— Каждый человек, знакомый с элементарной геометрией, может представить себе шар как совокупность бесконечного множества прямых, выходящих от центра и заканчивающихся в точках на сферической поверхности, — перешел к сути Харакири. — Именно исходя из этого я изготавливал «призпол». Он должен был настроиться на эти гипотетические энергетические линии и проследить их путь от поверхности энергокуполов до центра, где располагался генератор…
— Слушайте, Харакири-сан, — перебил его Раимов, полностью заблудившийся в научной терминологии японца. — Может быть, перейдем ближе к телу? Это вы тут болтать бесконечно можете, а у меня там парни голодные.
— Да-да. Я уже заканчиваю, — кивнул головой японец. — Так вот, мне пришла в голову мысль, что время — это тоже своеобразный шар, в котором множество вариантов дальнейшего развития событий исходит из одной абстрактной точки. Скажем, от рождения человека или, как в нашем случае, от создания пришельцами энергокуполов. И я подумал, что если удастся совместить вместе элементы временны́х и энергетических частей двигателя инопланетного звездолета и использовать в качестве питания мощность генератора энергополя, то появится возможность совершить небольшой скачок во времени. Хотя бы в несколько секунд…
— Вот как?! — изумился Зубов, выхватив ручку и начав делать расчеты прямо на столешнице, превращая черт знает во что рабочее место подполковника. — Исключить из общей цепи фактор, управляющий пространственными координатами и регулирующий движение тел в соответствии с законами Эйнштейна, — это интересная мысль. А вам не приходило в голову, Харакири-сан, что подобная дисбалансировка может привести к конгруальному…
— Мо-олчать! — не выдержав, рявкнул Раимов. — Мне плевать на то, что для вас является интересной мыслью, но именно из-за нее мои бойцы оказались отрезанными от всего окружающего мира. И вы, уважаемые ученые, вытащите их из-под куполов. Или, честное слово, будете дискутировать в психиатрической лечебнице. Уж об этом-то Министерство обороны позаботится!..
— Вы не правы, — охладил пыл командира базы профессор. Раимов от удивления вытаращил глаза, словно краб, узревший камбалу под китом, но Зубов на такое неприкрытое удивление внимания не обратил.
— Вы не правы, товарищ Раимов, в том, что считаете эксперимент господина Харакири причиной бедственного положения группы, — спокойно продолжил профессор. — Скорее всего, что доказывает конкретный случай с кошкой, инопланетяне сознательно изменили некоторые частоты генератора силового поля, блокировав выход для любого биологически активного существа…
— Так вы же говорили, что энергоскафандр не будет пропускать никаких излучений, — попытался было возразить на такое утверждение подполковник, но Зубов в ответ лишь покачал головой.
— Я такого утверждать не мог, поскольку если теоретически подобное возможно, то на практике полная блокировка всех видов излучения абсолютно недостижима, — пояснил профессор. — Например, бойцы ведут радиопереговоры, которые не только идентифицируются как проявление жизнедеятельности, но еще и являются источником передачи в пространство электромагнитных волн, излучаемых организмом. К тому же возможности пришельцев для идентификации…
— Хватит! — рявкнул Раимов. — Хватит болтовни. Что мы можем сейчас сделать?
— Я думаю, мы сможем продуктивно использовать экспериментальный прибор господина Харакири, — усмехнулся Зубов и поднялся с кресла. — Дайте нам с Хиро час, и мы найдем выход из сложившейся ситуации.
— Кстати, я могу в этом помочь, — проговорил доктор Гобе, поднимаясь со своего места вслед за профессором.
— Это чем же? — удивились в один голос все присутствующие в штабе.
— Если помните, мсье Раимов, я просил у вас отправить бойцов ко мне на занятия, — улыбнулся француз. — Так вот, в результате психологического анализа, сделанного мной после бесед с двумя кристаллидами, плененными во время последних операций, стало очевидно, что в защите энергогенераторов готовятся какие-то изменения. Я предполагал, что, возможно, это будет полная блокировка, основанная на биоритмах мозга. Поэтому и хотел попробовать обучить бойцов подстраиваться под частоты, излучаемые кристаллидами. В качестве эксперимента.
— А разве это возможно? — оторопел японец. — Я имею в виду, можно ли добиться индивидуального изменения электромагнитных импульсов, излучаемых головным мозгом.
