— Левее, левее бери! Так, теперь нижний край, — надрывался Егор, помогая нам развешивать плакаты.
На сцене вовсю шел прогон будущего концерта. Линель Ивановна широким жестом распорядителя концерта освободила от уроков занятых в постановке учеников. Некоторые из них уже выступили, но все равно предпочитали сидеть в зале, закинув ноги на спинки впередистоящих кресел, и смотреть на других артистов, чем возвращаться к надоевшим лекциям, контрольным и лабораторным. А мы занималась украшением зала. На одной стене уже выросли весело улыбающиеся и держащиеся за руки снеговик и сноп пшеницы. А на другой прямо сейчас разрасталась Зимушка, плотоядно глядящая на румяный каравай.
— Веник, да закалывай ты, сейчас же отвалится! — вскричал Егор, тыча пальцем в верхний угол увеличенного плаката. Но отвалился не плакат, а сам Веня, под которым поехала лестница. Раздался грохот и мат обычно спокойного Вени:
— А-а! Ты ж ...! Какой ... не закрепил лестницу! Твою ...!
— Да ладно, — как-то примирительно проговорил Егор, тишком отодвигаясь назад, — все же целы. А вот мы сейчас закрепим и, не торопясь, всё повесим.
— Так, — вмешалась Линель Ивановна, отрываясь от просмотра народной поскакухи школьного танцевального коллектива «Магишня», и выдвигаясь к нам, — потом довесите. Ваш номер через один, идите готовьтесь. Марш-марш!
Мы послушно прошлепали за кулисы и надели костюмы. Облачения нам выдали согласно распеваемым частушкам, так что коллектив у нас получился довольно разношерстный. Мне выделили наряд королевишны, правда из-за этого вторую частушку наказали подгонять под первый образ, и сейчас я цепляла заколками на голову вырезанную из желтой бумаги корону и на виски вырезанные из бумаги же кудряшки. Тамарка была деревенской девахой в цветастой косынке и с намазанными свеклой щеками. Также присутствовали: скоморох-самовар с сапогом на голове, дед-лесовик с седой бородой и в лаптях, болотная кикиморка, маг в старомодном магическом колпаке, волк зубами-щелк, сине-зеленый кладбищенский упырь и многие другие веселые персонажи.
— А сейчас выступает коллектив песенников-частушечников! — коротко, хотя я знала, что на время концерта заготовлен двухминутный переходный спич, объявил ведущий концерта Димрий, старшекурсник с природного, облаченный в коричневый элегантный сюртук и тесные до неприличия брюки. Ведущие были одеты в типичные цвета праздника и тоже должны были символизировать хлеб и зиму. Красавица-соведущая Димрия Интра с факультета предсказателей померила для нас с Томкой, Растой и Альей свое роскошное белое платье, которое до концерта не надевала, боясь испачкать. Мы чуть не закапали завидущей слюной пол, и само платье еще и потому, что данные у девушки были просто великолепные.
— Все караваи и снопы пшеницы будут у твоих ног, — заверили мы счастливую Интру, глядя ей куда-то в декольте, которое было глубиной до пупа.
Мы отработали свой номер, генеральная репетиция меж тем продолжалась.
— Следующий номер — фокусы с метанием ножей! — надрывался Димрий, а мы довесили свой плакат, после которого нам оставалось только заняться занавесом. Пришлось прогнать Линель Ивановну смотреть концерт с другой стороны закрытого занавеса непосредственно перед выступающими. За занавесом раздались вскрики ужаса, и туда тут же проследовали некоторые ученики из зрительного зала, но большинство осталось лениво сидеть на местах, и помогать нам советами и выкриками с места. Некоторые особенно веселые предлагали, чтобы удобнее было растягивать плакаты встать мне и Томке в другие позы, но когда я метнула одно обездвиживающее заклинание, пошлые намеки временно прекратились. И вскоре занавес превратился в кутерьму с Зимушкой в окружении снопов, снеговиков, караваев, хороводов, костров и все это великолепие брали в кольцо стада до жути огромных снежинок. Боюсь даже вообразить, сколько случилось бы травм, если зимние осадки и в самом деле были таких размеров. Сразу представлялись прохожие, с дикими воплями бестолково мечущиеся по улице со снежинками, засевшими в головах и лбах, и несколько добродушно ухмыляющихся умников, в полуприседе проходящих мимо в кирпично-цементных широкополых шляпах, придавленные их весом: «Дурачье! Надо слушать прогноз погоды магов».
