Риш провела рукой по своим платиново-белым волосам, синие уши дернулись.
— Ладно, я прекрасно понимаю, что будет неплохо, если он выберет тебя как постоянную пару. Но уже не так здорово — если его выберешь ты. Не теряй голову, солнышко.
Теж тряхнула кудрями.
— Это брак по расчету. Должна же я проверить, насколько хорошо рассчитала, верно?
— Еще ты должна прекратить ребячиться. Он — не твой одобренный ухажер. Если он тебе не понравится, ты не сможешь вызвать вон тем звонком пару баронских телохранителей, чтобы они выставили его из твоей спальни. Здесь есть только я. Где-нибудь в другом месте я могла бы с ним справиться, но не здесь. Это барраярский корабль, от носа и до кормы, и бежать некуда.
— Он будет одобрен, если его одобрю я, — голос Теж стал бесцветным: — Мне больше некому звонить.
Риш набрала воздуху в грудь — и тихо выдохнула, так ничего и не сказав.
— Я знаю, что в этой сделке сила не на нашей стороне, но мы уже здесь. На ближайшие шесть дней. И на бог знает какое время потом. Нет ничего дурного в том, чтобы обеспечить себе небольшую подстраховку на основе базового биологического подкрепления. Я не стану себя обманывать, принимая его за нечто большее, — Теж помедлила. — Хотя не уверена, можно ли ее считать небольшой, если вспомнить папу с баронессой.
— Исключение лишь подтверждает правило, солнышко, — Риш начала вышагивать по ванной, два шага туда — и обратно. — Ох, черт, ладно — давай, доставь себе удовольствие. Может, это окажется самым быстрым способом избавиться от подобного безумия.
Теж расплылась в неудержимой улыбке:
— Спорю на все мое обучение, только не для него. Адмирал практически вручил мне этого мужчину, перевязанного ленточкой. А ты знаешь, как я люблю открывать подарки.
Риш невольно хихикнула и мягко пихнула ее в плечо кулаком:
— Тогда — вперед со всех ног. Только не переломай их. Себе. Лучше уж ему.
— Ну, зачем такие жестокости!
Они вернулись в гостиную, к Айвену Ксаву. Тот застыл с остекленелым видом мужчины, поджидающего свою спутницу из дамской комнаты — вот только его правая рука нервно отстукивала дробь по шву брюк. При их появлении он встрепенулся со странной, кривоватой улыбкой.
— Ну, и каков вердикт?
— Риш пойдет в комнату с отдельными койками, а мы с тобой займем вторую.
Он открыл рот. Закрыл. Открыл снова.
— Это... звучит здорово, но, знаешь — ты ведь не обязана, если не хочешь. Конечно, если ты хочешь, то... то это просто здорово!
Риш закатила глаза, подхватила свою сумку и удалилась во вторую спальню со словами:
— Доброй ночи, всем доброй ночи! Хотя в ванную я все равно первая.
Моргающий Айвен Ксав ее почти не слышал. Он обратился к Теж:
— Слушай, здорово — на корабле мы снова живем по общефлотскому времени, то есть по Форбарр-Султане. Сутки в 26.7 часов, и ночь пропорционально длинная. Так что нам предстоит долгий ленивый вечер.
Он вдруг шагнул вперед, обвил рукой талию Теж, развернул ее, как в танце, и усадил на диванчик, привинченный к полу каюты на случай, если искусственная гравитация откажет.
— Рад с вами познакомиться, леди Форпатрил. Как поживаете?
«Такую радость трудно не заметить», — подумала Теж, но вслух ответила:
— Приветствую вас, лорд Форпатрил.
«Кстати, какого именно владения он лорд? Надо будет выяснить. Попозже».
— Ну-ка произнеси мое имя целиком. Держу пари, не сумеешь.
Он вздернул подбородок, принимая вызов.
— Леди Акути Тежасуини Джиоти гем Эстиф Арква Форпатрил.
Теж изумленно подняла брови:
— Быстро учишься, Айвен Ксав!
— Да, когда приходится, — он протянул было палец поправить завиток у нее на лбу, но замер. — Э-э... кстати, сколько тебе лет, Теж? Я хочу сказать, смотришься ты на двадцать с чем-то стандартных, но тут и джексонианцы со своей пластической хирургией, и цетагандийцы со своими генетическими манипуляциями... Тебе может оказаться сколько угодно, от десяти до шестидесяти лет.
— Так уж случилось, что мне как раз двадцать пять.
— О! Слава богу.
— А что бы ты сделал, если бы я сказала «десять»? — полюбопытствовала Теж.
— Заплакал бы. И вернул бы тебя твоей няньке.
— А «шестьдесят»?
— Ну, с этим можно иметь дело. Женщины постарше — знаешь, это такая фантазия. Вполне возможная.
— Тебе хоть раз случалось осуществить ее на деле?