— Теоретически нет, — хмыкнул Гобе. — Но мы уже видели, как часто наши теории не совпадают с практикой. Я думаю, при должной подготовке и с соответствующим оборудованием мы смогли бы научить бойцов изменять и биоритмы. По крайней мере, могли бы попытаться…
— Так чего же вы ждете?! — снова взорвался Раимов. — Идите отсюда и сделайте все, чтобы вытащить парней из-под этих проклятых куполов!..
Затем Раимов горестно вздохнул и, проводив ученых крайне выразительным взглядом, повернулся к тумбочке, на которой стоял единственный ярко-красный телефон, соединенный напрямую с приемной Министра обороны. Конечно, как начальник базы, отвечающий за любое ЧП, приключившееся на вверенной территории, звонить руководству Раимов не хотел. Но как старый служака, уважающий устав и субординацию, доложить начальству о том положении, в котором оказались «икс-ассенизаторы», подполковник был просто обязан. Что он и сделал, хотя для того, чтобы протянуть руку к телефону, Раимову потребовалось собрать всю свою волю в кулак.
* * *
Земля. Хотя подобное утверждение не может полностью относиться к пассажирам вертолета. Район Сочи. Где-то между яхтой и берегом. Время сочное… Сочинское то есть!
Министр обороны, будучи служивым человеком не в меньшей степени, чем командир базы «икс-ассенизаторов», об информации, полученной секретарем, Президенту попытался доложить немедленно. Даже несмотря на то что рядом с главой Государства Российского находились люди, к внутренним делам данной страны никакого отношения не имевшие.
Конечно, кое-кто мог бы сказать, что происшествия со спецназовцами в Вашингтоне и Берне являлись отнюдь не внутренним делом России, но такого человека на яхте не нашлось. Во-первых, потому, что членов саммита никто в известность о случившемся не поставил. А во-вторых, бесполезно спорить с российским Президентом, тем более тогда, когда его в комнате нет!
Сам Президент, будучи от природы человеком осторожным, да еще и воспитавшим в себе недоверчивость ко всему, что имеет уши, за долгие годы службы, сами знаете, где, выслушивать доклад не торопился. С него хватило одной короткой фразы, шепотом произнесенной Министром обороны, чтобы понять всю серьезность положения. Делиться подобной информацией с оставшимися в каюте членами саммита глава Государства Российского не собирался. Поэтому и утащил своего верноподданного служаку подальше от чужих ушей. То бишь в персональный вертолет, дежуривший на корме яхты на случай всяких непредвиденных обстоятельств. И лишь поднявшись на пятнадцать метров над клотиком стальной мачты, Президент позволил Игорю Сергеевичу начать доклад.
Вертолет хоть и был персонально президентский, но лопастями тарахтел ничуть не тише какого-нибудь списанного «Ми-8». Министру обороны это громыхание здорово мешало внятно вести доклад, Президенту рев вертолетного двигателя тоже почему-то мешал данный доклад слушать. Вот оба и злились. Причем если Министр обороны обижался исключительно на вертолет, то Президент сердился и на Игоря Сергеевича, и на пилота, и на членов саммита, и на «икс-ассенизаторов», и на жену, и на тещу, и… Дальше можно приписать все, что придет в голову. В общем, если Президент на кого и не злился, то лишь на черноморских катранов. И то только потому, что эти самые мелкопакостные акулы на глаза ему почему-то не попались и на ум не пришли. Они вообще никуда не ходили, а только плавали по Черному морю!
— Игорь Сергеевич, если вы сейчас не начнете говорить внятно, я начну внятно слушать ваш рапорт с просьбой о переводе в начальники Чукотки! — с присущей ему выдержкой проорал Президент.
От этого крика у пилота заложило уши, он получил легкую контузию и не уронил вертолет в море только потому, что впал в ступор и не мог пошевелиться. Ну а поскольку пилот вертолета был тренированным летчиком-рецидивистом — десяток ходок за звуковой барьер когда-то имел, — то справился со своим ступором он раньше, чем вертолет понял, что им никто не управляет.
В общем, обошлось без эксцессов. Даже Министр обороны, привычно собравшийся шлепнуться в обморок после такого грозного заявления главы государства, в результате тяжких трехсекундных раздумий решил не рисковать. Потому как понимал, что Президент в его теперешнем состоянии, конечно, может принять обычный обморок за инфаркт миокарда или, к примеру, за трупное окоченение. Как следствие — Министр обороны полетит за борт и будет добираться до берега на подручных плавсредствах. На электрическом скате, к примеру. Игорь Сергеевич предпочитал до берега спокойно долететь, а посему начал говорить внятно.
