Народ в кузове заржал, обмениваясь шуточками в мой адрес. Пусть! Хоть немного поднял парням настроение!
Колонна выехала за пределы города, и мы замолчали, внимательно осматривая джунгли, стеной стоявшие по краям раздолбанной земляной дороги. В принципе, пока не доехали до приисков и не загрузились, опасаться особо не стоило — шесть джипов, битком набитых опытными бойцами и с установленными на турелях пулемётами, отобьют у “освободительной шпаны”, вырезающей исключительно беззащитные деревни чужих народностей, любую охоту с нами связываться. А вот на обратном пути… На такую ценность могут прийти по наши души более серьёзные мальчики в хорошей экипировке — “камушки” очень жёсткий бизнес. Сам два раза попадал в подобные переделки. Во время последней чудом спаслись, удирая на трёх, изрешечённых пулями, но почему-то едущих, машинах, потеряв половину отряда.
— Илюх… — тихо спросил меня Сергеич, глядя на местную флору поверх коллиматорного прицела своего автомата. — Вот, зачем тебе всё это? Со мной всё понятно — троих девчонок поднимать надо, но ты же одиночка. Я тебя по базе помню — красавец, мастер спорта, умен. Если бы “берега не путал” своими выходками, то звёзды на погоны сами сыпались бы! Капитаном третьего ранга к своим годам вряд ли стал, а вот при штабе тёплое местечко имел бы точно. Чего тебе всё не успокоиться? Семью б завёл. Дом… Парень видный, весёлый — от девок отбоя нет.
— Ты ж мне сам эту работу подсунул.
— Да. Знаешь, жалею об этом! Но тогда, когда встретил тебя “синего” в том баре, решил, что поступаю правильно. Да и человек ты всегда надёжный был — с таким под пули идти не боязно.
Я ничего не ответил, делая вид, что внимательно осматриваю местность.
Эх! Знал бы “каптри” запаса Николай Трубин, которого за спокойный характер и домовитую основательность все величали, исключительно, по отчеству, несмотря на то, что старше меня всего-то на семь лет, как мне скучно в этой жизни. Дом… А какой он? С детства по спортивным школа-интернатам, на радость непросыхающим родителям. Потом казарма в училище, трансформировавшаяся со временем в замызганную комнатушку в военном городке при, не менее военной, морской базе. Такого больше не хочу, а другого не знаю. Видимо “переел” устава и совсем перестал вписываться в строгую, расписанную до мелочей, флотскую жизнь. Когда настоятельно попросили молодого “старлея”, честно отмучившегося пять лет, не продлевать контракт за то, что приказал бойцам покрасить не только засохшую траву в зелёный цвет, как было велено перед прибытием большого начальства из Генштаба, но и нарисовать на ней цветочки, я радостно кинулся в гражданскую жизнь, чтобы быстро понять — не моё. Даже в театральный поступил, но уже на первом курсе, после нескольких месяцев, осознал свою бездарность и забрал документы. Сунулся, памятуя о спортивных заслугах, в МВД. Инструктором не взяли, но… Уволился нафиг уже через год без сожаления! Тогда же меня, заливавшего разочарования, и встретил Трубин в кабаке, предложив помощь в устройстве на денежную работу в “международном охранном предприятии”. Второй год в наёмниках уже, вернувшись к тому, от чего убегал. А куда ещё? Скучно…
— Который раз штрафанули? — прервал мои размышления Сергеич.
— В этот раз? Четвертый.
— Перебор! Боюсь, больше не подпишут.
— А я взятку дам.
— Французу? Не смеши меня! Он не берёт — это тебе не гаишники на дороге!
— Раньше брал, теперь тоже не откажется.
— Иди ты?!
— Два раза, только не ори…
— Ну, вот, как у тебя это получается? — оторвавшись от наблюдения, посмотрел он на меня. — Самому смастерить большую задницу, влезть в неё и без помех вылезти обратно. Даже мусьё Реверди уболтал на своём поганом аглицком. Талант! Только учти, на взятки и на штрафы все деньги спустишь. Что потом?
— Опять подпишусь. Кормят, поят. Форма вот… А деньги мне не нужны особо — не умею их тратить. Хочешь, тебе отдавать половину буду, а остальную половину пропьём?
— Дурень… — вздохнул Сергеич, и снова уставился на джунгли.