По личному распоряжению директора лекции сегодня были сокращенные, и после проведенного раньше времени обеда всех учеников аки стадо блудных овец погнали на концерт в актовый зал. Дезертиров строго отлавливали зоркие сопровождающие преподаватели и усаживали в самых первых рядах, откуда им сбежать незаметно было практически неосуществимым предприятием. Пришла также парочка высоких гостей из МагГистрата, которая хлопала и умилялась, глядя на выступающих учеников. Артисты подправили грим, размазавшийся во время репетиции, и, прогнанные до этого дотошной Линелью Ивановной, выступили великолепно. После концерта я отправилась часок пошляться по школьным коридорам, надеясь, что рыбка уже заглотила наживку. Ученики сразу после мероприятия отправились в город на народные гуляния, так что школа обезлюдела, что должно было только обрадовать тех, кого я караулила. И результат, основанный на довольно зыбкой почве, как ни странно, не заставил себя ждать. Я уже по третьему кругу обходила коридоры первого и второго этажей и потерянно гремела ключами, когда меня издалека окликнули:
— Эй, ты!
Я, внутренне навострившись, развернулась. Ко мне неспешной походочкой приближалось человек семь народу вместе с (кто бы сомневался!) Мариской и Еремой. Они надвигались на меня, как скала, я с видом потерявшегося кутенка отодвигалась, пока не уперлась спиной в стену. Меня тут же окружили не очень плотным полукругом.
— Что вы от меня хотите? — дрожащим голоском спросила я, делая храбрый вид.
— Поговорить хотим, — Ерема выдвинулся вперед. Я задрожала и попробовала врасти в стену, когда он подошел совсем близко.
— До нас дошла информация, что ты сокровища обнаружила, — негромким голосом поведал он. Я загнанно сглотнула и смотрела на него расширенными от страха глазами.
— И что? — хватило у меня смелости просипеть.
Он совсем прижал меня к стене и, зыркнув по сторонам, негромко пробасил:
— Слышь, Варька, делиться надо. С ближними.
Я помолчала, раздумывая, потом понаглела лицом:
— А ты встань подальше, и будешь дальним, — доверительно посоветовала я и, оттолкнув его от себя руками, петухом уперла руки в боки и расхохоталась: — Это с вами, что ли делиться?! Ха-ха-ха! С какой это радости? Да я лучше голой на морозе спляшу!! Или с бероедом за ручку поздоровкаюсь!!
Ерема, по-моему, слегка опешил и судорожно думал, какие тогда методы запугивая ко мне применить.
— Смотри, пожалеешь. Тебе же будет хуже. Мы предупредили, — в итоге нахмурился Ерема, а с ним остальные.
Я в ответ на это лишь дико завращала глазами:
— В ближайшее полнолуние я стану сказочно, нет, феерически богатой!!! — прошла напролом между Куней и Жицем и ушла по коридору, сумасшедшее хохоча, вскидывая время от времени руки и голову к потолку и воспроизводя: — Невероятно богатой!! А-ха-ха-ха!!!
И, скрывшись с чужих глаз, потрусила в комнату за верхней одеждой, тихонечко как мышь подхихикивая. Мне надо было любым образом создать вид, что я абсолютно свихнулась на почве своего обнаруженного сокровища. И, судя по растерянному виду вымогателей, я своего таки добилась.
На площади было не протолкнуться от праздно гуляющего народа. И я боялась, что так и не найду здесь своих товарищей, но они выловили меня сами:
— Ну? — спросили все с горящими взглядами.
Я подмигнула, выставив вверх большой палец.
— И что? — спросили у меня.
— А когда у нас ближайшее полнолуние? — спросила я лукаво.
— В эту пятницу, — с готовностью доложили мне.
— Значит, ждем пятницы, — подергала бровками я и храбро направилась в эпицентр гуляний. Здесь уже вовсю водили хороводы, жгли огромный костер, который взметывал наверх веселые языки пламени. В стороне от костра сваляли огромные белоснежные фигуры Зимушки и снеговика. Собственно, отличались они только гигантской морковкой в носу у одного и косой из хлебных колосьев у другой. Снег на площади был серый, грязный и топтаный-перетоптанный. Тут и там играли на гармонях, распевали песни, окрест сновали лотошники с леденцами и печатными пряниками — красота!
Я нацелилась на самый большой хоровод вокруг снежных фигур. Друзья шли вместе со мной. Народ потеснился. Мы с Томкой встали во внутренний круг хоровода, парни — как положено — во внешний. Женщины шли по часовой стрелке и распевали:
— Ой, ты зимушка белая!
Ой, ты зимушка ледная!
Прими, прими ты наш подарок
Сытна, мягка каравая!
— и на этих словах крошили караваи и бросали в центр круга, поклоняясь Зиме. У нас с Томкой на двоих была одна краюха, мы щедро разломили и сыпанули. Дальше хоровод снова взялся за руки (это в идеале, а на самом деле руки были заняты караваем и народ цеплялся за соседей тем, на что хватало фантазии, чаще всего локтями). Внутри круга в лихо заломленной шапке весело ходил на присогнутых и играл гармонист. Оба хоровода, разгоняясь, заголосили припев:
