— А? Что? Все уже? — встрепенулся Морокл, подняв голову, — нас съели? Давайте, развязывайте меня тогда. На каком мы свете?
— Проснулся, дорогой, — вздохнула Лиз, — у нас тут небольшой ураган и потоп. Какую-то Плотину прорвало. Скоро нас всех затопит.
Морокл отчетливо кашлянул:
— А эти двое? Сбежали?
— Ага.
— Значит, про нас все забыли.
— Ага.
— И скоро прибудет вода.
— Да.
— Ну, это ж хорошо, господа. По крайней мере, не надо больше ломать голову, как нам выбраться из плена. Раз нет хохойцев, значит, нет и проблемы!
— Но мы по-прежнему привязаны к стволам деревьев! — взвыла Лиз, — или у тебя есть рациональное решение проблемы?
— Вообще-то я думал применить ПИСки, когда нас развяжут. Но в таком случае у нас нет выбора.
— У меня есть гранаты. Можно швырнуть одну из них под ноги, на всякий случай.
— Лиз, Морокл! Послушайте!
— Что?
Где-то совсем недалеко раздался чудовищный грохот. С треском попадали деревья. Ветер усилился. Сверкнула молния, да так ярко, что все разглядели первую волну, хлынувшую на поляну.
— Никогда не думала, что все закончится вот так, — мрачно сказала Лиз, — мне всегда казалось, что смерть придет ко мне, когда я буду лежать в постели из роз, пить шампанское из горлышка, а у ног моих будет суетится молодой воздыхатель и массировать потрескавшиеся от старости пятки.
— Элизабет, я давно хотел тебе сказать… — начал Морокл.
Волна накрыла их с головой и отступила, освободив место второй волне, поменьше, которая достала лишь до пояса.
— Да, дорогой? — отфыркиваясь, закричала Лиз, — ты хотел сказать, что все еще меня любишь?
— Не совсем верно, после стольких лет разлуки, — ответил Морокл, видя, что опасность захлебнуться отступила, — я думаю, что оставлю это признание на потом. Вдруг мы сможем выбраться?
Вслед за волнами поток немного стих. Вода прибывала равномерно и неторопливо, обогнула пленников и пошла дальше, заполняя поляну.
Крюков почувствовал, что начинаем медленно, но верно мерзнуть. Зубы дружно заклацали друг о дружку.
— Я попробую достать ПИСку и пережечь веревки у тебя на руках одним метким выстрелом, — сказал Морокл, — если получиться, то через две-три минуты мы выберемся.
— А если не получиться? — осведомилась Лиз.
Морокл пожал плечами:
— Тогда не выберемся. Не хочу отбирать у вас надежду, но я очень плохо стреляю. Я же страховой агент, а не снайпер. Вот если бы у меня была парочка световых мечей…
Очередная волна накрыла Морокла с головой, оборвав его мечтательную тираду. Страховой агент закашлялся, засуетился:
— Сейчас, вытащу только… осторожней…
— Пальцы мне не пережги, — предупредила Лиз.
— Не бойся, не… — от столба, к которому был привязан Морокл, отделился яркий зеленый луч, осветив испуганное мокрое лицо, зигзагами разрезал темноту и скрылся в деревьях. Следом в небо взметнулись столбы ярких искр и на краю поляны разом рухнули несколько пальм, подпиленные лучом. Да и к тому же подняли очередную волну, обдавшую пленников с головы до ног холодной, грязной водой. Крюков почувствовал, что на голове его кто-то копошиться и закричал:
— У меня на голове что-то! Снимите!
— Это всего лишь ящерка, — произнесла Лиз, — они почти не кусаются. Только если очень напуганы.
— Постараюсь прицелиться лучше, — пропыхтел Морокл.
Макушку Крюкова пронзила острая боль.
— Она очень напугана! — заорал Крюков, — снимите ее, или я за себя не отвечаю!
Крюков затряс головой, чувствуя, как мерзкая ящерка ловко перебирается с макушки на затылок.
В это время Морокл вновь выстрелил. На этот раз зеленый луч прошел в непосредственной близости от столба, к которому привязали Лиз, но не задел его и скрылся в джунглях. Очередная вспышка искр — и рухнуло еще несколько деревьев, подняв в воздух стаи перепуганных местных птиц.
Ящерка, похоже, крепко уцепилась за затылок, и стряхиваться не хотела.
— Ты кого-то подстрелил, — усмехнулась Лиз, фыркая, — вон плывет…
Действительно, в вспышках молний можно было с легкостью разглядеть что-то мохнатое, плывущее по поляне. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это общий знакомый Угж.
