.
— Надеть наручники! — скомандовал титулярный советник. — И на барышню тоже.
* * *Солнце падает в далёкое западное море, разбросав тени по крышам крохотной казачьей заставы рядом с парой нефтяных вышек. Издалека слышен рёв экранопланов, перелетающих перешеек и отправляющихся искать японские субмарины, что повадились рыскать в нейтральных водах.
Казачьей заставы это не касается, тишину и спокойствие нарушает лишь холодный северный ветер, спускающийся с гор. Где–то в другой части страны сейчас теплое весеннее утро, но уставший за день хорунжий об этом предпочитает не думать. На улице сыро, и он чистит охотничий карабин в прихожей.
— Папа, Папа! — сынишка вбегает в избу, размахивая чем–то небольшим и светящимся. — Смотри, что нам в школе выдали! На хелипоптере привезли!
— Не хелипоптере, а хеликоптере, — привычно поправляет сына хорунжий, осторожно ставит ружьё в угол и поворачивается. — Что там у тебя?
— Мобильник! Умный! С и-нетом! — говорит сынок, протягивая светящийся аппарат.
Скупая слеза бежит по бородатой щеке хорунжия. Он вертит в руках мобильник с символикой Республики Берингии и надписями на русском, английском и японском. Грубые пальцы неумело царапают сенсорный экран. Во времена его юности, в начале двухтысячных, о таких можно было только мечтать.
— Папа, а за что вас с мамой на Аляску из России выслали?
— Эх, сынок, — Егор давно боялся этого вопроса. Он кладёт мобильник на пол, усаживает сына на колени, лохматит ладонью его пыльные волосы. — Маленький ещё, вот подрастёшь…
— Ну папа!! — обижается сынишка. — У Васи вон за воровство, у Лизы за измену.
— Как бы тебе объяснить… Это всё негритянки виноваты.