К приискам подъехали через три часа. Погрузка товара заняла несколько минут, и мы рванули обратно, чтобы до темноты успеть оказаться под защитой. Тут уж не до разговоров. Все взвинчены и параноидально водят стволами в разные стороны. Проехали поворот, где нас накрыли однажды. Слава богу, нет засады — лишь только остовы двух сгоревших джипов, покрытые молодой порослью.
Пока везёт, но тревожное чувство внутри всё больше даёт о себе знать. Закурить бы, но сейчас нельзя — всё внимание на дорогу.
— ”Свербит” чего-то… — проговорил Болт, стоящий у пулемётной турели. — Так всегда в Чечне было перед боем. Смотрите в оба — не к добру! Подствольники приготовь…
Взрыв яркой вспышкой ударил по глазам, и машина, встав на дыбы, опрокинулась.
Поднимаю голову с земли, осматриваюсь. Лёха с пробитой головой лежит рядом. Подбираю его автомат и прячусь за разгорающийся джип. Вовремя! Джунгли по краям от дороги расцвели огоньками выстрелов. Что-то больно бьёт в ногу… Чёрт! Задело! На перевязку времени нет. Разряжаю магазин по грёбаному лесу, не жалея патронов и перебегаю к уцелевшей машине, у колеса которой лежит Сергеич.
— Цел?! — не переставая стрелять, орёт он. — Кто ещё?!
— Всё!
— Хреново! — выдыхает пулемётчик уцелевшего джипа, спрыгивая к нам. — Надо уходить! Кроме нас, никого! Колёса не на ходу! Прорываемся к “зелёнке”!
Кидаем одну за одной несколько гранат в сторону ближайших от дороги джунглей и резким броском покрываем открытое расстояние.
Пулемётчик получил пулю в голову, уже практически переступив спасительную границу леса.
Бежим, раздирая о густые ветки незакрытые части тела. Петляем как зайцы. Дышать нечем, лёгкие сейчас взорвутся. В какой-то момент, не выдержав гонки, спотыкаюсь и падаю.
— Ты чего, Илюх? — хрипит Сергеич.
— Отбегался… Нога продырявлена. Уходи один, а я за собой их тихонечко уведу. Ток патронов отсыпь чуток.
— Дотянем оба! Дотащу! Может, через часок отстанут?
— Нет. Им свидетели не нужны. Будут ловить. Видел, какие профи? Уходи. У тебя дочери!
Последний аргумент стал решающим. Передав два магазина и гранату, Сергеич обнял меня и горько сказал:
— Прощай, морпех. Буду помнить…
— Да, — улыбнулся я, — у тебя же есть от моей съёмной квартиры ключ? Там под кроватью чемодан с “бабками”. На поминки мне и на подарки для дочерей хватит! Только резко не открывай его — вначале лесочку перережь. Ребята из банка красящую бомбочку для воров подарили — потом не отмоешься.
— И тут не можешь без своих приколов…
— Вали, давай! Время!
Мой товарищ растворился в зарослях, а я, тяжело встав, перехватил раненую ногу ремнём и, громко продираясь сквозь кусты, быстро поковылял, пару раз выстрелив для привлечения внимания погони, которая не заставила себя долго ждать. Это хорошо! Значит, уйдёт Трубин — он мужик ушлый. Хватило здоровья на полчаса. Голова стала кружиться от большой потери крови, нога с засевшей пулей, адски болела при каждом шаге и подгибалась, норовя уронить тело. Дальше идти нет смысла. Увидев огромный камень, принял решение дать последний бой в этом месте — хоть со спины, супостаты, не зайдут. Лёг, вколол себе шприц-тюбик с обезболивающим и пристроил автомат на трухлявом стволе большого дерева. Вовремя! Погоня показалась минут через пять, зелёными тенями бесшумно скользя по моему следу.
Первого легко снял одиночным выстрелом и тут же запустил парочку гранат. Вопли раненых, последовавшие за взрывом, показали, что зря “гостинцы” не потратил. Веером “причесал” джунгли в тех местах, куда бы сам направился, ловя беглеца. Снова короткий вскрик, но мне не до него — прячусь за бревном от роя пуль, выпущенных в мою сторону и спешно меняю магазин на полный. Не высовываясь, кидаю наугад последнюю гранату и перекатом ухожу на несколько метров, чтобы опять открыть, уже неприцельный, огонь. Перезарядиться не успеваю — яркая вспышка ослепляет, тело разрывается на части, и меня подхватывает чёрный водоворот, гася сознание.