Потрепали существо изрядно. Шерсть его свалялась и намокла, усы обвисли, челка неопределенного цвета лезла в глаза. Подплыв ближе, Угж встал на мели и упер руки в бока:
— Угж! Как я рад тебя видеть! — воскликнул Морокл, — развязывай меня скорее, пока вода не прибыла!
— Это была нехорошая идея — лететь на Хо, — сказал Угж, — почему-то никто не упоминал о повышении оклада в связи со сложностью и напряженностью, а также выплаты компенсации за проведенную в сетке ночь и вынужденное плавание в инфекционной воде.
— Поговорим позже, — закричал Морокл, — развязывай! Волна!!
— Я бы хотел уточнить размеры моего оклада, оплату суточных и внеурочных, а также длительность рабочего дня, — сказал Угж, не обращая внимания на огромную волну, накрывшую макушки деревьев за его спиной, — сколько будет стоить безлицензионное путешествие через двери-порталы? Сколько…
Волна упала, накрыв мохнатое существо, и утащила его куда-то в серые дали.
— Стой, а как же спасение! — взвыл от досады Морокл и, кажется, снова выстрелил. Луч света разрезал темноту и погряз в тучах, низко висящих над головами. Тучи отозвались глухим раскатом грома, в их недрах что-то засверкало, и вдруг яркая молния ударила в ствол дерева, к которому был привязан Морокл.
Дерево вспыхнуло, озарив испуганные мокрые лица других пленников.
— Я горю! — сказал Морокл скорее удивленно, чем испуганно, — развяжите меня, иначе я сгорю!
— А нечего было стрелять куда попало, — злорадно сказала Лиз, — погоди, пока перегорят веревки, потом ныряй в воду. Главное, чтоб самое важное не сгорело, а там видно будет.
Пока горела только макушка ствола. Морокл засуетился, пытаясь что-нибудь предпринять, но кроме погружения в мутную воду с головой у него ничего не вышло.
И в это время из воды рядом с Мороклом вынырнул Угж собственной персоной.
— Ну и холодища! — сказал он и принялся развязывать веревки.
— Ты мой спаситель! — в прорыве чувств закричал Морокл, — будет тебе и повышение и зарплата и визы! Дай только договора высохнут! Все подпишу, на все согласен!
Огонь едва не добрался до макушки Морокла, когда веревки ослабли, и он рухнул в воду, уже ни кем не придерживаемый.
— Спасай вас тут, — отфыркиваясь, сказал Угж.
Морокл тем временем уже подобрался к Лиз и стал отвязывать ее. Затем пришел черед Крюкова. Горящий ствол рухнул в воду, подняв облако пара.
Лиз без промедлений ухватилась за проплывающее мимо большое дерево и ловко вскарабкалась на него.
— Что будем делать дальше? — спросила она, помогая Крюкову забраться.
— Ясное дело, что. Искать Хо, — ответил Морокл, — но для начала нужно добраться до суши. Терпеть не могу воду. С тех пор как меня в детстве кинули в бассейн, чтобы я научился плавать, с тех пор и не люблю.
— И что — научился?
— Не научился, — проворчал Морокл, — стал тонуть, как топор, воды набрался, а не научился. Это я потом понял, что в воде еще руками и ногами работать надо, а раньше думал — лег на воду и плыви.
— В общем, поплыли отсюда подальше. В джунглях, наверное, воды меньше будет, — подвела итог Лиз и, растянувшись на дереве, стала грести.
Глава восемнадцатая, в которой размышляют о смысле жизни и любви к ближнему.
Светлело медленно. Серые тучи не давали солнцу развернуться в полную силу. Лучики солнца напоминали отважных партизанских лазутчиков, прорвавшихся сквозь окружение. Зеленные шапки деревьев и широкие листья пальм склонились едва ли не до самой воды. Поток бурой, грязной воды стих, превратившись в одну из небольших спокойных речек, разлившихся по джунглям в неимоверном количестве за довольно короткий промежуток времени.
По одной такой бурлящей водяной тропинке плыло широкое дерево, погрузившее зеленую макушку в воду и растопырив корни во все стороны. А на дереве сидели четверо. Могучая женщина с короткими волосами и глазами, расположенными вертикально один над другим, восседала во главе ствола и лениво гребла руками. Позади нее примостились двое мужчин (у одного был на редкость лиловый и нервный нос), а сзади сидело угрюмое мохнатое существо и что-то писало ручкой в небольшом блокнотике желтого цвета. Откуда существо взяло блокнот и ручку, никто не знал. Крюкову показалось, что и то и другое возникло просто из воздуха с едва слышным звуком "хлоп", но он не мог ручаться наверняка.
— Люблю рассвет после дождичка! — вздохнула Лиз полной грудью, — Свежесть! Сырость! Никакой тебе духоты! Воздух пропитан озоном! Дыши себе полной грудью, наслаждайся!