— Я... сейчас не время для экскурса в мое прошлое, а? Этот вечер целиком твой... — мурлыкающий, располагающий к доверию голос снова осекся. — Э-э… ты же дочка барона Великого Дома, тебя охраняли как сокровище, и всякое такое. Ты, должно быть, вела очень замкнутую жизнь. И защищенную. Куча вооруженных охранников вокруг и так далее.
— Да, пока мой Дом не пал.
Он склонил голову направо и налево, словно о чем-то размышлял. Или был озадачен.
— Э... мне нужно спросить. Не чтобы тебя смутить, и, что бы ты ни ответила, меня все устроит, только отвечай правду. Но мне вроде как положено такое знать. Ты до сих пор девственница?
— Боже правый, нет! Еще с пятнадцати лет.
— О, и ты тоже с пятнадцати? То есть — о, прекрасно! Для меня это не проблема, это в Изоляцию считали, что жениться нужно только на девственнице, а, по-моему, это ханжество какое-то. Особенно в нашем временном-хотя-и-законном браке. Так даже проще, — он снова сделал паузу. — А контрацептивный имплантат у тебя стоит?
— Тоже с пятнадцати, — заверила она.
— А-а, — он очаровательно улыбнулся и подсел поближе для поцелуя.
Это оказался отличный поцелуй — не хуже, чем в том ее сне, или даже лучше. Она просунула руку между ними, чтобы расстегнуть на его мундире верхнюю пуговицу. Мундир ему идет, но сколько же на нём этих пуговиц! Айвен Ксав в первый раз обнял Теж за плечи — пробным, благоговейным касанием. Что ж, прекрасно, значит, набрасываться не нее он не намерен.
— Так что у тебя случилось в пятнадцать? — поинтересовалась она, когда они оторвались друг от друга глотнуть воздуха. — Опыт оказался положительным?
Это сперва его рассмешило, а потом он погрузился в воспоминания:
— Я был тогда отчаянно похотливым подростком и любой опыт счел бы положительным — но да, оказался. Она работала в конюшнях моего двоюродного деда на Долгом Озере, эдакий летний разврат на курорте, почти идиллия, правда. Я сначала полагал, что сам соблазнил ее, но уже позже догадался, что было наоборот. Женщина постарше, ну понимаешь — ей было девятнадцать. Боже правый, я был тогда неуклюжим юным олухом. Но к счастью, или, может, из милосердия, она не потопталась по моему молодому эго. Хотя ей, наверное, пришлось бы проскакать по нему галопом на призовой лошади, чтобы отставить хоть какую-то отметину. Настолько я был тогда собою доволен.
Теж рассмеялась в ответ, радуясь за упомянутое эго, на поверку такое нежное в прошлом.
Пальцы Айвена скользнули по ее лицу, обводя изгиб скулы. Он открыл рот, осекся, потряс головой и, словно не в силах смолчать, все же спросил:
— Ну, а ты? Надеюсь, твой первый опыт не был омрачен каким-нибудь неуклюжим и самовлюбленным юным олухом?
— Ни в коей мере. Баронесса хотела быть уверенной, что мы понимаем, что делаем — все мы, и мои родные братья с сестрами, и Драгоценности. Поэтому она выписала для нас из бетанского Шара группу известных ЛПСТ для упражнений в эротическом искусстве. Мужчину, женщину и гермафродита. Они пробыли у нас два года — и я так жалела, когда они уехали домой. Эротическое искусство было единственной вещью, которая всегда получалась у меня лучше, чем у сестер.
Его рука замерла, а глубоко в горле раскатился странный негромкий звук, смысл которого был Теж совершенно непонятен.
— А я вот в Шаре никогда не был, — мечтательно сообщил он. — Кузен Майлз там бывал, хотя не пожелал ничего рассказывать. Марк с Карин бывали. Черт, даже коммодор Ку и госпожа Дру, и те…
— Ну, я ведь там тоже не была. Разве что опосредованно. Но искусства мне нравились. Они очень здорово перекликались с моими тренировками на восприимчивость. В каком-то смысле секс — словно танец. Миг, в который ты живешь лишь телом, одной настоящей минутой — а не разумом, который обозревает будущее и прошлое, но вечно пропускает сам момент бытия.
Этот мягкий намек вернул Айвена Ксава в настоящее, и его рука возобновила ласки.
— А потом у меня было двое одобренных ухажеров. Но с ними не получилось. Тебе и в этом повезло.
— Одобренные ухажеры? А что это такое... какой-то джексонианский термин?
— А у вас на Барраяре такого нет? — спросила она. Он покачал головой. Сам факт ее не удивил, разве что его невежество. — Это для случаев, когда ты решаешь установить альянс Домов через брак. "Сперва пробуй — потом покупай", и я рада, что попробовала заранее. Первый ухажер гораздо сильней интересовался политикой Дома, чем мною. Когда я заявила, что ему, наверное, стоит вместо моей постели попроситься в постель к моему отцу, он был не слишком доволен. Я, правда, тоже. А второй... не знаю. В нем не было ничего такого неправильного, мне просто не нравилось, как он пахнет.
